Теперь мне казалось, что год назад, когда я рулил своим кабаком и ныл, как всё херово, я был счастлив. И сам был вроде ангела, святым и беззаботным, вечно пьяным. А теперь — ну что я такое?

— Мрачная и у**ищная скотина, которая п**дит осла табуреткой и ни**я в своей проссанной жизни ладу дать не может, — сказал я.

— Так меня ещё никогда не оскорбляли, можно я буду считать это комплиментом?

Я моргнул, тряхнул головой и сфокусировал взгляд, который допреж того был расфокусирован. Передо мной стоял Иствуд, и в воздухе ещё таял ментальный шлейф от некогда протянутой руки. Он, видать, хотел поздороваться, но когда я, глядя ему в глаза, выдал вот такое, стратегия у ковбоя поменялась едва ли не автопилотом.

— А-а-а, Иствуд, — улыбнулся я, симулируя радость жизни. — Ромыч, Вивьен. О, и Сандра тут. Ну здравствуйте, здравствуйте, заходите. Полабаем маленько, не правда ли?

— Сандра, типа, сказала, с тобой п**дец какой-то, — сказал Ромыч.

— Не обращай внимания, юнга. Твоя беда — барабаны. Вот по ним и херачь. Прошу! — Я открыл дверь и сделал приглашающий жест рукой.

Иствуд зашёл с непроницаемым выражением морды лица, Вивьен улыбалась, как блаженная, Сандра смотрела на меня обеспокоенно, а Ромыч, как всегда, вообще не отдуплял, чё-кого и почему, а главное — за каким х**м.

— Так, звуковик! — гаркнул я в трубу. — Давай нам для вдохновения — всё, что мы налабали.

— Запуск последних записей, — отозвался звуковик.

И зазвучала моя акустика.

— На**й, — отдал я команду. — Ты нормальное включай. Где вся группа.

— Записи группы «Благодарные мертвецы» не обнаружены.

Стало тихо и страшно.

— А ну-ка ещё раз, с самого начала и медленно, — попросил я.

Напоролся, б**дь. TTS врубилось на минималке: «За-а-а-а-апи-и-и-и-и-иси-и-и-и-и...»

— Сука! — рявкнул я и, выбежав из записывающей каморки, ворвался в кабинет звуковика. — Ты тут чё, таки бухать, что ли, начал, у**ина тупая?!

— ...гру-у-у-упп-ы-ы-ы-ы-ы...

— Нормальная скорость речи! — заорал я. — Где наши записи? Какого х*я? Мы тебе за что деньги платим, вы**ень п**доголовый? Щас в суд тебя за яйца оттащу, ты нам столько заторчишь — ты охереешь!

— Суд не сможет не принять во внимание имеющиеся у меня логи, которые доказывают, что этой ночью господин Мёрдок пришёл в студию и приказал удалить все существующие записи, — сказал звуковик. — Он особенно настаивал на том, чтобы — цитирую — «никаких копий этого говна не оставалось! Мир должен понять, что чего-то стою только я один, с гитарой, а моя так называемая группа — это куча дерьма, которая всюду таскается за мной и уже достала своей вонью», конец цитаты.

TRACK_63

Я сидел в студии на полу и смотрел в никуда. Напротив меня на корточках сидела Вивьен. Где-то в углу Сандра и Иствуд п**дили Рому. За что, спросите вы? Ну, очевидно же, за что. Вы ведь сами наверняка были тупорылым подростком, который считает себя самым умным, а по факту хер от пальца не отличает. Все были...

— Да понял я, б**дь, понял! — орал Ромыч.

— Что ты понял? — спросил Иствуд и щёлкнул курком револьвера. — Давай, расскажи нам, и, может быть, я не стану дырявить тебе колени. Барабанщику ведь не нужны колени?

— Я понял, что всю эту х**ту говорил не Мёрдок, а ё**ная Танигава, и мои предъявы — они, короче, ни о чём ваще.

— Умница, Ромул, — сказала Сандра. — Ты это запомни, как молитву, и повторяй почаще. А то у тебя в мозгу вообще с трудом, я смотрю, информация оседает. Память золотой рыбки. Два плюс два — сегодня четыре, а завтра уже хер его знает.

— Отъ**ись!

— Повежливее, ты говоришь с дамой.

— И ты, аниме, отъ**ись! Е**л я таких дам.

Сандра рассмеялась и ласково потрепала Ромку по щеке:

— Нет, мальчик. Таких — не е**л, поверь на слово. И, боюсь, не доведётся. Свой потолок ты уже вы**ал.

