И он поспешил в дом, чтобы Ферокс, отлично изучивший хозяина, не заметил терзающих душу ланисты страхов и сомнений. Через минуту из открытых окон послышался его сердитый голос, отдающий приказы.

– А ведь он прав, – гладиатор, как всегда, пытался быть справедливым. – Деньжат хватит, чтобы вылечить ребят и сделать полноценную программу, иначе мы здесь застрянем надолго, а у нас даже на жратву денег нет.

– Да ладно, не убеждай меня, что Камилл – сама доброта, – девушка в досаде пнула ногой камешек, подняв облачко пыли. – Я все понимаю.

– Говорят, что преторианцы просто звери. Ты того… Без нужды не лезь на рожон.

– Значит, не только ты сегодня поработаешь венатором. Не грусти, я не собираюсь помирать!

За разговором они поднялись на второй этаж постоялого двора и подошли к ее комнате. Оглянувшись по сторонам – не видит ли кто ее проступок – Ахилла быстро чмокнула Ферокса в щеку и нырнула в душный полумрак своей обители. Там ее уже ждал молчаливый египтянин-массажист, которого Камилл по случаю купил в Ариминуме у разорившегося владельца терм. Ланиста никогда не экономил на здоровье и безопасности бойцов. В нищей труппе, постоянно балансирующей на грани разорения, были не только отличный массажист, но и высокопрофессиональные лекарь, повар и оружейник. Сколько раз их пытались сманить конкуренты – Камилл давно уже сбился со счета, но те оставались верны своему хозяину, хотя не были рабами и в любой момент могли разорвать договор.

После взбадривающего массажа, Ахилла со вздохом начала приводить себя в «приличный вид». Откинув тяжелую крышку ларя, она достала легкую зеленую тунику с двумя вертикальными полосами желтого цвета, входящую в экипировку эквита. За одеждой последовало вооружение: шлем с забралом и широкими полями, увенчанный с двух сторон страусовыми перьями и небольшой круглый щит, украшенный вызолоченным изображением головы медузы Горгоны. Сделавший его оружейник из Эфеса клялся, что это точная копия эгиды Афины Паллады. Раз ей разрешили самой выбрать экипировку, она остановится на этой, пусть даже и без коня.

В тот момент, когда девушка потянулась за фасциями – защитными стеганными накладками, защищающими ноги бойцов, раздался стук в дверь, и на пороге появился сосредоточенный, как всегда перед боем, Ферокс. В руках он держал наручь и металлический наплечник галер, бывший обязательной частью экипировки не так давно появившихся на арене ретиариев. По легкой суетливости движений, Ахилла сразу почувствовала, что ее наставник встревожен.

– Слушай сюда, – заговорил он, стараясь, чтобы голос звучал ровно, – у преторианцев слабаков нет. Если возьмешь эти железки (он кивнул на шлем и щит), заведомо проиграешь. Брось все лишнее. Твои преимущества – скорость, маневренность, интуиция и умение вести бой на максимально длинной дистанции. Не подпускай его к себе. Ты неплохо управляешься с арканом, вот и бери его. Эти недоумки разрешили тебе выбрать экипировку – отлично! Будешь лакверарием. Камилл нашел для тебя галер на правую руку. Попытайся набросить аркан, нет – воспользуйся кинжалом. Ты левша, это большой плюс. Ему понадобится какое-то время, чтобы к этому приспособиться. Кинжал – оружие крайнего случая. Надеюсь, ты уделаешь противника раньше, чем дело дойдет до этого. Пусть он за тобой побегает. Он не гладиатор, и с непривычки в экипировке мирмиллона быстро выдохнется.

Сожалея в душе, что не сможет покрасоваться в сияющих доспехах, Ахилла отложила шлем, и с сожалением посмотрела на позолоченный щит.

– Как скажешь. Только тогда мне надо переодеться. Подожди за дверью, пожалуйста.

Скинув тунику с полосами-клави, в которой выступали только эквиты, она выбрала другую, кроваво-красного цвета, открывавшую стройные ноги. Хочет Камилл, чтобы никто не сводил с нее глаз – так и будет. Перехватив одежду на талии широким позолоченным поясом и аккуратно расправив складки, девушка приоткрыла дверь и позвала друга, чтобы тот помог ей облачиться в защитную экипировку.

