– Это приказ! В противном случае мне придется продать тебя и Ферокса, потому что за всех остальных не дадут и половины вашей цены. Нам надо найти деньги, и я сделаю все для этого. Ясно? И не забывай, что ты всего лишь беглая рабыня, и я в любой момент могу отправить кое-кого к законному господину… А теперь спускайся вниз. Пойду потороплю оружейника, и мы тронемся в путь. Квинт и Ворон уже ждут нас. И не забудь: наша судьба в твоих руках!

С этими словами он захлопнул за собой дверь, и Ахилла, наконец, осталась в одиночестве. Ее мучили странные предчувствия, словно стоишь на краю пропасти, и надо сделать шаг вперед. Достав из своего скарба фигурку Немезиды, покровительствующей гладиаторам, она прошептала несколько слов, полных жаркой мольбы за себя и того мужчину, который всю жизнь готовил ее к грядущему бою, и который сегодня будет брошен на растерзание страшному зверю. Потом, уколов палец ножом, она капнула на статуэтку кровью и, отринув страхи и сомнения, шагнула через порог.

К ее появлению в зале собрались все члены труппы, чье здоровье позволяло покинуть отведенные им комнаты. Ланиста быстро оглядел мужчин, проверяя впечатление, которое Ахилла произвела на окружающих, и удовлетворенно усмехнулся. Ха! Если уж его парни окаменели от восхищения, глядя на роскошную молодую женщину, с гривой рыжих волос, затейливо уложенных на затылке, одетую в винно-красную короткую тунику, с наброшенным на плечи шитым золотом плащом цвета слоновой кости, то за распутника Севера можно не беспокоиться. Достаточно посмотреть на мирмиллона Квинта, любимца всех трактирных служанок отсюда до самого Перузия, который даже присвистнул, глядя на гордо вышагивающую девчонку. Или фракиец Ворон, который незаметно подмигнул Камиллу, одобряя его усилия по преображению Ахиллы. Даже сам Ферокс, никогда не сомневавшийся в блестящем будущем своей ученицы, улыбнулся, глядя, как лишенные сантиментов мужчины восторженно встретили его подопечную.

А Ахилла в это время любовалась настоящей мужской красотой своего наставника, чья мощь еще больше подчеркивалась почти полным отсутствием экипировки. Его густые черные волосы были перехвачены обручем, легкая туника обнажала правое плечо, открывая татуировку с неизвестными римлянам рунами. Рядом с ним лежал такой же, как у нее, плащ – отличительный знак гладиаторов их труппы. Она только собралась шепнуть, что будет молиться за него, как в дверях появились возничие-рабы, запрягавшие лошадей, с докладом, что все готово и можно трогаться в путь.

Гладиаторы и сопровождавшая их охрана разместились в двух крытых повозках. В третьей обосновался оружейник, аккуратно пристроивший на полу свертки с орудиями убийства, принадлежавшие бойцам. С ним вместе сели лекарь, прижимавший к животу изрядный мешочек с необходимыми снадобьями, и вечно недовольный массажист-египтянин.

Камилл, гарцуя на светло-сером норовистом жеребце, последний раз проверил, все ли в порядке, и взмахом руки дал команду двигаться вперед.

– Да помогут нам Геракл и Немезида, – Выдохнул он привычную фразу, обращенную к покровителям гладиаторов, которой всегда провожал своих бойцов на арену, и тронул коня.

Раздались напутственные пожелания оставшихся, заскрипели колеса повозок, и четверо гладиаторов отправились навстречу своей судьбе.

На вилле претора Валерия Максима собралось все высшее общество, проводившее жаркие месяцы в Путеолах, невзирая ни на какие катаклизмы. Даже извержение Везувия не смогло прогнать римскую знать из своих летних резиденций в особняки, украшавшие Вечный город. Были даже двое сенаторов из старинных патрицианских родов, принадлежавшие к разным политическим группировкам. К величайшему удивлению окружающих, увидев друг друга, они не только не стали устраивать яростную словесную баталию, но напротив, принялись любезно обсуждать меры, предпринимаемые для ликвидации последствий извержения Везувия, сказавшегося на всей Кампании. При этом они призывали в свидетели хозяина дома, который был несказанно рад их миролюбивому настрою, и со всем соглашался. Периодически в их разговор пытались вмешаться другие гости, но быстро осекались под холодным взглядом родовитых патрициев.

