Эспен медленно ступал между бочкообразными телами, пытаясь отыскать сегодняшних знакомых, но те нашли его первыми. Крепкой хваткой сошлись широкие пальцы рыжего гнома на запястье паразита.
— Отведи меня к главному, — сказал паразит.
— Он сомневается в тебе. Ты можешь сделать только хуже нам всем, — покачал головой рыжий.
— Как тебя зовут? — спросил Эспен.
— Витольд, но что тебе это даёт? — поинтересовался тот.
— Витольд, скажи честно, тебя устраивает такое существование? Сколько ты в этой шахте? — произнёс диверсант.
— С самого рождения, вот уже почти семьдесят лет. Поэтому я не знаю ничего, кроме этих каменных стен. Даже если выберусь, куда мне идти? — озадачился гном.
— Этот мир охренеть какой большой. Больше, чем ты можешь представить. И всегда есть куда пойти, Витольд. Раньше я тоже не знал другой жизни, кроме ползания по лесу в поисках крошки хлеба. Может быть и дальше так жил, если бы не помощь извне. И знаешь, есть многие вещи о которых я жалею, но ещё больше тех, о которых — нет.
«О чём это он? Где он ползал?» — задумался гном, а потом махнул рукой. Не ему судить о поведении людей во внешнем мире.
— Пошли, только тихо, — сообщил Витольд. — Кейтель, Жгин, просыпайтесь, — среди множества пузатых сонь нашлись похожие друг на друга, как две капли воды. Рыжий растолкал их и те молча последовали за Эспеном.
— Вы работаете в шахте всю жизнь, — начал мечник. — Не находили ли вы странных дверей?
Близнецы переглянулись, а Витольд замер. Обдумав, стоит ли говорить про такое незнакомцу, он повернулся к Эспену.
— Давно это было. Лет пятьдесят назад, может. Мы пробурили стену в кармане, где сейчас находится наш вождь. За ней оказался ещё один карман, в конце которого стояла старая стальная дверь. Но оказалось, что в том кармане всё это время жило чудовище. Те, кто сумел сбежать, рассказали остальным.
— И как сейчас обстоят дела? — спросил Эспен.
— Проход свободен, чудовище слишком большое, чтобы пролезть в него наверх, но идти туда — чистое самоубийство, — сообщил Витольд и позволил себе немного помечтать. — Благо, что ты привёз эту волшебную пыльцу…
— Нет никакой пыльцы. Это обычная каменная пыль. Моя цель за этой дверью, где живёт чудовище.
— Т-то есть как? — удивился гном. — Мы-то думали, что это путь на свободу…
— Путь на свободу лежит только через поверхность, — отрезал Эспен.
— Вот оно, как… — вздохнул рыжий.
Пройдя два километра по каменному кишечнику, четвёрка пришла в другой карман. Он был намного-намного больше, пару квадратных километров площадью, но оно и не удивительно, ведь со слов Витольда он был открыт больше полувека назад. Оставалось только гадать, насколько глубоко уходят от него другие ходы.
Собственно, сам карман теперь служил отправной точкой, ведь всю руду из давно вычистили.
«Гномы стареют медленней людей. Но даже люди с нулевым уровнем относительно паразитов — бессмертные. Интересно, за эти двенадцать или тринадцать лет, сколько сменилось бы поколений моих потомков, останься я просто червяком?» — отвлёкся Эспен, разглядывая убранство кармана.
— А вот и тот самый злосчастный ход, — обратил внимание Витольд на увешанную табличками пещеру с крутым спуском вниз. Высота прохода позволяла взрослому человеку пригнув голову пройди внутрь, а ширина была достаточной, чтобы случайно покатившись кубарем не суметь остановиться, зацепившись за выступы на стенах. По сути, чудовищу внизу могло бы присосаться ртом к отверстию с другой стороны и выжидать, пока кто-нибудь из коротышек не свалится от толчка коллеги.
— И часто сюда падает кто-нибудь? — спросил Эспен, уставившись вглубь непроглядной даже для глаз адепта тьмы.
— Раз в десять лет, разве что. Говоришь молодняку: не бегай возле Чёрного хода, но им невдомёк, пока реально кто-нибудь не свалится безвозвратно. Тогда да, понимают. И так, вплоть до того времени, пока не вырастет следующее поколение.