Ахилле ужасно не хотелось надевать толстый стеганый наручь и, того хуже, металлический галер, прикрывающий не только плечо, но и шею бойца, но тревога в глазах Ферокса, заставила ее без возражений подставить руку, чтобы тот смог закрепить все завязки.

Не успела Ахилла взглянуть на себя в бронзовое зеркало, подаренное Камиллом на память о ее первом выступлении на арене, как в комнату ввалились взмокший от необычной для поздней осени жары толстый цирюльник с помощником, который тащил целую кучу предметов, необходимых для придания женщине дополнительного очарования.

Ферокс хмыкнул и, подмигнув девушке, отправился собираться, оставив Ахиллу на растерзание мастеру, который тут же потребовал, чтобы красавица не шевелилась и позволила сделать из нее Венеру, истинную Венеру! Ну, на худой конец, Диану… Он тараторил не переставая, утомив Ахиллу гораздо больше, чем самая изматывающая тренировка, но дело свое болтун знал, и когда к ним заглянул Камилл, оставалось нанести последние штрихи, которые должны были завершить процесс преобразования уличной девчонки в грозную богиню.

Распахнув приоткрытую, для создания хоть какого-то сквозняка дверь, ланиста бросил взгляд в комнату и чуть не прыснул от смеха, хотя впору было не веселиться, а плакать. Уж больно забавен был контраст: неподвижно сидящая посреди комнаты Ахилла, глаза которой метали молнии, и суетящийся вокруг нее жрец красоты, у которого стекающие по лицу капли пота, падали на «жертву», от чего та вздрагивала, словно норовистая лошадь.

При виде хозяина девушка быстро вскочила, так что ее «мучитель» едва успел отдернуть раскаленные на переносной жаровне щипцы, которыми укладывал густые рыжие волосы. «Вылитая Диана», – мелькнуло у Камилла в голове.

Вытянувшаяся в струнку, Ахилла, действительно, походила на божественную охотницу, вспугнутую несчастным Актеоном – ее зеленые глаза горели недобрым огнем, а руки сжимались в кулаки, словно она выбирала, на кого обрушить накопившийся гнев.

Не обращая внимания на ярость гладиатриссы, Камилл задумчиво обошел вокруг девушки, точно она была статуей, а не человеком из плоти и крови, разглядывая творение цирюльника, который, поминутно кланяясь и размахивая руками, начал многословно рассказывать своему «лучшему клиенту и другу» о том, почему он остановился именно на этой прическе.

– Посмотрите, господин! – Тараторил он как продавец на рынке, пытающийся всучить важной матроне лежалый товар. – Я уложил ей волосы, как на греческих статуях, подвел глаза и накрасил губы. Женщина-воительница – это так эротично! Она у нас богиня, истинная богиня!

В конце концов он получил свою мзду, и исчез за дверью вместе с помощником, поминутно кланяясь и восторженно размахивая руками. Наступила долгожданная тишина. Камилл продолжал молча разглядывать стоящую перед ним роскошную женщину, которая совсем недавно была простой девчонкой, таскавшей с кухни овощи для любимого коня. Ему не удастся удержать в труппе эту красавицу, которая пока не понимает, насколько стоит выше своего окружения. Он непременно займется с ней грамотой. Пусть ее руки научатся держать не только меч, но и стиль. Но это потом, а сейчас…

– Послушай, Ахилла, – медленно начал он, пытаясь донести до девушки всю важность своего поручения, – надо, чтобы ты произвела на наших работодателей сильное впечатление. Пора перебираться в Рим. Хватит с нас вонючих постоялых дворов и пыльных дорог. Сын хозяина дома – молодой префект претория Север – слывет любителем женщин. Надо использовать этот шанс. Я не знаю, чем их заинтересовала твоя персона, но у меня создалось впечатление, будто они затеяли все это ради тебя… Короче, надо вытащить труппу из того дерьма, в котором мы оказались, и на тебя вся надежда.

– Ты предлагаешь мне с ним переспать?! Да я ни за что…

– Никто тебя об этом пока не просит, но Север должен настолько заинтересоваться тобой, чтобы пригласить всех нас в Рим. Поняла?

– Еще чего! – Ей совершенно не улыбалась мысль строить глазки какому-то избалованному патрицию.