Но если претор взял на себя заботу о старшем поколении, то Север с Каризианом всячески ублажали дамскую половину, состоящую из почтенных матрон в роскошных одеяниях с драгоценностями, блестевшими на холеных пальцах и украшавшими гордые шеи. Впрочем, те из них, которые имели дочерей на выданье, разумеется, привезли их с собой, и юные девы делали все возможное, чтобы привлечь к себе внимание самых желанных женихов Империи.

Когда Камилл со своими подопечными прибыл на виллу, пир был в самом разгаре, и гладиаторов со всем обслуживающим персоналом быстро провели кружным путем в одну из задних комнат, откуда по хозяйскому сигналу бойцы должны были перейти в атриум, где, собственно, и должно было происходить действо.

Проследив, чтобы гладиаторы разместились с возможным удобством, Камилл, за которым зашел управляющий виллой, отправился получать последние указания хозяев, а бойцы занялись подготовкой к предстоящему представлению. Жаловавшийся на больное колено Квинт откинулся на подушки ложа, предоставив массажисту приводить себя в рабочее состояние. Его будущий противник – здоровяк Ворон, прозванный так за гриву черных волос, спадающую из-под шлема на спину почти до талии, – усевшись в углу на коврик, ушел в себя, превратившись в живую статую. Даже выкрики и смех пирующих, доносившиеся сюда из атриума не могли отвлечь его от медитации. Вооруженные рабы, чьей обязанностью был присмотр за гладиаторами, мрачными изваяниями застыли по разные стороны двери, косясь на оружейника, распаковывающего свое добро.

– Ну что, разомнемся? – Как ни в чем ни бывало, предложил Ферокс немного растерявшейся девушке, и она благодарно кивнула ему головой. Ахилле никогда не приходилось бывать в домах богачей, и она чувствовала себя сковано среди позолоты, мрамора и мягких занавесей.

Они успели обменяться несколькими выпадами, когда появился Камилл в сопровождении двух молодых мужчин, одетых в великолепные одежды, причем у того, что был чуть пониже ростом, на тоге красовалась широкая пурпурная полоса – знак сенаторского достоинства. Судя по некоторому подобострастию, с которым ланиста обращался к незнакомцам, было ясно, что один из них хозяин дома.

«Интересно, кого из них мне надо охмурять? Они же похожи друг на друга как родные братья!» – промелькнуло в голове Ахиллы, которая демонстративно повернулась к ним спиной, салютуя своему напарнику.

Действительно, оба вошедших были немного выше среднего роста, оба черноволосые, с правильными чертами лица. Только у одного, бледнокожего и кареглазого, оно было более округлым с горбинкой на носу и сочными пухлыми губами; а загорелое лицо второго, глядевшего на окружающих холодными серыми глазами, отличали высокие скулы и упорный, чуть надменный взгляд.

– Значит, это те самые гладиаторы? – Поинтересовался он у приятеля. – Надеюсь, они разбудят наших гостей, а то те и так после еды разомлели, а проклятый кифаред, который сейчас терзает их слух, окончательно вгонит всех в сон.

– Успокойся, Север, – Усмехнулся его спутник. – Медведя уже привезли. По традиции начнем с венацио, потом идет пара мирмиллон – фракиец, и девушка «на сладкое», хотя… Может быть как раз она и будет главным блюдом.

Они одновременно посмотрели на спину Ахиллы, и Камиллу пришлось сдержанно кашлянуть, чтобы напомнить строптивой девчонке про свою просьбу. Услышав хозяйский намек, гладиатрисса чуть помедлила, а затем неспешно повернулась, кинув на вошедших такой взгляд, что у ланисты буквально отвалилась челюсть, а Каризиан схватил за руку своего приятеля, чего тот даже не заметил.

– Вот это красотка! Посмотри, какие глаза, какие ножки! – Выдохнул хитроумный посланец Федрины, – Думаю, что вопрос решен. Деньги у меня в кармане.

– Подожди охать, – одернул его Север. – Сначала посмотрим, на что она способна в бою… Кто из вас дерется с медведем?