Время шло, я рисковал, задерживаясь в городе, ведь никто мне не доложит, в какой именно момент прибудет этот самый Дюррер. День за днем я планомерно составлял списки и старательно запоминал что, где и как, к немцам я вхож, поэтому иногда даже удавалось узнать, куда именно везут то или иное подразделение, очень ценная информация для Большой земли, нужно срочно нести сведения. Еще четыре дня назад из отряда прибыл связной, девушка, на нее вывалили огромный воз информации, добавив об эшелоне с танками. Я подробно изложил ей свой план и просил передать командиру просьбу о помощи. Мы не могли заранее выслать отряд к железной дороге, когда пойдет эшелон, узнаем в последний момент, поэтому я и просил совета.

Сегодня шел шестой день после уничтожения эшелона с топливом, я уже нервничал просто неприлично. Внезапно на явочной квартире появился один из рабочих станции, мужик рисковал еще хлеще меня самого, если его заподозрят, будет кисло. Но пришел он с охрененной новостью, и риск был оправдан. Они с товарищами смогли разместить взрывчатку на одной из цистерн с топливом, в середине состава. Если я смогу ее рвануть… Процентов девяносто… Да шучу я, конечно, на все сто уверен, что состав улетит с путей. Цистерна с бензином, это цистерна с бензином. Да еще и не одна, а целых три. Да, уверен, состав сойдет с рельсов, а значит, танковый полк, может и не целиком, но как минимум наполовину будет выведен из строя.

Из города я вышел через час, как мы все обсудили, скоро вечер, а как доложил путеобходчик, эшелон отправят ночью, ремонт полотна почти закончен, и танки ждут на фронте. Наши давят очень серьезно, ведь по срокам вот-вот должны Киев отбить.

Сказалась близость к городу, а тут стоит ремонтная бригада, немцы погнали ее в полном составе, и результат налицо. Меньше недели на замену рельсов и шпал на таком огромном участке, плюс поврежденная насыпь, и это нас называют «стахановцами»? Там ведь я не мину взорвал, перебив один рельс, там от высокой температуры покорежило и повело десятки метров, плюс здорово осыпалась сама насыпь, а это уже не просто заменить кусок рельса.

До знакомой деревни добирался недолго, подвез какой-то местный, возвращавшийся из города на телеге. Старикан, лет под семьдесят, болтал беззубым ртом так непонятно, да еще и на суржике, что я, со всеми своими знаниями, понимал одно: партизаны – зло. Да-да, мужичок оказался с гнильцой, ну, а здесь таковые попадаются, что поделаешь, далеко не все граждане сочувствуют Союзу и готовы помогать советской власти, да и бог с ними, сами выбрали себе будущее. Доехали хорошо, старикан даже угостил бутербродом, пришлось, правда, повздыхать, соглашаясь с его словами насчет партизан, но не выдавать же себя?

А вот в самой деревне я влип. Решив заглянуть к тому мужичку, что отмачивал меня в своей бане, обнаружил его дом пустым. Но плохо было другое, выходя из хаты, был остановлен патрулем полиции, как вы думаете, кто именно был в этом сраном патруле? Ага, именно так. Эти два ухаря, что прошлой ночью меня упустили, заметили, как я сюда пришел, и сцапали на выходе. Можно было бы легко отмахнуться своими документами, хрен бы они мне чего сделали, да только… Когда они донесут обо мне, немцы быстро свяжут и прошлый случай на железке, и, надеюсь, сегодняшний, который еще предстоит совершить. А мне нельзя рисковать, и так уже соглядатая приставили, хоть и избавился от него. Это, кстати, тоже может сказаться в будущем.

– Что, щенок, пришел к родственничку? – ехидно усмехался тощий. – Того уже повесили, так и тебя к нему рядышком пристроим!

– Отпустите, дяденьки, я вам тайник покажу, там много денег, немецких, и золото! – взмолился я так натурально, что у хмырей в полицейской форме загорелись глаза.

– И где оно, твое золото? – спросил тут же второй.

– В доме, я покажу, только не трогайте меня, – я чуть не плакал.

– Пошли, посмотрим на твое золото, а потом подумаем, – быстро решился тощий.

– Сивый, а Карась не заметит, наверняка в окно смотрит, – тихо шепнул на ухо тощему второй полицай.

– Да нехай видит, чего он сделает? Карась с Бисом против нас не сдюжат, а помочь им некому!

Ой молодцы, значит, вас всего четверо в деревне, ай как хорошо.

В доме деда я вчера пробыл недолго, но отлично видел, где у него кухонные принадлежности лежат, а ножи там… Минус только один, опять весь перемажусь. Рассуждая про себя, я давал возможность полицаям меня подталкивать, торопя.

Все произошло на кухне, как и рассчитывал. Указав на место возле одного шкафчика, я встал так, чтобы меня отодвинули именно в сторону стола, открыть ящик и достать нож, секунды три. Тощий полез обыскивать шкаф, его товарищ на меня забил болт и был поглощен ожиданием «улова». Я даже тихариться не стал, просто дернул ящик на себя и уставился на его пустоту.

– Что, сучонок, попался? – хитро смотрел на меня тощий, оглянувшись на шум, что я устроил.

