В-третьих, применительно к подросткам остро стоит проблема «канализирования» энергии, социальной активности в общественно одобряемом или хотя бы допустимом направлении, ибо молодость особенно нуждается в социальном признании, самоутверждении опять же при недостаточных возможностях. Неудовлетворенная потребность в самоутверждении приводит к попыткам реализовать себя не только в творчестве (что достаточно сложно), но и в негативных формах активности («комплекс Герострата») – насилии, преступлениях (что «проще») или же приводит к ретретизму, «уходу» в алкоголь, наркотики, из жизни.
Фундаментальное противоречие между потребностями и возможностями может быть конкретизировано применительно к несовершеннолетним в современном российском обществе, как, например, это делает Г. И. Забрянский*:
– противоречие между целями, к которым общество призывает стремиться подростков, и теми легальными возможностями, которые оно им предоставляет для их достижения;
– противоречие между расширением возможностей выбора в различных сферах жизнедеятельности и сужением легальных средств реализации этих возможностей;
– противоречие между расширением потребностей в квалифицированном, престижном и высокооплачиваемом труде и ограниченными возможностями их удовлетворения;
– противоречие между стремлением к богатству и ощущением невозможности его достижения легальными способами;
– противоречие между необходимостью усиления социальной и правовой защиты несовершеннолетних и ограниченными материальными возможностями общества.
* Забрянский Г.И. Социология преступности несовершеннолетних. Минск, 1997. С. 77.
Будучи непонятыми взрослыми, подростки объединяются в группы, образуют подростковую субкультуру со своими ценностями, нормами, интересами, языком (сленгом), символами, которая далеко не всегда отличается законопослушностью.
Если под культурой понимать специфически человеческий способ жизнедеятельности, обеспечивающий социальное наследование*, а под образом жизни – относительно устойчивые, типичные для конкретного общества (группы, класса) формы жизнедеятельности, то сообщества с преобладанием ценностей, норм, образцов поведения, отличных от господствующих в обществе («общепринятых») образуют ценностно-нормативные субкультуры (богемную, наркотическую, религиозно-культовую, криминальную и др.).
* Маркарян Э. С. Теория культуры и современная наука (логико-методологический анализ). М., 1983.
Субкультура формируется в результате интеграции людей, чьи взгляды, деятельность и образ жизни противостоят (не соответствуют) господствующим в обществе или провозглашаемым и принимаемым им, а потому им отвергаются (порицаются, преследуются). Социально-экономические предпосылки образования субкультур – социальная неоднородность, неравенство, несправедливость, «социальная неустроенность» индивидов*. Социально-психологические факторы формирования субкультурных сообществ – потребность людей в объединении, психологическая защита, потребность быть «понятым», самоутверждение среди себе подобных. «Вообще они бегут не "куда", а "откуда". От нас они бегут, из нашего мира они бегут в свой мир... Мир этот не похож на наш и не может быть похож, потому что создается вопреки нашему, наоборот от нашего и в укор нашему. Мы этот их мир ненавидим и во всем виним, а винить-то надо нам самих себя»**.
* Под «социальной неустроенностью» мы понимаем несоответствие между личностными свойствами, характеристиками индивида и требованиями занимаемой им социальной позиции (мещанин во дворянстве, дурак в министерском кресле, талант в роли истопника или сторожа...).
** Стругацкий А., Стругацкий Б. Отягощенные злом, или сорок лет спустя // Юность. 1988. №6. С. 31.
Субкультурные сообщества тем более сплочены и отличны от господствующей культуры, чем более жестко и категорически ею отвергаются. Поэтому, например, группа наркоманов интегрирована больше, чем компания алкоголиков, но меньше, чем криминальная или тюремная субкультуры.
Подростковая субкультура и делинквентная или криминальная подростковая субкультуры не одно и то же. Так, например, подростковой субкультуре в целом могут быть присущи некоторые общие языковые особенности, относительно негативное или настороженное отношение ко взрослым, предпочтительные виды досуговой деятельности (дискотеки, «тусовки» и др.), одежды, даже питания и напитков.
Делинквентная (или девиантная) субкультуры неоднородны. Так, Р. Клауорд и Л. Оулин различают ретретистскую (чаще всего – наркотическую), конфликтную и преступную субкультуры*.
* Клауорд Р., Оулин Л. Дифференциация субкультуры // Социология преступности. M., 1966. С. 334-354.
Раса (этническая принадлежность). В бывшем Советском Союзе идеология «дружбы и братства всех народов» (хорошая по сути, но не отражавшая реальной действительности) исключала статистические наблюдения и исследования зависимости уровня и структуры девиантных проявлений от этнической принадлежности лиц, их совершивших*. Эта традиция перешла и к современной России. Создалась довольно сложная ситуация. С одной стороны, знание этнического состава девиантов небезразлично для девиантоло-гии, профилактики негативных девиаций и развития позитивных. С другой стороны, многочисленные этнические конфликты на территории России и бывшего СССР, сформировавшееся предубеждение по отношению к «лицам кавказской национальности» могут лишь подогреваться публикуемыми сведениями (если они появятся) о неодинаковой девиантной активности представителей различных этносов.
* Одно из немногих исключений – исследования в бывшей Эстонской ССР: Лепс А. Влияние социально-демографических процессов на преступность. Таллин, 1981
При этом вряд ли население в целом, да и некоторые представители правоохранительных органов будут разбираться в «тонкостях»: повышенная «девиантность» зависит не от расовой (этнической) принадлежности, а от того, что лица одной культуры оказались перенесенными по разным причинам в другую культуру; мигранты, независимо от этнической принадлежности, всегда хуже адаптированы к условиям жизни «коренного населения»; мигрируют чаще всего не от хорошей жизни; мигрируют или отправляются «на заработки» в другие страны и регионы наиболее активные – молодые мужчины, чья «повышенная» девиантность рассмотрена выше.
В зарубежной девиантологии, особенно американской, исследованиям этнического состава преступников, лиц, страдающих наркоманией, алкоголизмом уделяется большое внимание*.
* Bryant С. (Ed.) Ibid. Vol. IV.
Класс. Из ранее сказанного ясно, что «класс», т. е. принадлежность индивида к той или иной социальной группе (классу, страте, слою, касте), иначе говоря – социально-экономический статус, существенно определяет вероятность тех или иных девиаций. Но, во-первых, только вероятность (а не необходимость). Во-вторых, нет какого бы то ни было «специального» «девиантного» класса (группы). Идея «опасного класса» («dangerous class») родилась в западной девиантологии и криминологии на основе некритического анализа официальной статистики: большинство «общеуголовных» или «уличных» преступлений совершали представители низших страт*. Очень высокая латентность «беловоротничковой» преступности – экономической, коррупционной, экологической, селективность полиции и уголовной юстиции – не позволяют в полной мере оценить масштабы преступлений представителей высших страт, не говоря уже о других видах девиантности – потреблении «престижных» наркотиков (кокаина), злоупотреблении алкоголем, нарушении моральных норм и т. п.
* См.: Gilinskiy Y. The Underclass in Today's Russia. In: A Dangerous Class: Scotland and St. Petersburg: Life on the Margin. Edinburgh, /1998/. P. 99-108.
