* * *

Так что из иллюминаторов самолёта «Вижн Эйр» вниз смотрело девятнадцать пассажиров, а за последними креслами пристроились четыре коробки водки, виски и бренди, которые я скупил в магазине «Мир ликёров» на авеню Кактусов. Для этого пришлось добраться до окраины Лас-Вегаса, где заканчивался ряд высоток – гостиниц и казино – и начиналась одноэтажная Америка. Таким образом мифический Иван Бродяга материализовался, обретя форму и вес.

На этом приключения с Иваном не закончились. Кстати, начались они ещё по пути в Штаты. Сообщение о том, что нашей туристической фирме дали добро на сплав по Гранд Каньону, пришло поздно, и в такой короткий срок двух десятков свободных билетов на стыковочные рейсы «Аэрофлота» не оказалось, так что пришлось брать на «Люфтганзу» с двумя пересадками, во Франкфурте и Орландо.

Первое плечо занимало около четырёх часов. Ещё в «Домике»2 компания засела в ирландском пабе и принялась за ирландский же виски. Когда они успели затовариться в «дютике»3, я не заметил, но на борту, едва погасли символы «пристегнуть ремни», Сёма вскочил:

– Кто укладывал Бродягу?

– Он то ли над тобой, то ли над Хасселем, – неуверенно ответил Тоха.

Сёма начал один за другим открывать багажные полки, следуя инструкциям, которые поступали от ребят с разных сторон. Пару раз они победно вскрикивали «вот оно!» – но все находки оказывались не тем, что искали. Наконец, был найден большой пакет из магазина беспошлинной торговли. Извлечённый на свет божий – или под белое искусственное освещение салона – он ослепил всех глянцевой рекламой. Под любопытные взгляды доброй половины салона Сёма вскрыл запечатанную упаковку и извлёк из неё две бутылки, на одной из которой красовалась знаменитая куропатка, а на другой – не менее знаменитая, но спорная по имиджу белая лошадь («The Famous Grouse» и «White Horse»).

Добрая половина салона обрадовалась успеху наших, но, когда дразнящий аромат благородного напитка распространился по всему салону, почему-то сменила улыбки на сомкнутые губы глухого неодобрения.

И тут как раз у них появился повод снова улыбнуться, на этот раз злорадно и скрытно. К нам подошли стюардессы:

– По правилам авиакомпании распечатывать и распивать принесённое с собой на борт спиртное не допускается, – заявила на сносном русском одна из них.

– Ясно, – понимающе кивнул Сёма, разливая оставшееся, – больше не будем.

– Мы вас просим угомониться и рассесться по своим местам.

– Хорошо. – Сёма искренне кивал и моргал в знак согласия.

Глядя на эти ужимки и кривляния, я не мог поверить, что такой человек может быть начальником в крупной организации.

Тем не менее, несмотря на клятвенные обещания, оба прохода то и дело оказывались заблокированными из-за трёх, четырёх, а то и большего числа наших любителей алкогольной продукции британских островов. Чаще всего пробки возникали около сиденья Трои либо рядом с ней, когда она поднималась размяться.

Я видел осуждающе-настороженные взгляды стюардесс и поражался их немецкому самообладанию: они вежливо и спокойно просили вести себя тише и освободить проход. На пятый раз в их голосе появилась металлическая нотка, которую вовремя уловила Троя. Они попросила собравшихся около её кресла разойтись. Ребята послушно выполнили её просьбу. Старшая из бортпроводниц кивнула с благодарностью.

Я тоже был страшно благодарен Трое. Наверняка мне надо было вмешаться, но я всё сомневался: самому взяться или попросить Сан Саныча.

