– Это мой постоялец, вот документы, господин фельдфебель, – окликнул немца Петр Николаевич.

– Кто ты? – Ну что за грубость, фельдфебель?

– Рядовой Осипчук, абвер-команда «Восток», группа «Киндер-43», – четко, на хорошем немецком отчеканил я и даже заметил, как фельдфебель чуть поднял брови, когда взял мои документы в руки.

– Что ты тут делаешь, рядовой? – закончив изучать бумаги, фельдфебель не спешил возвращать их мне.

– Прямо сейчас? Отдыхаю, – видя непонимание в глазах жандарма, пояснил: – Я вчера вернулся из очередного похода по лесам, вот и отсыпался.

– Что ты делал в лесу? – чуть мягче, но явно не понимая, как со мной быть, продолжал опрос немец.

– Вы же мне не расскажете о своем задании, герр фельдфебель? – я пожал плечами. – У меня задание, я его выполняю, как учили и как гласит приказ.

– Мы доставим тебя в комендатуру и там расскажешь! – заключил фриц.

– Да пожалуйста, если вам больше заняться нечем, пойдемте в комендатуру, – спокойно ответил я. Но в этот момент фельдфебеля тихо позвали сзади. Второй жандарм, рядовой, слышавший наш разговор, начал что-то шептать командиру.

– Ты подчиняешься майору Дюрреру? – даже, кажется, тон изменился.

– Так точно, – коротко ответил я.

– Хорошо, твоя личность установлена. Почему квартируешь в городе, а не в гарнизоне?

– Мне для работы так удобнее, я не в форме, легче схожусь с местными, отслеживаю настроения и поведение. Наша служба не предполагает публичности, вы должны об этом знать, господин фельдфебель.

– Хорошо, все в порядке! – завершил разговор жандарм и направился к выходу. – Нам сообщили, что на следующей неделе должно приехать твое начальство, ты в курсе? – от дверей квартиры кинул на прощание он.

– Я нахожусь на оперативной работе, откуда я могу об этом знать, господин фельдфебель? – как обычно спокойно ответил я.

А сам уже думал о том, что надо бы слинять отсюда на то время, пока здесь будет находиться это самое начальство, кто его знает, этого Дюррера, а вдруг он мальчишек сам забирал из школы и всех в лицо помнит? Это в Сталинграде бы у меня прокатило сойти за кого-то, там и близко не было наших командиров, прибыв в город, мы поступили под командование различных формирований, а тут я не знал, кто такой Дюррер. Это было упущение, обидное, но наше упущение. Юрко рассказал о нем, я знаю, как он выглядит, какие сигареты курит, а вот о том, знает ли сам Дюррер в лицо «своих мальчиков», не знаю. Видимо, решив, что раз Юрко описывает так этого майора, сделали вывод, что он его видел лично, наверное, потому и не уточнили. Эх, ладно, придумаю что-нибудь. Тем более надо с эшелоном что-то решать.

– До встречи! – как-то загадочно бросил фельдфебель и ушел.

– Что будешь делать? – тихо спросил меня Петр Николаевич, когда вернулся в комнату, закрыв за немцами двери.

– На станцию надо, а затем… – я задумался, – наверное, в отряд.

– Далеко… – протянул агент.

– А что делать, если застанут здесь, могут раскрыть, нам этого не надо.

– Тогда, конечно, надо уходить, – покивал Петр Николаевич и добавил: – Только знаешь, парень, мне кажется, они могут за тобой следить.

– Могут, но потеряют. Я уже хорошо изучил район, да и план города изучал внимательно, думаю, уйду я от них. – Я не выпендривался, реально хорошо знаю данный район, уж так немцы учили, где один раз пройду, никогда не забуду, да и карты мы в школе на время запоминали.

Естественно, никуда прямо сейчас я бежать не собирался. Спокойно позавтракал, затем сполоснулся нагретой для меня Петром Николаевичем водой и только к обеду выполз из дома. Но и тогда направился не к станции, а в комендатуру. Слежки за собой не обнаружил, хоть и проверялся, но немцы хитрые, они ведь могут следить за мной, находясь в каком-либо здании, а не идти по улицам открыто.

