— Идиот! — кошачьи глаза едва на лоб не вылезли. Энас тут же бросился ловить синий боб. — Это пилюля! Её дал Людвиг авансом за диверсию.

— Каво? — почесал свободной рукой макушку паразит.

— Ты… Про пилюли не слышал что ли? — в этот миг, паренёк посмотрел на друга как на крота, впервые увидевшего Кустос (потому что у кротов уровня «смертного» глаза переставали быть рудиментарными органами).

— Я даже слова такого не знаю, — пожал плечами паразит. — Оно, скорее, напоминает мне «люли», которые мы постоянно нарываемся получить…

— Деревня… — вздохнул Энас и уселся поудобней, вновь вытянув синий боб на ладони. — Посмотри на неё через Тельмус, только осторожно.

Эспен принялся сосредотачиваться на токах энергии вокруг него, тогда как остальной, неодушевлённый мир обращался в тёмно-синее марево. Вот перед ним показались тонкие меридианы, формировавшие энергетический скелет Энаса. Небольшое сияние доносилось от подземных меридиан: корней Тельмуса, пронзавших всё сущее. Паразит медленно перевёл взгляд на ладонь друга где обжигающе сияла та самая пилюля.

— Как будто весь свет от адепта уровня «смертного» сжали в одну точку. Даже смотреть дискомфортно, — вернул себе обычное зрение герой и протёр намокшие глаза. Ощущения были, словно сухой мочалкой провели по роговице.

«Надо узнать у архивариуса, нет ли какой-нибудь техники, укрепляющей энергетическое зрение», — выцарапал себе в мысленном блокноте Эспен.

— Эта пилюля так и называется — Смертная Пилюля. Годится только для восстановления адепта четвёртого уровня. Для уровнем выше — бесполезна, для уровнем ниже — смертельно опасна.

— То есть ты меня пытал своей перевязкой, вместо того, чтобы дать сраную люлю?! — рыкнул паразит, искренне желая обнажить щупальца.

— Пилюлю, — поправил его ушастый и добавил. — Ты мне должен быть благодарен, за мой опыт и мудрость. В конце-концов, я всё ещё, примерно, на четыре года тебя старше, червяк!

— Ну давай, архимудрец, просвети! — откинулся на койку паразит.

— В Доминос не такие развитые технологии, как у меня на Родине. Поэтому местные пилюли не имеют направленного воздействия. Конкретно Синяя Пилюля — не лечит, а лишь наполняет тебя телумом до верха, чтобы ты самостоятельно мог исцелиться. На островах Чиноэ такие пилюли считаются простым допингом и куда проще переносятся организмом.

Проще говоря, ты можешь пустить энергию этой пилюли не для лечения своих ран, а на открытие акупунктурных точек. Если ты не заметил, у меня активировалась точка Нодо!

И правда. Взглянув в первый раз, Эспен и не заметил, что помимо огоньков в лёгких Энаса, его гортань также загорелась маленькой, куда менее яркой чем пилюля, звёздочкой. Проще говоря, до становления адептом уровня «Человек», неко оставалось активировать лишь поджелудочное, живот, «солнышко», печень и сердце.

— Пусть эта пилюля по сравнению с медициной неко — чистейшей воды халтура и любому, кто изготовил бы её в пределах моей провинции присвоили звание «шарлатана», а то и вовсе отрубили руки, она имеет характерное всем пилюлям свойство…

— Ты говори-говори. Что мне твои театральные паузы, когда я в душе не чаю, что там за свойство у пи-лю-ль… Во! Выговорил!

— В ней заключена уже очищенная энергия. Тебе не нужно будет её фильтровать. Просто направь в нужную точку.

— И с какой начать посоветуешь? — заинтересованно спросил Эспен.

— Лёгкие алхимией не активировать, на сердце и печень тебе не хватит энергии даже из десяти таких пилюль, а для солнечного сплетения тебе понадобится полностью укрепить нервную систему… Остаётся только желудок. Он открывает путь к поджелудочному, но при всём желании, на нынешнем уровне ты вряд ли реализуешь хотя бы половину энергии Смертной Пилюли. Но на точку Онака должно хватить, — пояснил Энас. — В общем, дерзай! — вложив боб в руку паразита, Энас поднял с циновки колчан и лук и двинулся на выход из лазарета.

— Если сумеешь сдержать энергию внутри себя, думаю, управишься к утру следующего дня, — бросил он напоследок.