— Я чё, поехавший, что ли, потолки е**ть? Даже если натяжные.

Вивьен негромко сказала, так, чтобы слышал только я:

— Это ведь была не Танигава. У меня есть доступ к её памяти. И с Экси тоже была не она.

— Знаю, — сказал я. — Молчи пока.

— Что происходит, Мёрдок?

— Что происходит? Нас поимели. Без вазелина. Всех и сразу. Ты хотела групповуху? Ну, вот тебе и групповуха, приятно по**аться.

Услышав мой голос, ребята прекратили возню в углу. Помогли подняться Ромычу, который всё равно как-то косо на меня смотрел. Ну, тупизна — она такая. Не сразу проходит. Её нужно выбивать тщательно, ломом.

— Э, звукач! — крикнул я, подойдя к трубе. — У меня экземпляры пластинки с синглом остались. С них же можно адекватно дорожку снять?

В реале, если б на студии кто-то задал такой вопрос, я бы его самолично грифом в жопу оттарабанил. Качество — это ж понимать надо. Но тут был не реал. А значит...

— Да, качество трека будет идентично оригинальному, — был ответ.

Я выдохнул. Повернулся к своим.

— Так... Одна песня у нас есть, — сказал я. — Осталось девять.

— У нас времени всего ничего, — напомнил Иствуд. — Похоже, это конец. Я предлагаю просто прийти с синглом. В конце концов, он даёт представление о лирике и о...

— Нет, ковбой, ты не понял, — перебил я. — У нас есть меньше трёх суток на то, чтобы записать и свести полноценный альбом. Вот именно такой, каким мы его и задумывали. Самый крутой альбом всех времён и народов. И если какая-то б**дь думает, что она своими действиями нас опрокинула — она жестоко ошибается. Нас нельзя опрокинуть. Наши сверхмассивные яйца — это центр, вокруг которого вращается вся вселенная, и до тех пор, пока они дают вселенной свой свет — она существует!

— Три дня? — просипел Ромыч.

— Целых три дня! — гаркнул я. — Мы будем здесь жить. Жрать. Спать по очереди, выставляя часовых, чтоб ни одна мразь не посмела войти и обосрать всю малину! Сэнди! На тебе поставки бухла и жратвы, нам понадобится много топлива. Остальные — занять места, настроить инструменты. И — начали работать!

TRACK_64

— В чём дело? — спросил жрец, который уже практически перестал на меня сердиться за то, что я убил его из арбалета. — Что опять происходит?

— Попытка суицида через импотенцию, — поспешил я ознакомить его с диагнозом. — Сюда, пожалуйста.

Рома лежал на полу. Он пытался уползти из-за барабанов, но не смог. Упал только верхней половиной, а жопа так и осталась на сиденье. Его вырубило наглухо, как Коляна в Яме, и мы с Иствудом уже час ничего не могли с ним сделать.

— Что с ним? — вытаращил глаза жрец.

— Кажется, он хотел есть, — задумчиво сказал Иствуд, который, сидя в противоположном углу, отрабатывал на басу сложный ритмический рисунок, который мы собирались реализовать в следующей песне. — Но не успел. Сантиметра не дотянулся. Теперь уже поздно, конечно, я всё съел.

— Он же полностью истощён! — воскликнул жрец.

— Дядь, ты чё, думаешь, мы его шкалы не видим? — психанул я. — Ты пацана можешь на ноги поставить? Х*й с ними, с ногами — на жопу его посади, и чтоб палками махал.

Покачав головой, жрец достал посох, сделал пару пассов над головой Ромула, и тот застонал. Тогда жрец вытащил из инвентаря флакончик с интересной жидкостью.

— Моя разработка, назвал её — «Последний сухостой», — прокомментировал он, пытаясь напоить Рому.

— А оно нам точно надо? — встревожился я.

— Другого варианта не предложу. Работает как адреналиновая бомба. Сразу предупреждаю, если организм недостаточно прокачан — может просто уйти на респаун. Советую выжать всё как можно скорее, ему необходимо выплескивать адреналин.

— Это мы устроим, — сказал я.

— Психи, — сказал жрец. — Альбом-то скоро?

— А чё, сингл зашёл? — хмыкнул я.

— Ни в коем случае. Просто поддерживаю разговор.

— На неделе жди.

— А в какой день? Просто магазин с пластинками открывается в девять, а я живу недалеко...

— В среду, — наугад брякнул я.