Тот лишь отвернулся, делая вид, что ничего не слышал. Парень шёл, сунув руки в карманы и наступая на мантию. Они старались не брезговать местной одеждой, когда появляются у всех на виду, чтобы попаданец не нашел связи со своим миром. Правда, если её теория верна, то… что же им делать? Поднимется ли у Мёрфи рука на ребенка, чья мечта исполнилась? Все когда-то мечтали получить письмо и попасть в школу чародейства и волшебства, а он или она… просто попали и учатся сейчас, хоть и не понимают, почему у всех получается, а у них — нет.

Разве можно убить кого-то только за то, что им повезло попасть в свою мечту?

— О чём задумалась? — спросил Донован, когда они стояли на движущейся лестнице.

— Да так, — та отмахнулась, — о этом несчастном ребенке. Не имею и малейшего представления, что мы будем делать, когда его поймаем.

Тот удивленно изогнул бровь.

— Вернем родителям, обязуем отмечаться, — он похлопал глазами. — Думаешь, мы могли бы убить его?

Теперь очередь Лилит была хлопать глазами.

— Но ведь…

Как вдруг майор Донован рассмеялся.

— Вы с Хантером очень похожи, ты знала? Когда мы стажировались, одна маленькая девочка попала в мир моего маленького пони и, естественно, не захотела уходить. Он какое-то время ходил мрачнее тучи, думая, как бы спасти несчастную от смерти. Но политика ассоциации не столь строга к детям. До шестнадцати, даже с красной зоны, мы возвращаем их родителям, миры влияют на неокрепший ум, их нельзя судить на ровне со взрослыми.

— Тоже почти жаль, — улыбнулась Лилит. — Это был бы первый убитый Мёрфи попаданец. Это мило, что майор волновался. Он довольно заботливый.

— Не ко всем, — вдруг сказал Дон, прикрыв глаза. Он ожидал вопроса, но когда его не последовало — он приоткрыл один глаз. — Что, не интересно?

— Не люблю сплетни о тех, кто мне дорог, — ответила та. — Секреты майора меня не касаются. Я люблю его и не хочу влезать.

— Какие у вас отношения? — вдруг спросил Донован, пока Келвин остановился неподалёку, чтобы вытянуть мантию, кусок которой придавило лестницей. — Я спрашиваю, потому что нам работать вместе, обещаю не говорить никому. Вы встречаетесь? Если да, то скрывать это у вас очень плохо получается.

Лилит хлопала глазами как в последний раз.

— Мы… не встречаемся, — твердо сказала она. — Он мой куратор. Но я… даже представить не могу, почему вы так решили.

Донован не смотрел на раскрасневшуюся девушку, ему интереснее было наблюдать за тем, как его подчиненный повис на лестнице, что неожиданно отъехала вместе с его мантией.

— Очень легко среди компании сотрудников или друзей найти тех, кто в отношениях, как бы сильно они не пытались это скрыть. У всех есть личные границы, которые другие не нарушают. Но между парочками их нет — пары могут стать слишком близко, коснуться друг друга и не смутиться, — он наконец взглянул на блондинку. — Я наблюдал за вами. У вас нет личных границ. Хотя майор холодный и закрытый человек, он приветлив, но не позволяет подходить слишком близко. Если в разговоре шагнуть к нему — он отшагнет назад. Так можно далеко уйти, пока вы оба не поймете, что происходит.

— Мы многое пережили вместе, — пожала плечами та. — Он видел меня разной, был со мной в моменты взлетов и падений. Может быть границы стерлись поэтому.

К ним, наконец, подошел Келвин — весь красный и злой.

— Или потому что ты мне врёшь, — сказал Донован, подбив ей пальцем нос. — Кел, ты как? Победил лестницу?

Тот молча первым дошел до кабинета директора и вошел, постучав. Дамблдор оказался на своем месте, он поправил очки на крючковатом носу и поприветствовал вошедших. Те были каждый на своей волне: Лилит, всё ещё красная, думала о их границах, Донован анализировал полученную информацию, а Келвин просто боролся с раздражением. Так что профессор отвел их к полке, где спокойно пела песни распределяющая шляпа.

— Здравствуйте, — блондинка постаралась отвлечься на работу. — Вы ведь знаете кто мы?