* * *

Во Франкфурте нам предстояло провести три часа до следующего рейса через океан. Я был уверен: перебрав с общением друг с другом (а также с лошадьми и куропатками), компания будет тихо и мирно дремать в бизнес-зале. Но только не эти клиенты! Вывалившись из «кишки» в транзитную зону, они перво-наперво послали меня изучить рестораны и бары. Кто-то вроде как вспомнил, что в «здешних лаунджах мало наливают». Я решил, что проявлю смекалку, и прямиком направился к справочной, чтобы добыть исчерпывающие сведения о наличии требуемых заведений в аэропорту. Возвращаясь, я и не ожидал, что вся компания будет стоять там, где я их оставил. Но был уверен, что Санчес попросит кого-то дождаться меня. Никого не было, их и след простыл. Пришлось бегать по всему терминалу, пока не услышал громогласный гогот Лабра. Держа курс на звук, я обнаружил всех за наспех сведёнными друг к другу тремя столиками в кофейне. Рядом с ними стояла официантка, с готовностью держа блокнот и карандаш в руках.

– Вот и Панчес! – заорал Лабр, едва завидев меня, и ткнул в мою сторону официантке: – Плиз, толк ту хим4.

Девушка обернулась ко мне, обрадовалась непонятно чему и затараторила так, словно она не немка, а итальянка:

– Мистер Панчес, ваши друзья требуют крепкий алкоголь, а у нас даже пиво и шампанское не продаётся. Это – кофейня, тут у нас, как вы можете догадаться, в ассортименте кофе, чай, есть соки и фруктовые напитки, ну и вода. А ещё пирожные и тортики кусками. Могу ещё предложить два вида сэндвичей…

– Гёрл, ви нид виски ор бренди5, – с диким русским акцентом, каким его любят американцы пародировать в фильмах про коммунистов, остановил её тираду Тоха.

– Ноу, мистер, алкохоль из прохибитед6, – решительно провозгласила официантка, на этот раз с прекрасным образцом немецкого акцента.

– Панчес, друг, сбегай в «дютик», – попросил меня Лабр.

– Почему Панчес? – удивился я.

– Мы решили, что у Санчеса оруженосцем может быть только Панчес. Санчес-Панчес, рифмично и логично, – это сказала Троя и вопросительно приподняла одну бровь: – Не так ли?!

Я не мог выдержать этот взгляд, растаял и широко улыбнулся.

– Вот видите, ребятки, он согласен, – обернулась к сидящим вокруг Троя. – А то мы все с кликухами, а он без прозвища. Непорядок!

– А почему вы – Троя? – осмелился спросить я.

– Дружище, ты сбегай, а потом за рюмочкой и поделимся историями, – похлопал меня по плечу Тор. Он был ближе всего ко мне.

– Давай-давай, одна нога там, другая – тута. – И, довольный своей прибауткой, Серж захихикал.

Я оглянулся на шефа. Тот утвердительно показал на бутылку воды, стоявшую на столе, и поднял два пальца. Я и купил две бутылки «Джонни», расплатившись кредиткой, которую мне в поездку вручила бухгалтер со словами «для оперативных расходов». Водрузив виски на стол, я потребовал обещанную историю.

– Троя – потому что Елена Прекрасная, – объяснил Тор, – за которую не одна троянская битва состоялась среди участников наших походов и причастных к ним.

– А ты – Тор, потому что бог варягов? – неуклюже пошутил я.

– Виктор-Тор, вот и всё, – тут он подмигнул Трое. – Как наша классик говорит: рифмично и логично!

– А Сёма – потому что Семёнов? – неуверенно предположил я.

– Да, это чтобы не путать с другим Сергеем, который у нас Серж.

– Тоха – тоже просто, от Антона. – Я продолжал игру в «угадайку». – А вот Лабр и Хассель?

– Предлагаю тост за тех, о ком сказали, – прервал Тор.

После чоканья я ожидал продолжения, но они забыли обо мне и пошли говорить о своём. О моём существовании вспомнили, когда обе бутылки опустели.

– Панчес, выручай, друг! Нужна ещё одна бутылка.

– А может, достаточно… – Я вопросительно посмотрел на Санчеса, но тот блаженно улыбался, смакуя свою порцию виски наравне с остальными.