– Свечку хотел достать, а они куда-то делись, – развел я руками.

– А ну, подержи-ка его, пока я ищу, – приказал тощий напарнику, – свечку он искал, ага.

Суки, выгребли все подчистую, даже ложек нет. Вот это я попал. Сейчас он проверит шкафчик, ничего не найдет, и все.

Удар толстому между ног прошел так хорошо, что я даже загляделся на секунду, как того скрючивает от боли. Он даже заорать сразу не смог, дыхание перехватило, лишь засипел и согнулся пополам. А я уже выдергивал штык-нож от винтовки СВТ, висевший у того за поясом без ножен. Удар, да, у меня уже не тот удар, что был в сорок первом, когда я только появился в этом времени и теле. Мое тренированное тело уже вполне могло тягаться наравне с многими взрослыми мужиками. Не с любым, конечно, но вот с такими, которые только пьют и никогда не тренировались, вполне. Удар сверху в спину, так я еще и вес вложил, загнал нож по самую рукоять в тело толстого полицая. Рухнул он, так и не убрав рук от паха. Выдергивать лезвие не стал, трудно это, да и муторно, поэтому просто подхватил винтовку упавшего полицая и дернул затвор. Проделал я все это так быстро, что тощий не успел даже взять в руки свою, она стояла у стены. Он как полез тайник искать, сразу ее туда поставил.

– На колени, падаль! – тихо и спокойно произнес я.

– Ты не выйдешь отсюда, нас тут много, на выстрел сразу придут наши и тебе крышка!

– Но ты об этом не узнаешь! – я просто выстрелил ему в грудь, не раздумывая. Даже если меня кто и видел из деревенских, плевать.

Приготовившись к встрече с оставшимися полицаями, все же выстрел штука громкая, я уселся под окно напротив двери и стал ждать. Минут пять прошло в томительном ожидании, руки успели устать держать тяжелую винтовку, кстати, нашу, «мосинку». Ничего не происходило, и я начал волноваться. Что делать дальше? Идти самому? А если ждут? Черт, одни вопросы… Скрип двери и неясный в темноте силуэт напрягли еще больше.

– Эй, хлопцы, вы тут? – Ба, а голосок-то знакомый, вряд ли я слышал где-то еще такой же шепелявый суржик, кроме как по пути сюда от старика на повозке.

– Тут, диду, тут, – и я нажал на спуск.

Мне было не жалко этого деда, гнида он, хоть бы и только за слова. Но додумать не успел, дед еще не успел толком упасть, а в проеме показался кто-то еще и с оружием в руках. Хорошо, что у меня есть привычка, полученная в процессе обучения у немцев. Сразу после выстрела дергать затвор. Новый выстрел, и еще один человек падает на пол, громко уронив свою винтовку. Я уже стал задумываться о том, что патроны должны кончиться, но больше никто не появлялся. Тогда, вскочив, я подобрал ближайшую ко мне винтовку, мельком глянул, открыв затвор, что она заряжена, и подбежал к окну. Вовремя. Уже далековато, метров сто до него, от дома, где я находился, кто-то убегал. Стрелять не стал, не достану отсюда, много преград на пути, поэтому рванул на улицу.

На улице было темно, и только благодаря ржанию лошади, я сообразил, что происходит. Последний полицай, убегавший от возмездия, забрался в телегу и пытался заставить лошадку идти. Происходило это в двух дворах от меня. Телега, та самая, на которой меня сюда и подвез только что застреленный мной старик, практически не двигалась с места, лошадка старая и упрямая, никак не слушалась полицая. Положив винтовку на изгородь, держать все же для меня пока тяжеловато, я прицелился в едва видимый в темноте силуэт врага. На улице не было никого, деревенские приучены сидеть по домам и не высовываться в такое время. Выстрел прозвучал громко, и винтовка сильно толкнула меня в плечо. То, что произошло через секунду, заставило меня улыбнуться. Я промахнулся в бандита, не знаю почему, винтовка, что ли, так пристреляна? Но, видимо, пуля прошла так низко, что случайно я угодил именно в лошадь. Полицай, в это время стоявший во весь рост в телеге, не ожидал такого, и когда лошадка рванула вперед, просто вылетел из телеги на землю. Повозка уносилась прочь, а я наблюдал за полицаем, глаза уже привыкли, и видел я его неплохо, метров сто, может чуть больше до него. Полицай не вставал, выхода не было, нужно идти проверять, а боязно, вдруг эта падла притворяется. Решившись, вновь взял винтовку на изготовку, оттянет она мне руки сегодня как пить дать, пошел в сторону лежавшего незадачливого наездника. Уже на подходе, метров с десяти и в такой темноте, я разглядел его и расслабился, живые так не лежат. Полицай больше всего походил сейчас на мешок картошки. Скорее всего, упал он прямо на голову и свернул себе шею, ибо она так выгнута, что специально так не сделаешь. Подойдя вплотную, толкнул ногой тело, и оно повалилось на бок, даже не пискнув. Готов, бедолага. Заставив себя все же наклониться и проверить пульс, не обнаружил такового у бандита. Надо срочно уходить, бегом, но осматриваясь вокруг, вдруг увидел рядом женщину, буквально в нескольких шагах. Та смотрела с подозрением и ничуть не боялась меня.