Паразит благодарно кивнул и откинулся на засаленную подушку.

— Ну, погнали! — произнёс Эспен и сжал зубы на синей таблетке.

И потерял сознание…

Он впервые поглощал столько энергии одновременно. И это было несравнимо с простым перееданием. Нет. Он буквально высосал из древа то количество жизни, что содержалось в таком же чел… существе как и он, если не больше.

В плане ощущений это напоминало удушение воздухом. Когда ты делаешь вдох за вдохом, но совсем не выдыхаешь. По венам ранам разошёлся жар, который организм хотел пустить сразу же на переработку в раны и мышцы.

«Стоять!» — произнёс сам себе паразит и, с трудом, заставил телум застыть в жилах.

Эспен лежал не двигаясь и даже толком не дыша. Огромных сил стоило просто сдерживать эту чудовищную силу пилюли. А ведь Энас называл её «халтурой»!

«Что там за звери в Чиноэ живут?! — задумался герой и едва вновь не потерял концентрацию. — Так, ладно… Мысли прочь!»

В некоторой степени, телум был ядовит. К нему нужно было приобретать иммунитет. Слишком большое количество телума приводило к смерти неподготовленного адепта. А ведь за пределами внешней стены Доминос существовали земли где телум был ещё более концентрированным. Кого-то ниже уровня «Человека» могла расплющить местная атмосфера без особого труда.

«Ну же, мразь ты поганая! Переваривайся!» — от количества пульсирующей энергии в теле Эспена, его длинные, чёрные волосы повисли в воздухе.

Нащупав невидимыми руками собственный живот, он будто бы приоткрыл его, разорвав кожу и внутренности. Небольшая капля полученного телума, влившись в желудок причинила адскую боль, от чего паразит взвыл, а из глаз пошли слёзы.

«Терпи, сука! Терпи, тварь!» — ругал он сам себя, приоткрывая закупоренную точку для очередного «глотка».

— Умг! — вырвалось из лёгких через нос, поскольку зубы до треска в дёснах были сжаты. Эспен знал: если он закричит, то напрасно была потрачена пилюля.

«ЕЩЁ!» — и вновь, терзая собственное нутро, противясь животному инстинкту прекратить причинять себе боль, Эспен продолжал вливать энергию, заставляя желудок её перерабатывать, укрепляя свои стенки.

* * *

Дело клонилось к ночи. Лагерь уже спал, но Яхтир продолжал заниматься уже ставшим привычным для него делом. Всё потому, что он не нуждался а во сне, а сидеть до утра и смотреть в одну точку было скучно. Поэтому, под точильным камнем скрежетало железо, сбрасывая налёт, грязь, кровь и торчащие края образовавшихся зазубрин.

Отложив в сторону очередной меч, он затянулся из трубки. Казалось бы, он не чувствует ни вкуса, ни запаха табачного дыма, но… чёрт, как же это приятно, когда впервые за восемь тысяч лет у тебя занят рот чем-то съестным, что не вызывает у тебя адской боли.

Чёртов аметистоглазый… Вернул, пусть и не до полностью, вкус к жизни! Яхтир даже подумывал над тем, чтобы взять себе вороного аргамака из лагерной конюшни. Вспомнить, какого это ухаживать за конём…

А ведь стоило всего-то немного побыть в компании людей. Таких, которые не смотрят на то, что он, вообще-то, не излучает ни капли телума. Им важно лишь то, как разит его меч и как он работает на благо остальных, а остальные на благо него.

Яхтир вновь взялся за меч, но на этот раз уже свой. К прилавку подошли четверо мужчин в серых мантиях. Они были босыми и без брони, тела закрывали лишь многочисленные повязки, в том числе и на лице. Один из них молча подошёл к кочевнику, упёршись тому взглядом жёлтых глаз в чело.

— Вы не из лагеря. Уходите, — произнёс своим сухим голосом Яхтир.

— Ты не кричишь, не зовёшь о помощи, — констатировал убийца.

— Я не боюсь смерти, — ухмыльнулся немёртвый. — За кем вы пришли?

— Не имеет значения. Пусть Грацодар позаботится о твоей душе, брат-киреней, — произнёс жнец и его рука абсолютно бесшумно выстрелила серпом между глаз Яхтиру.

Кочевник обмяк, свалился со стула и распластался по земле, сжимая в руках обмотанную зачарованными лентами рукоять катаны.