«Нет».

– Нет, спасибо. Думаю… – Лайам запнулся и судорожно сглотнул. – Думаю, я справлюсь.

– Ну ладно, – сказал наконец Кессиас. – Раз вы в этом уверены, я, пожалуй, вернусь к своим делам.

Лайам коротко кивнул.

Эдил ответил таким же коротким кивком и двинулся было к двери, но тут же остановился и спросил, где Лайам проживает.

– Мало ли – вдруг мне удастся что‑то разнюхать. И понадобится срочно с вами поговорить.

Лайам объяснил, как его найти, и Кессиас удалился, прихватив стражника, одиноко топтавшегося возле входной двери. Лайам, выйдя на террасу, смотрел, как они уходят по узкой тропе, ведя своих лошадей в поводу. Когда они взобрались на утес, Лайам вернулся в дом.

Фануил по‑прежнему лежал на столе в кабинете. Он смотрел на Лайама спокойно, даже словно бы безмятежно.

«Почесывание – хорошо».

– Полагаю, ты хочешь еще? – саркастически поинтересовался Лайам, но все‑таки почесал мягкую, словно ткань, чешую. – Что из того, что тут было, ты предвидел заранее?

«Довольно многое».

Дракончик потянулся, поворачиваясь так, чтобы Лайаму было удобнее его чесать, – простое движение удовольствия, мало вяжущееся с холодком его мыслей.

– Зачем ты заставил меня соврать и сказать, что я грохнулся в обморок в спальне Тарквина?

«Ты знаешь».

К собственному удивлению, Лайам понял, что он и вправду это знает. Кессиас принял Фануила за домашнего зверька чародея. Похоже, бравый эдил ничего не слышал о фамильярах, и если бы Лайам попытался растолковать ему, что это такое, Кессиас наверняка предположил бы…

– Ты не хотел, чтобы он заподозрил, будто мы с тобой вместе убили Тарквина.

«Это тут же пришло бы ему в голову, и тогда все стало бы много сложнее».

– Зато теперь эдил считает меня рохлей, человеком, которому становится дурно от одного вида крови. Он думает, что я никогда прежде не видал мертвецов.

«Тебя это волнует?»

Лайам покачал головой и убрал руку. Его посетила неожиданная мысль, ему представилось, как Фануил, зажав кинжал в маленьких лапах, подбирается к спящему старику.

Но эта картинка тут же исчезла, словно что‑то стерло ее влажной тряпкой.

«Глупость. Я не способен на это».

– Конечно нет, – поспешно согласился Лайам, чуть отступив от стола. Мысль и вправду была дурацкой. Дракончик не мог предугадать, что Лайам напьется и ему взбредет в голову навестить старика. Он никак, ну никак не мог знать, что среди ночи в этом доме появится еще одна живая душа, часть которой он сможет присвоить.

«Ты должен выполнить условия сделки».

– Да. – Лайам встряхнул головой, окончательно отгоняя непрошеное видение. – Ты научишь меня, как ухаживать за тобой?

«Ухаживать не нужно. Нужно только меня кормить».

– И все?

«И другое».

– Другое, – тупо повторил Лайам, потом вспомнил: – То, что ты обещал мне сказать, когда эти люди уйдут?

«Да».

– И что же это?

«Ты должен выяснить, кто убил мастера Танаквиля».

– Найти убийцу? Это дело Кессиаса, – с подозрением произнес Лайам.

«Ты не веришь, что человеку герцога это удастся».

– Ну да, не верю. Но если это не удастся ему, как смогу это сделать я? Ты просто бредишь.

Лайам выпрямился и отошел к модели, повернувшись спиной к дракону.

«Ты знаешь мастера Танаквиля лучше, чем человек герцога. Я тоже знаю его лучше. Вместе мы сумеем понять, кто мог это сделать, мы найдем того, кто убил. Ты ведь уже занимался такими вещами».

– Я… – Лайам резко обернулся. – Откуда ты знаешь?

«Мы одно целое. Твои воспоминания – мои, а мои будут твоими. Потом. Я знаю все твои мысли».

Фануил не подчеркивал последней фразы, но уши Лайама загорелись, словно от внезапного прилива стыда.

– Ты знаешь все о моей жизни?

«Конечно».

Лайам помотал головой:

– Ну, неважно. Это было давно, и обстоятельства были другими. Мне просто очень везло.

«И тем не менее тебе уже случалось идти по следу убийц. И находить их. А еще ты уверен, что к тебе благосклонна удача».

