—  — Но… вы в этом уверены? Помнится, Эмма говорила…

—  — Совершенно уверен.

—  — Ну-ну… Я не претендую на понимание подобных вещей, я ведь натура художественная, как частенько говаривал мой бедный Герберт. Герберт — это отец Эммы, он был всецело поглощен техникой, хотя я и настаивала, чтобы он слушал хорошую музыку и просматривал критические обзоры бестселлеров. Боюсь, что Эмма пошла по стопам отца. Я просто мечтаю, чтобы она бросила свою дурацкую работу. Неподходящее это дело для женщины, как вы считаете, миссис Мак-Рей? Все эти атомы и нейтроны, и прочие штуки, которые летают вокруг нас в воздухе. Я читала о них в разделе «Популярная наука» в журнале…

—  — Она хорошо в этом разбирается, и работа ей по душе.

—  — Ну, разумеется, так и должно быть. Это же так важно — быть удовлетворенной тем, что делаешь, пусть ты даже и занимаешься ерундой. И все же я беспокоюсь о девочке похоронить себя вдали от цивилизации! Поговорить не с кем, ни театров, ни культурной жизни, ни общества…

—  — В Луна-Сити демонстрируются стереокопии каждого бродвейского спектакля, имеющего успех. — В голосе Джо зазвучали резкие нотки.

—  — … -О-о? В самом деле? Но ведь это совсем не то, что пойти в театр, моя дорогая, там же общество изысканных людей. Вот когда я была девушкой, мои родители…

Аллан, позабыв о всяком приличии, сказал:

—  — Уже час. Ты обедала, родная? Миссис Эпплби выпрямилась в кресле:

—  — О боже! Пора бежать. Моя портниха — такая тиранка, но она гениальна, надо будет дать вам ее адрес, Вы были очаровательно любезны, мои дорогие, и я вам бесконечно благодарна за рассказ о моей бедняжке. Как бы мне хотелось, чтобы она оказалась такой же благоразумной, как вы. Она ведь знает, что я всегда готова предоставить свой дом в ее распоряжение, да уж если на то пошло, то и в распоряжение… ее мужа. Заходите ко мне почаще. Обожаю разговаривать с людьми, которые побывали на Луне…

—  — В Луне.

—  — Это так сближает меня с моей милой крошкой. До свидания, до свидания.

Когда дверь за ней закрылась. Джо сказала:

—  — Аллан, мне необходимо глотнуть чего-нибудь покрепче.

—  — Мне тоже.

Джо долго возилась с покупками — занятие, оказавшееся весьма утомительным. К четырем часам они отправились в Центральный парк насладиться красотой осеннего пейзажа под ленивое цоканье лошадиных копыт. Вертолеты, голуби и перистые полосы, оставленные ракетными двигателями, придавали парку идиллическую прелесть и безмятежность. Джо проглотила подступивший к горлу комок и прошептала:

—  — Аллан, разве это не прекрасно?

—  — Да, конечно. Как все-таки здорово вернуться! Слушай, ты заметила, что Сорок вторую улицу опять снесли?

Вернувшись в номер гостиницы, Джо рухнула на кровать, а Аллан немедленно сбросил ботинки. Сев в кресло и растирая ноющие ноги, он сказал:

—  — Весь вечер буду ходить босиком. Господи, как болят ноги!

—  — И у меня. Но мы же собирались к твоему отцу, милый.

—  — Что-о-о? Вот черт, я и забыл. Джо, нет, ты просто с ума сошла! Позвони ему и договорись на другой вечер. Мы же совсем выдохлись.

—  — Но, Аллан, он ведь наприглашал кучу твоих друзей.

—  — Чушь собачья! Нет у меня в Нью-Йорке никаких друзей! Договорись на ту неделю.

—  — На ту? Гм-м-м… Слушай, Аллан, давай-ка лучше сразу уедем в деревню.

У Джо был крошечный клочок земли в Коннектикуте — старая, заброшенная ферма, оставленная ей родителями.

—  — А я-то думал, что тебе хочется недельки две походить по театрам и концертам. С чего вдруг такая спешка?

—  — Сейчас покажу. — Она подошла к окну, которое не закрывалось с самого полудня. — Погляди-ка на подоконник. — И она нарисовала на слое сажи свои инициалы. — Аллан, этот город грязен!

—  — Было бы странно, если бы девять миллионов людей не поднимали пыли.

—  — Но всю эту грязь мы вдыхаем в легкие! Почему здесь не соблюдаются законы по борьбе со смогом?

—  — Это не смог, а нормальная городская грязь.

—  — Луна-Сити никогда не был таким грязным! Там можно носить одно и то же белое платье, пока оно не надоест. Здесь его и на один день не хватит.

—  — Над Манхаттаном нет крыши, а копоти в воздухе хоть отбавляй от выхлопных газов.

—  — В том-то и дело. Я тут или мерзну, или задыхаюсь.

—  — А мне казалось, что ты мечтаешь о прикосновении дождевых капель к своей мордашке.

—  — Не будь занудой. Я и теперь хочу того же, но только на свежем воздухе и среди зелени.

—  — Ладно. Мне это тоже по душе: надо поскорее приступить к своей книге. Я поговорю с твоим агентом по недвижимости.

—  — Я уже говорила с ним сегодня утром по телефону. Мы можем ехать в деревню когда угодно. Он начал там наводить порядок сразу же после получения нашего письма.

В доме отца Аллана в тот вечер все гости ужинали стоя, но Джо сейчас же уселась и попросила принести ей еду. Аллан тоже с удовольствием присел бы, но положение почетного гостя обязывало его провести весь прием на ногах. Возле буфета его поймал отец и ухватил за пуговицу:

—  — Попробуй-ка эту гусиную печенку, сынок. Полагаю, после лунной диеты она покажется тебе чудесной. Аллан согласился, что печенка великолепна.

—  — Ну, сынок, а теперь ты должен рассказать гостям о своих странствиях.

—  — Никаких речей, папа! Пусть они читают «Нейшнл джиогрэфик мэгэзин».

—  — Чепуха! — Отец повернулся к гостям: — Внимание, сейчас Аллан расскажет нам о жизни лунатиков!

Аллан закусил губу. Конечно, жители Луна-Сити именно так и называли друг друга, но здесь это слово звучало совсем иначе.

—  — Да мне и говорить не о чем. Лучше продолжайте ужинать.

Рассказывай, а мы будем закусывать!

—  — Расскажите нам о городе лунатиков!

—  — А вы видели лунного человека?

—  — Давай, Аллан, загни-ка нам про жизнь на Луне!

—  — Да не на Луне, а в Луне.

—  — Какая разница?

—  — Наверно, никакой. — Он колебался: действительно, объяснить, почему лунные колонисты так подчеркивали, что живут внутри земного спутника, было трудно, но манера говорить «на Луне» раздражала его так же, как слово «Фриско» раздражает жителей Сан-Франциско. — В Луне — просто мы так говорим. На поверхности мы проводим очень мало времени, разве что персонал Ричардсоновской обсерватории, изыскатели и так далее. Жилые кварталы, разумеется, расположены под поверхностью.