— Конечно знаю, дорогая, — пропела та, изогнув прорезь в виде рта. — Мы с директором о вас наслышаны. Хо-хо, я ведь совсем необычная шляпа. Я волшебная! И мне открыто куда больше, чем простым магам!

— Тогда, уважаемая волшебная шляпа, вы не могли бы оказать нам содействие? — промурлыкала Лилит.

— Отчего же, — та смаковала слова. — Могла бы! И с удовольствием то сделаю! Слушайте!

Если в темную чащу вглядеться получше,

можно найти ответ.

Если удастся от страха очнуться,

тьма передаст «привет».

Под луной мы равны: мал и велик,

тихо застынет ложь.

Свет ты увидишь — иди напрямик,

только его не трожь.

Если хотите услышать разгадку —

сначала задайте вопрос.

Запишите его в тетрадку,

не воротите нос.

То, чего ты боишься —

гораздо страшнее там,

Ты на него очень злишься,

устало молясь годам.

Как справиться с этим я не скажу,

точно не знаю сама.

Я издали лишь иногда погляжу,

отвечу в раз не томя.

Могу заглянуть я вперед на чуть-чуть,

в будущие времена.

Вас ждет очень тернистый путь,

используйте же стремена.

А про мальчишку того… так и быть,

я вам прямо скажу.

Работу мою тяжело полюбить,

как я не погляжу.

Низенький, маленький — страшный трусиха,

горделив, приволен, блондин.

Зато обманул он всех очень лихо,

и дом его здесь — Слизерин!

Лилит захлопала в ладоши.

— Отличная песня, спасибо! — она наклонилась к сидящему на корточках Келвину. — Я ничего не запомнила…

— Я сделал запись, — тот выключил диктофон. — Спасибо, распределяющая шляпа. Так мы гораздо быстрее его найдём, у меня даже есть подозреваемый.

— Тогда идём? — Донован поблагодарил шляпу, а потом и директора. — Интересно, что там остальные нашли.

— Вы идите и узнайте, — кивнул Кел. — Я пройдусь с Лилит, хочу поговорить.

Его куратор кивнул и скрылся, оставляя их наедине. Девушка всё думала о песне, понимая некоторые строчки. Да, тернистый путь, все дела, это не удивительно. Но… откуда шляпе известно о тьме, что ходит за ней по пятам? Нужно рассказать майору, потому что строчка о том, что там эта тьма будет ещё страшнее — как-то совсем не прельщала.

— Эй, ты слышишь? — Келвин помахал ладонью у неё перед глазами.

— А, да, прости, задумалась, — Лилит улыбнулась, возвращаясь в реальность. — Повтори, пожалуйста.

Тот устало вздохнул, разве что в слух не сказал ничего оскорбительного.

— У меня довольно много того, о чём нужно поговорить, — он смутился, почесав затылок. — Не нужно твоей импульсивности, я просто буду говорить прямо, ладно?

Та пожала плечами. А что? Как тут обещать, раз она это не контролирует?

— Что между вами с майором?

— Да вы издеваетесь! — та в мгновение вспыхнула, но так же быстро и вернула контроль над собой. — Ничего. У нас с ним команда. И ничего больше. Я люблю его как куратора и друга, что никогда не оставит в беде.

Келвин кивнул.

— Я спрашиваю не потому, что это мне интересно, просто… если я скажу, поклянись, что оставишь в тайне.

— Клянусь.

— Я влюблен в Вайнону, — он покраснел, тут же начиная объясняться. — Она… не похожа на всех остальных девушек. Она чистая, наивная, словно ребенок. Ей приходилось Гарри Поттера под страхом изгнания читать, но это сделало её такой удивительной, что это сводит меня с ума. Я… я хочу показать ей всё, что она упустила, окунуть её в мир, ранее ей неизвестный.

— Это ведь так здорово, — Лилит тут же с горящими глазами стала едва ли не пританцовывать. — Чувства — это так прекрасно. Постой, в чём тогда проблема? Зачем между вами я?

Кел вдруг тяжело вздохнул.

— Потому что, будь вы с майором в отношениях, это всё упростило бы. Вайнона влюблена в него, я обещал ей, что спрошу тебя и… знаешь, она бы расстроилась, а я бы её утешил. А так, она совсем меня не замечает, с момента этой миссии вообще все только хуже стало. Почему девушкам нравятся такие, как он? Чем он лучше?