Феба забралась в карету, устроилась на сиденье, дождалась, пока сядет и он, потом стукнула в потолок кареты, давая знать кучеру, что готова ехать, и лишь затем соблаговолила ответить.

– Я сказала Максимусу, что собираюсь навестить сегодня подругу.

Карета тронулась.

– А имени вашей подруги вы ему не сообщили?

Она поджала губы.

– Он не спрашивал – был слишком занят какими-то юридическими бумагами.

– Миледи…

– Капитан, вам известно, сколько мне лет?

Он сухо ответил:

– Разумеется, двадцать один год.

Она кивнула.

– То есть я давно уже не дитя.

– Если вы…

– Послушайте, капитан, я ведь ни разу не спросила, сколько лет вам.

– Вы пытаетесь сменить тему! – воскликнул он. – Миледи!

– Ну да, так и есть. – Она обворожительно улыбнулась, как всегда, не стесняясь в проявлении чувств. Неужели она решила, что он чертов евнух? – Удивительно, капитан, как вы догадались.

Последовало недолгое молчание, потом он со вздохом сказал:

– Мне тридцать три.

Она немного подалась вперед.

– Вы такой молодой!

Тревельон против воли поморщился. Интересно, какой возраст она ему приписывала?

– Я на двенадцать лет старше вас, миледи, – возразил он, мысленно обозвав себя занудой. – Кстати, ровесник вашего брата.

Почему-то от этой мысли он помрачнел.

– И все-таки мне казалось, что вы гораздо старше. – Она наморщила носик. – Максимус очень строгий, но по крайней мере смеется, хотя бы иногда: раз или два в год. А вот вы, капитан, вообще никогда не смеетесь, да и улыбаться вряд ли умеете. Я думала, вам лет пятьдесят, не меньше…

Тревельон нахмурился.

– Миледи…

– Или даже пятьдесят пять!

– Феба!

Он осекся. Как он посмел назвать ее по имени? Надо же так потерять над собой контроль!

А леди просто улыбнулась, как довольная кошечка, полакомившаяся сметаной.

– Расскажите о своей семье и о вашем прошлом, Джеймс.

Тревельон буквально окаменел и испытующе взглянул на нее.

– Вовсе вы не думали, что мне пятьдесят пять.

Она покачала головой, и эта чертова улыбка продолжала играть на ее сочных губах.

– Нет.

Тревельон отвернулся, изо всех сил стараясь сохранить благоразумие, не потерять честь. Она на двенадцать лет моложе его, а уж чище и невиннее и вовсе на добрую сотню, дочь и сестра герцога, свежа, весела, прекрасна. А у него два заряженных пистолета, больная нога и нечто очень возбужденное. Если бы она знала, убежала бы от него в ужасе.

– Я из Корнуолла, миледи, – сказал Тревельон совершенно спокойно, полностью владея собой, без тени смущения. – Мой отец разводит лошадей, мать умерла. У меня есть сестра и племянница.

– Мне очень жаль, – сказала она тихо, и милое личико опечалилось.

– Благодарю. – Как хорошо, что можно выглянуть в окно, не опасаясь, что тебя сочтут трусом. – Полагаю, миледи, мы приехали.

Она притворно вздохнула.

– Вам повезло.

Он послал ей укоризненный взгляд – хотя много ли от него толку, если она его не видела? – первым вышел из кареты и кивнул Риду и Хатуэю, потом помог выйти леди Фебе.

Они стояли перед небольшим особняком. Квартал был вполне приличный, хоть и не самый фешенебельный. Опираясь на трость, он поднялся по ступенькам вместе с леди Фебой и постучал.

Через минуту дверь открыл огромный негр, кожа которого под белым париком казалась лоснящимся черным деревом.

– Леди Феба с визитом к мисс Динвуди, – доложил ему Тревельон.

Прежде чем отойти в сторону, пропуская их в дом, негр устремил долгий взгляд на пистолеты и лишь потом провел по лестнице полированного розового дерева на верхний этаж. За распахнутой дверью слышались голоса и смех.

– Леди Феба, – нараспев произнес дворецкий низким, богатым модуляциями голосом.

В комнате находились три женщины: красавица лет тридцати пяти, пожилая леди и некрасивая дама со светлыми волосами и чрезвычайно длинным носом, – а также один мужчина, который поспешил встать.

