Во-вторых, скрупулезно перечислив в автобиографической записке награды и сверхокладные денежные выплаты, полученные за 45 лет службы в России, Видим Иванович не указал ни единого соответствующего пожалования до 1710 года. Вместе с тем успешная офицерская карьера вчерашнего мастера Оружейной палаты, пусть и иностранца, не могла не иметь в годы Великой Северной войны весомых оснований. Увы, в каких именно кампаниях 1700-х годов принял участие Видим Иванович и какие именно он выполнял в то время поручения по артиллерийскому ведомству (кроме починки пушек в Шлиссельбурге), установить к настоящему времени не удалось.
Первые выявленные подробности боевой службы Видима Геннина относятся к 1710 году и связаны с его участием во взятии Выборга, наиболее мощной крепости в шведской Финляндии, имевшей стратегическое значение для северо-западного театра военных действий. Осада крепости, блокированной с суши, а затем и с моря, продлилась более трех месяцев{993}. Примечательно, что к моменту начала осады в крепости оказались сразу два коменданта: назначенный в феврале 1710 года полковник Магнус Шернстроле (Magnus Stiemstrfihle) и прежний — 79-летний (!) полковник Захариас Аминоф (Zacharias Aminoff){994}, потомок псковского дворянина Ф. Г. Аминова, принявшего в начале XVII века шведское подданство{995}.
Первоначально осадная группировка под командованием генерал-адмирала графа Ф. М. Апраксина столкнулась с немалыми трудностями. С одной стороны, совершенно недостаточной оказалась огневая мощь подвезенных к крепости по льду Финского залива десяти пушек и трех мортир (к тому же одна из пушек вышла из строя из-за интенсивной стрельбы, а другая была разбита прямым попаданием шведского ядра{996}). С другой — обстрелы крепостной артиллерии (насчитывавшей 143 пушки и восемь мортир) чрезвычайно затрудняли осадные фортификационные работы и с каждым днем увеличивали число раненых{997}. Наконец, осаждающие стали очень скоро испытывать недостаток провианта.
Ситуация обострилась до такой степени, что состоявшие под началом Федора Апраксина генерал-майоры Р. В. Брюс[175] и Вильгельм Берхгольц[176] 5 апреля обратились к нему с письменным предложением о немедленном штурме крепости, подчеркнув, что в случае затягивания осады «могут болше людей от ран и болезни помереть, нежели на штурме пропасть»{998}. Это предложение, незамедлительно переправленное командующим Петру I, не было им поддержано. Детально мотивированные сомнения в успехе штурма царь высказал в письме Ф. М. Апраксину от 7 апреля{999}.
Вместе с тем, будучи сторонником активных боевых действий, глава государства отметил, что право принять окончательное решение он оставляет за командующим группировкой («даем на ваше разсуждение»). Вслед за этим, однако, Петр I предупредил графа Апраксина, что если штурм окончится неудачей, «то должны будете ответ дать»{1000}. Откровенно напуганный высочайшим предостережением, Ф. М. Апраксин тут же отказался от идеи штурма, открестившись заодно — в ответном письме от 10 апреля — от недавней инициативы подчиненных: «А что предлагали господа генералы-маеоры, тово мне вашему величеству было не донесть невозможно»{1001}.
Перелом в ходе осады произошел в начале мая. Тогда, несмотря на тяжелую ледовую обстановку в Финском заливе, под непосредственным руководством Петра I была успешно проведена одна из крупнейших за Великую Северную войну морских военно-транспортных операций. В ходе этой операции к Выборгу из Санкт-Петербурга на галерах, бригантинах и шнявах были доставлены личный состав гвардейских полков, артиллерия, а также значительные запасы боеприпасов и продовольствия.
Как было констатировано в связи с этим в походном журнале царя (прибывшего под Выборг 8 мая на шняве «Мункер»), «ежели бы с тем транспортом господин контра-адмирал [Петр I] к Выборху не ускорил, то бы принуждены были салдаты есть не только что живых (которых было уже гораздо мало), но и мертвых лошадей, и потом с[о] стыдом от города отступить»{1002}. Наряду с этим в походном журнале оказалась зафиксирована колоритная деталь из тогдашнего стиля ведения боевых действий (отразившая заодно плачевное состояние организации войсковой разведки в шведском гарнизоне). В записи от 9 мая было отмечено, что часовые на валах крепости, наблюдая пришедшую транспортную эскадру, стали интересоваться у российских часовых передовой линии, «чтобы сказали про те суды: что их ли швецкия или ро[с]сийския? На что наши часовые ответствовали им, что те суды наши…»{1003}.
Подвезенные морем 80 пушек и 19 крупнокалиберных мортир{1004} решили судьбу крепости. До штурма дело не дошло (хотя решение о его проведении было принято на военном совете 6 июня, а на следующий день началось сосредоточение штурмовых колонн в траншеях первой линии{1005}). 13 июня гарнизон капитулировал, не выдержав длившегося восемь дней массированного артиллерийского обстрела, который вызвал как значительные разрушения и пожары в жилой части города, так и частичное обрушение одного из сегментов крепостной стены{1006}.
В русском плену оказалось 3880 шведских солдат и офицеров, включая обоих комендантов{1007}. За время осады гарнизон потерял около 650 человек убитыми и умершими от ран и болезней{1008}. Потери, понесенные под Выборгом российскими войсками, до настоящего времени не опубликованы.
Вступив в город утром 14 июня во главе Преображенского полка, Петр I в тот же день отправил собственноручное послание невенчанной супруге Екатерине Алексеевне, в котором аллегорически подчеркнул стратегическое значение взятия Выборга: «Крепкая подушка Санкт-Питербурху устроена»{1009}. Комендантом новозавоеванной крепости царь назначил отличившегося в ходе осады бригадира Г. П. Чернышева (будущего подследственного канцелярии М. Я. Волкова).
Роль Видима Геннина при взятии Выборга в полной мере не ясна. Неизвестно даже, находился ли он там с начала осады или же прибыл в мае 1710 года на одном из судов транспортной эскадры. Единственное достоверное свидетельство о тогдашней боевой службе Видима Ивановича оказалось зафиксировано на плане-схеме взятия Выборга, помещенном в «Книге Марсовой». На этом плане-схеме в западном сегменте осадных сооружений под буквой «X» отмечены «кетели[177] и батареи маеора Геннина»{1010}. Из этого следует, что Видим Иванович командовал одним из артиллерийских подразделений, имевших смешанное пушечномортирное вооружение.
Наряду с этим В. И. Геннин являлся, по-видимому, одним из руководителей осадных фортификационных работ, важнейшей частью которых было оборудование артиллерийских позиций (с уверенностью можно предположить, что Видим Иванович по крайней мере обустраивал позиции для тех батарей, которыми командовал). Работы эти велись круглосуточно, на каменистом грунте, в условиях постоянных обстрелов со стороны крепости (чему дополнительно способствовали установившиеся в мае белые ночи).