Эспен направил собственное чутьё внутрь прохода. Тело пробрало дрожью, волоски стали дыбом.
«Чудовищная, необузданная аура!» — сглотнул паразит.
— Поколение? Молодняк? — переспросил он.
— Хотя гномы и живут дольше людей, но за двести лет почти все, кого пленили первыми или умерли, или погибли. Один только наш лидер помнит времена на поверхности, но он совсем стар, ему четыреста девятнадцать лет. Поэтому наши женщины не работают, а воспитывают детей или вынашивают их. Надзиратели даже поощряют дни, когда мы… ну, в общем, ты понял, — пояснил Витольд.
— А ты? У тебя есть дети? — поинтересовался Эспен.
— Я жду двоих. Срок беременности у нашего народа почти три года. И уже через несколько недель моя подруга должна явить на свет… хах! На свет…
— И ты всё ещё не хочешь сбросить оковы? — упрекнул его диверсант. — Неужели ты не желаешь для них лучшей жизни под светом Кустоса?
— Желаю, но… говорю же, мы пытались несколько раз и всегда это оборачивалось большими жертвами и урезанием и без того ограниченных прав, — вздохнул рыжий гном.
— Ладно. Веди уже к вождю. Буду с ним гово… — Эспен заметил, как обильно потеет Витольд, прикусывая губу и одновременно потирая большими пальцами рук костяшки остальных.
— Прости. Вождь тебе не доверяет.
— Кому вы меня сдали? — спросил Эспен, кладя руку на рукоять меча.
— Надзиратель участка. Пока что в курсе только он… — начал, было, Витольд, но Эспен его перебил.
— Ты потерял моё всяческое уважение, Витольд. Но я всё равно вам помогу, — ответил Эспен.
— Не совершайте глупостей, господин шпион, — вышел из-за колонны мужчина с топором за спиной и ещё двумя солдатами. Все трое находились на пике силы «смертного» уровня.
«Лишь бы не устроить переполох, — вздохнул Эспен и тут же подумал о другом: — Возможно Гарольду, имей он возможность попасть к лекарю днём, повезло бы больше с переговорщиком. По крайней мере я всегда мог сказать, что он просто выживший из ума, больной старик и не ведает, что говорит».
— К чему такие обвинения? — спросил Эспен. — Мне просто хотелось прогуляться.
— Боюсь, вы выбрали не лучшее место и не лучших компаньонов, — ответил надзиратель. — Молодцы, колобки! Замолвлю за вас словечко перед Геноном, чтобы поменьше сёк, хе-хе! — после чего вновь вернулся к Эспену: — Сложите оружие, господин шпион, и я гарантирую, что хотя бы до завтрашнего утра вы доживёте.
— Такая гарантия слишком слаба для меня, — ухмыльнулся паразит, дотронувшись до рукояти белого меча. — Я планирую жить вечно!
Из-за столба позади показался четвёртый солдат, выстреливший копьём в спину мечника. Эспен резко обернулся, наполняя клинок телумом. Энергия Древа Жизни ярко вспыхнула, на мгновение озарив километровый карман, а затем рассекла каменный столб вместе с грудью нападавшего. Не давая возможности закричать, мечник с аметистовыми глазами пронзил горло умирающего и толкнул тело в Чёрный ход.
— Удобная, однако, у вас ямка для тел, — подметил паразит.
Те двое, что показались вместе с надзирателем участка набросились с двух сторон. Справа на макушку паразита обрушилась булава, слева же просвистела рапира. Эспен ударил ладонью в согнутый локоть правого, отчего тот запрокинул руки назад. Развернувшись на пятках, паразит предоставил возможность левому пронзить пах товарища.
— А… — только и успел открыть рот страж с булавой, как головы обоих полетели в сторону Чёрного хода, а следом и тела.
— Ха! — но стоило Эспену обернуться, как на полной скорости в него с плеча влетел надзиратель. Мужик был довольно крупный, вместе с доспехами и оружием, должно быть, весил под два центнера, поэтому совершенно не удивительно, что мечник полетел со склона вслед за телами убитых.
Из-за спины выстрелили щупальца, но простые иглы не могли пронзить камень и остановить падение и тогда Эспен рискнул. Даже если он и выберется отсюда, надзиратель оповестит остальных и шансов на диверсию не будет никаких. Поэтому он не должен оставить свидетелей из числа охраны.