В комендатуре я пробыл четверть часа, узнав новости и сделав липовый запрос на поиск данных о вымышленном человеке, якобы заподозренном мной в пособничестве партизанам. Дежурный проверил по огромному гроссбуху данные, ничего, естественно, не нашел, и я распрощался с ним, предварительно дав письменные объяснения. Рапорт подал, если быть точным. О чем? Ну, надо же мне отчитываться о работе. Описал внешность одного из виденных мной ночью полицаев, заявив, что видел того ночью идущим из города. Так как я не вооружен, то не стал его останавливать, а лишь проследил до ближайшей деревни, в которой потерял его след.

Об оружии сказал не просто так. На оперативной работе нам не давалось оружие, ведь по легенде мы простые дети, вдруг удастся внедриться к партизанам, оружие будет там лишним. Как ни крути, но тринадцатилетний хлопец с оружием явно подозрительнее, чем без него. Дежурный в комендатуре с сожалением развел руками, сообщив, что лично он мне помочь никак не может, но вот на следующей неделе в Ровно собирался прибыть командир абвер-команды «Восток» майор Дюррер, и мне следует объяснить ситуацию именно ему. На это я так же ответил, что это бесполезно, ибо по словам командира, оружие может нарушить мое инкогнито.

Надо валить, но как же не хочется оставлять эшелон с танками целым… И на елку влезть, и рыбку съесть. Как быть? Время пока позволяло что-нибудь придумать, рванул на станцию. Здесь оказалось людно. Немцы устроили приличный шмон, да окружили кольцом все подходы, даже не стал соваться. Возникла другая идея. Как я помню по только что уничтоженному мной составу с топливом, в нескольких километрах есть затяжной поворот и эшелон там практически еле тащится, может, так и поступить?

По пути на квартиру поймал себя на мысли о слежке. Все же, видимо, чем-то я вызвал интерес у немцев, за мной уже пару часов таскается какой-то хрен откровенно уголовной внешности. И, как назло, я без оружия. Вести его на «маяк» к нашим бойцам? Те его враз уберут, да только не вызову ли я еще большее подозрение? Вот же гадство какое!

Побродив еще с полчаса по улицам, решил, что соглядатая придется убирать, времени нет совсем, он явно мне мешает, но и выводить его к нашему «маяку» не хотелось, ведь и за ним самим могут следить, надо выяснить это в первую очередь. Где проще всего затеряться? Да на рынке. Даже в оккупированном городе он есть и вовсю работает. Другое дело, что товара мало, но людишек хватало. Попетляв между шатающимися горожанами, я сблизился с преследователем и вынул у него из-за пояса нож, хороший, тяжелый такой. Этот дурачок в толпе даже не понял, как я оказался у него за спиной и вытащил из-под куртки нож. Теперь я был вооружен и надо действовать быстро. Возле торговавшего каким-то старьем барахольщика было неожиданно многолюдно, этим я и воспользовался. Мелькнув перед соглядатаем так, чтобы он рванул меня догонять, вновь затерялся. Прошмыгнув между любопытных зевак, я снизу, можно сказать стоя на коленях, сунул нож в печень своему надзирателю и, нырнув обратно в ноги толпящихся граждан, скрылся. Крики начали раздаваться, когда я миновал ворота рынка, оглянувшись, разглядел суету, поднявшуюся в том месте, где я пырнул наблюдателя. Надеюсь, что он был один, как ни смотрел, больше никого я не видел.

Посоветовался с агентом, Петр Николаевич был против моей инициативы и настаивал на скорейшем уходе в отряд, но я все же решил рискнуть. Понимаю, что очень опасно, однако, даже если доберусь до отряда, успеют ли там к проходу эшелона? Вот-вот, и я об этом же. Упустить такой случай просто нельзя. Кто знает этих немцев, когда они пути восстановят, вдруг уже завтра?

Новостей пока не было, я все же вновь вылез в город и потихоньку шарился по улочкам, собирал информацию о войсках. За мной никто больше не ходил, что наводило на странные мысли, кто же и зачем за мной вообще ходил? После смерти соглядатая в комиссариат не вызвали, как я боялся, странно все это. Может, не хотят спугнуть?

Из-за повреждений на путях в городе образовалась пробка из железнодорожных составов, и войск тут скопилось сейчас очень много. Какие-то части начали вывозить на грузовиках, но оставалось еще довольно много. Немцы праздно не болтались, орднунг, сидят по казармам и вагонам на станции, но шнапс пьют как лошади, понаблюдал уже, командиры тут не указ.