– Мисс Динвуди, что за чудесный сюрприз: я и не знал, что мы ожидаем леди Фебу!

Тревельон рассматривал Малколма Маклиша с неприязнью: молод, красив и полон жизни. Короче, прямая ему противоположность.

Феба обернулась на голос и протянула руку. Джентльмен принял ее, нагнулся и коснулся губами костяшек пальцев. Она уловила запах чернил и… да, розовой воды, и улыбнулась.

– Мистер Маклиш, клянусь, никак не думала, что снова увижу вас после нашей встречи в «Хартс-Фолли»!

От ее грудного смеха рука капитана Тревельона будто окаменела.

– Миледи, – сказал Маклиш, – да вы просто колдунья, если так легко догадались, кто я такой. Или вам сообщил дворецкий?

– Ничего подобного!

– Тогда как же?

Она покачала головой.

– О нет, оставьте мне хоть пару скромных секретов!

– Ну, вам ли скромничать, – отозвался он галантно. – Позвольте мне увести вас от этого грозного стража и познакомить с прочими гостями мисс Динвуди.

Капитан Тревельон не шелохнулся, и Феба решила было, что он откажется ее покинуть, но затем он отступил на шаг, его рука выскользнула из-под пальцев, и ее тут же пронзило ощущение потери.

– С вашего позволения, миледи, – проговорил он своим низким голосом, и ей невольно подумалось, как мрачно он звучит по сравнению с тенором мистера Маклиша. – Я буду ожидать внизу. Когда будете готовы ехать домой, отправьте ко мне горничную.

Феба обернулась на звук его удаляющихся шагов, словно собиралась бежать за ним, что было просто смехотворно.

– Идемте. Идемте же! – настаивал мистер Маклиш. – Если вы не против, я готов стать вашим проводником.

– Вовсе нет.

Она повернулась к нему лицом, и он бережно взял ее руку. У него была крупная рука с длинными пальцами и единственной мозолью возле первого сустава среднего пальца, оттого что нужно держать перо.

– Вы уже знакомы с мисс Динвуди, нашей хозяйкой, – проговорил он на ходу. – Она сидит здесь, справа от вас, лицом к местечку на диване, которое сейчас займете вы.

– Как я рада, что вы смогли приехать, – произнесла дама прохладным контральто.

– Сюда, миледи. Садитесь, – не умолкал мистер Маклиш, направляя ее руку к деревянной спинке. – Воистину лучшее место в этой прекрасной гостиной – уж мне ли не знать, поскольку именно здесь я сидел, когда появились вы.

Феба опустилась на мягкое сиденье.

– В таком случае благодарю, сэр, за то, что согрели для меня место.

– Готов услужить вам во всем, миледи, – ответил он с легким смешком. – Даже если для этого будет нужна самая неблагородная часть моего тела.

– Ах, мистер Маклиш! – воскликнул второй женский голос справа от Фебы. – Только без непристойностей!

– Вы знакомы с обворожительной миссис Памелой Джеллет? – спросил Маклиш. – Она сидит на диване рядом с вами.

– Сэр, вы проказник, – хихикнула миссис Джеллет. – Такая лесть, да в мои-то годы!

– Мы действительно знакомы, – сказала Феба. – Прошлой осенью мы обе были на званом обеде в загородном доме моего брата.

– Да, миледи, – живо откликнулась дама. – Кажется, именно тогда его светлость встретил свою будущую герцогиню.

– Именно так, – весело согласилась Феба.

Отношения Максимуса и Артемиды начинались со скандала, чего Фебе вроде бы знать не полагалось, но она все равно знала, потому что была слепой, но отнюдь не глухой. В любом случае она давно овладела искусством выпытывать маленькие секреты у таких светских сплетниц, как миссис Джеллет.

– А вот, – поспешил вмешаться Маклиш, – наша четвертая гостья, Энн, леди Геррик. Она сидит напротив вас.

– Очень приятно с вами познакомиться, – сказала леди Геррик своим высоким голосом и немного в нос.

– А я, – сказал Маклиш, – нескромно позволю себе занять место слева от вас: буду любоваться вашим профилем, безнадежно влюблюсь и умру от горя.

Феба рассмеялась.

– Если вам достаточно посмотреть на профиль, чтобы влюбиться, сэр, тогда вы, должно быть, так и ходите пьяным от любви.