Лишь легенды рассказывать, ими гордясь.

И чем чаще, таинственней будет рассказ,

Легендарней вещь станет, взрастёт интерес.

Всё стареет, ломается, только не миф.

Интересней становится он от следов,

От отметин, оставленных миром штормов,

И рассказ по отметкам, конечно, правдив.

Вещь, как книги заглавие, что прочитал

И на полке пылится теперь много лет.

Но, взглянув на название, вспомнишь сюжет.

Память вдруг приоткроет историй журнал.

Невозможно понять тягу к старым вещам.

Целый ворох рассказов у нас чемодан,

Личных воспоминаний нас держит капкан

К дорогим, милым сердцу, родным мелочам.

Материальный дневник охраняет секрет,

Вещь надёжна. Нужна, чтобы память хранить,

По набору вещей можно восстановить

Человека, владевшего ими, портрет.

Молчаливый свидетель событий людей

Воплощает в реальность все мифы о них.

Не заметит никто вещь среди рядовых,

Если нет интересных историй о ней.

Вместе с нами уходит и личный музей,

Без истории вещь превращается хлам.

Время память смывает подобно волнам,

Исчезает и миф, такова суть вещей.

Подземный архив

Земля поглощает историю нашу;

Уходят под землю дворцы, как дожди.

Никто не заметит такую пропажу,

Для нас недвижимы земные пласты.

Ушли динозавры, и кто ещё знает,

Чего не узнаем во веки веков.

Секреты свои скрупулёзно скрывает,

Что в землю попало – не сыщешь концов.

Она океаны кроила и суши,

Из недр всё вышло и в недра уйдёт.

Истории пласт наш под землю погружен,

И мы так же сгинем, придёт наш черёд.

Земля всё прощает и всё принимает,

Она толерантна ко многим грехам.

Пройдёт даже вечность, но время настанет

С религией срыть пантеоны богам.

Земля стоит денег, она продаётся…

За земли воюем, за нефть и моря.

От этой возни только пыль разнесётся

И снова осядет, всех нас усмиря.

Помощники малые всё переварят:

Бактерии – это желудочный сок

Земли, что стирает народы и царства,

Они не заметят антропомирок.

Земле безразличны фантазии, грёзы,

Но всех, кто оставил на ней жирный след,

А после истаял как в апофеозе,

Хранит нас слоями в архивах побед.

Пассажиры

В каком-то смысле все мы пассажиры,

Но каждый пробовал крутить рулём.

У всех свои по жизни ориентиры,

Даже когда идём одним путём.

Попутчиков видал я всяких разных.

И с честными всегда было легко.

Оплачивают путь до целей ясных

И не зависимы ни от чего.

А были пассажиры и без цели,

Им нравилась дорога, сам процесс.

И ценностей обменных не имели,

Рулить отказывались наотрез.

Их смысл жизни – место у окошка.

Чтоб безопасно было и тепло.

Имеет в жизни цену даже крошка.

Как штурмана поставить под седло?

Шофёра долг взрастает иллюзорно,

Фантомных ценностей клубит туман.

Окрашенный в цвет жертвы рукотворно,

Шумит услуг «бесценных» океан.

Нет карт, не видно, что за поворотом.

Соратник разделил бы тяжкий труд:

Завал расчистить, подсобить с ремонтом,

Как минимум разведал бы маршрут.

Но как комфортом в жизни насладиться,

Теплом, красивым видом из окна?

Знакомых восхищённых видеть лица,

Когда в грязи по локоть дотемна?

В себя поверив, в бесконечность долга,

Самооценка алчно бьёт рекорд.

Диктует статус свой с оскалом волка,

В салоне потребляет кислород.

Риторикой меняется реальность.

Летами плата выше шкурных сфер.

И пассажир потребовал банальность —

Считать его единственным теперь.

Никто на свете не заплатит больше,

И долга не уменьшится размер.

Рубеж последний, ничего нет горше,

Дать монополию на свой трансфер.

В загашнике у пассажиров вечных

Одежды броские припасены,

Складской запас обид до слёз сердечных,

Манипулируют струной вины.

Дурман долгов не может длиться вечно.

Боль пустоты ушедших лет итог.

Останется снаружи неизбежно

В дороге не испачкавший сапог.

Обиженный, донельзя удивлённый,

Зла в жизни никому не причинил,

Ждёт на обочине вооруженный

Улыбкой дружелюбной, очень мил.

В каком-то смысле все мы пассажиры,

Но вечным быть – признать свой приговор.

Болтаться у кого-то на буксире,

Кто закалил характер через шторм.

Экскалибур

Я очерствел душой в гранит.

В клинке-экскалибур коваль

Свой свет божественный хранит.

Но как извлечь победы сталь?

Нет инструмента, чтоб тиски

Гранита твердого разжать.

Соблазнам мира вопреки

Достойным силы нужно стать.

Взор плотный морок заволок

Все мои мысли и пути.

Во тьме расширился зрачок,

Внутри шаблона взаперти.

В борьбе с химерами вся жизнь

Проходит мимо втихаря.

В конце пути – забавный приз:

Понять, что это было зря.

Но кто узрит внутри свой свет

На гранях отсверком клинка,

Даст сфинксу правильный ответ,

Проложит путь из тупика.

Исчезнет изгородь химер,

Что держит волю под замком.

Мой взор очистится теперь

Сквозь иллюзорный водоём.

Улыбайся

Тошнит от скатерти, знакомый стол.

История известна каждой дырки.

Ко сну усталый разум не пошёл,

Выискивает прошлые ошибки.

Кран нужно заменить, достал – течёт…

Подставлена (не слушать чтоб) тарелка.

Свербит, покоя мелочь не даёт,

Стучит над ухом часовая стрелка.

Темно и глухо ночью на душе.

Рой мыслей ищет выход в монологе.

Но замкнут круг, и тяжесть в голове,

По венам льётся холод, мёрзнут ноги.

Мрак от портьер тяжёлых на окне,

Безвкусный кипяток не лезет в глотку.

На кружке белой так себе сюжет —

Чтобы продать, придумали разводку.

Высвечивает лампы свет скупой

Дверь кухонного старого хозяйства,

Где твёрдой и уверенной рукой

Я нацарапал вилкой «УЛЫБАЙСЯ =)».

Звездовед

У каждого неповторимый свой характер

И уникальная система бытия.

Так полагает знающий законы практик,

Что во вселенной существует лишь она.

Но вертятся вокруг мечтателей планеты,

По небосклону каждый может видеть бег.

А мнится наблюдателю, системы эти

Другим не разглядеть и не понять вовек.

Эгоцентризм – причина этих искажений,

Из центра наблюдаем тел небесных трек.

Но забываем, что законы притяжений

Лишь описал, но не придумал человек.

Известно, мудрость не даётся нам с рожденья,

Чтобы увидеть разный бег у всех планет.