В общем, все было правдой. Лайам втайне действительно думал, что где‑то в районе небес существует некое божество, наблюдающее лично за ним. К тому же ему и впрямь приходилось раз‑другой участвовать в раскрытии загадочных преступлений.

– Даже если предположить, что я сумею найти убийцу, – зачем это тебе? Почему ты хочешь, чтобы я это сделал? Какова твоя цель?

И в первый раз за все время мысли Фануила сделались путаными, нечеткими. Дракончику понадобилось довольно много времени, чтобы сформулировать внятный ответ:

«Я не знаю».

– Что мы станем делать, когда отыщем убийцу?

И снова ответная мысль проступила медленно, словно вода сквозь плотное полотно.

«Я не знаю».

– Мы отдадим его эдилу?

«Да. Может быть».

Лайаму подумалось: возможно, дракончик жаждет отмщения? Око за око, зуб за зуб и т. д. Он снова вспыхнул, когда Фануил отозвался:

«Нет, это не месть. Я просто чувствую, что это следует сделать. Мастер Танаквиль был добр ко мне».

Лайам вздохнул, снова повернулся к модели Саузварка и стал разглядывать причудливое сооружение. Он думал сейчас о Тарквине, точнее о том, каким тот ему казался. Он ведь еще вчера выглядел в воображении Лайама угрюмым, но на свой лад приятным, вроде безвредным и несколько эксцентричным отшельником – в общем, чокнутым старичком. Но это именно он заставил Клыки провалиться куда‑то, это именно он битком набил целую комнату странными артефактами, которые просто нуждались в немедленном изучении.

«Я покажу тебе, как эти вещи работают. Они будут твоими. Это входит в условия сделки».

Лайам снова вздохнул и подался вперед, осторожно опершись руками о край модели.

– Не мог бы ты несколько минут не лезть мне в голову, а?

Он уже понял, что возьмется за это расследование. Даже если забыть обо всем прочем – старик, в конце концов, позволял ему купаться в своей бухте. А если дракон лжет и за его предложением кроется какой‑то подвох – что ж, тогда…

Но Лайам не довел эту мысль до конца. Он просто не стал ее додумывать, потому что сам толком не знал, как в этом случае он поступит.

– Ладно, сделка так сделка. Учти, с этой минуты мне нужно будет знать все, что ты только сумеешь вспомнить о своем повелителе.

«Я расскажу что знаю».

Четыре часа спустя, когда блеклое солнце уже клонилось к горизонту, Лайам ехал по покрытой грязью дороге обратно в Саузварк. Его снова подташнивало. Лодыжка больше не болела, но зато шишка на затылке начала неприятно пульсировать.

Лайам очень долго и скрупулезно допрашивал дракончика, вытягивая из уродливой твари малейшие сведения обо всех, кто только бывал у Тарквина. Он весьма удивился, узнав, как много людей помимо него спускалось по узкой тропинке меж скал, – но еще сильней удивился, уяснив, как мало дракончик знал о делах своего хозяина. Фануил мог припомнить какие‑то имена, лица, обрывки фраз, но Тарквин, судя по всему, явно имел обыкновение бесцеремонно отключать своего фамильяра, когда речь заходила о чем‑то серьезном. Это показалось Лайаму странным, зачем таить что‑либо от того, с кем ты по собственной воле делишь свою душу? Но Фануил воспринимал это как нечто само собой разумеющееся.

Чтобы похоронить чародея, потребовалось какое‑то время. Лайам солгал Кессиасу. В их беседах с Тарквином никогда не затрагивалась похоронная тема, но Фануил заверил Лайама, что старику было всегда наплевать, как и где его похоронят.

Потому Лайам спустился на берег и нашел неподалеку от скал местечко с плотным, слежавшимся песком, более‑менее напоминающим почву. Воспользовавшись валявшейся тут же доской, он вырыл узкую глубокую яму, проклиная осыпающийся песок. Лайам даже упарился, хотя с моря тянуло холодом. В конце концов он решил, что могила достаточно глубока, и вернулся в дом за телом.

Он завернул покойника в алое покрывало. Хотя старик был худощав, он оказался намного тяжелее, чем ожидал Лайам. Но он был таким же окоченелым, как и все мертвецы, каких Лайам во множестве повидал на полях сражений. Лайам кое‑как дотащил тело до приготовленной ямы, ругая себя за глупость. Кой черт его дернул вырыть могилу так далеко?