Участие И. И. Бутурлина в расследовании дела Алексея Петровича было высоко оценено главой государства: 9 декабря 1718 года он был произведен в гвардии подполковники{866}, что означало также назначение его командиром Преображенского полка. Очень скоро укрепилось и благосостояние Ивана Бутурлина.
11 января 1719 года Петр I пожаловал И. И. Бутурлину часть земельных владений, конфискованных у лиц, осужденных по делу Алексея Петровича. Иван Иванович получил 159 крестьянских дворов из имущества сибирского царевича Василия Алексеевича и 660 дворов из имущества своего многолетнего сослуживца князя В. В. Долгорукова{867}.
Основными занятиями судей-«министров» Тайной канцелярии были допросы обвиняемых и свидетелей, вынесение приговоров, ознакомление с разнообразными выписками («экстрактами»)[163] из уголовных дел. Нередко в присутствии «министров» проводились очные ставки. Судебно-следственные процедуры осуществлялись в разном составе: коллегиально (в различном составе судей) или — реже — единолично. Известно, например, что в 1719 году Иван Бутурлин единолично провел судебное следствие и вынес приговор по делу о ложном доносе по государственному преступлению{868}.
В отличие от офицеров-преображенцев А. И. Ушакова и Г. Г. Скорнякова-Писарева гвардии подполковник Иван Бутурлин явно тяготился судебно-следственными занятиями в Тайной канцелярии и являлся наиболее пассивным из числа ее «министров». Впрочем, самоустранение И. И. Бутурлина от деятельности Тайной канцелярии отчасти было вызвано и объективными причинами.
Во-первых, с 1718 года И. И. Бутурлин в полной мере вернулся к строевым обязанностям, приняв на себя командование Преображенским полком. Во-вторых, возобновилась и его боевая служба: он явился участником кампаний Великой Северной войны 1718–1719 годов на хорошо известном ему балтийском театре военных действий. В-третьих, с 1720 года он руководил собственной следственной канцелярией.
Победоносное завершение Великой Северной войны ознаменовалось для Ивана Бутурлина долгожданным повышением в чине: 22 октября 1721 года, в день официального празднования победы над Швецией, он был произведен в полные генералы (генерал-аншефы){869}. Тогда же завершилась и его боевая служба: в предпринятом в 1722 году под командованием Петра I знаменитом Персидском походе он уже не участвовал.
Что касается следственной канцелярии И. И. Бутурлина, то она была учреждена по именному указу от 3 декабря 1720 года{870}. В производство канцелярии поступило одноединственное, но резонансное уголовное дело по обвинению комиссара П. И. Власова и дьяка П. К. Скурихина во взятках и хищении казенных средств на сумму в 140 тысяч 665 рублей. Дело это было воистину многострадальным.
Это уголовное дело было возбуждено московским фискалом М. А. Косым еще в 1714 году и первоначально рассматривалось в следственной канцелярии В. В. Долгорукова. Затем по именному указу от 13 марта 1716 года было временно перенесено в следственную канцелярию Г. И. Кошелева и Ф. Д. Воронова и окончательно закреплено в ее производстве по реестру от 9 декабря 1717 года{871}. В апреле 1719 года произошла очередная смена следователей: вместо Герасима Кошелева главой канцелярии стал гвардии майор М. А. Матюшкин.
Когда же против последнего, как уже говорилось, выступили асессоры канцелярии гвардии поручик В. И. Иванов и гвардии подпоручик В. Г. Языков, между иного обвинив его в свертывании расследования по делу Петра Власова (которого они именовали племянником гвардии майора) и Петра Скурихина, Петр I встал на сторону главы следственной канцелярии, но отчасти все же принял во внимание информацию, сообщенную асессорами-правдоискателями. Судя по всему, именно поэтому он и решил передать данное уголовное дело в производство иному органу следствия, учредив специально для этого канцелярию ведения Ивана Бутурлина.
Поскольку основной массив документов по делу П. И. Власова и П. К. Скурихина, по всей вероятности, оказался утрачен, полную картину расследования воссоздать уже нереально. Вместе с тем некоторые сохранившиеся архивные материалы все же позволяют фрагментарно представить деятельность вверенной И. И. Бутурлину следственной канцелярии.
Бывший комиссар Санкт-Петербургской губернской канцелярии стольник Петр Власов и состоявший при нем дьяк Петр Скурихин являлись прожженными дельцами, имевшими более чем серьезные неформальные связи в столичных коридорах власти. Достаточно сказать, что когда встал вопрос о разрешении П. К. Скурихину кратковременно выехать из Санкт-Петербурга в Москву (дьяк находился тогда под подпиской о невыезде), то требуемое в этих случаях поручительство («поручную запись») за него 4 февраля 1716 года подписали шесть человек, среди которых были глава секретариата генерал-фельдмаршала А. Д. Меншикова Алексей Волков, управляющий гигантским хозяйством «полудержавного властелина» Ф. А. Соловьев, родной брат царского секретаря (!) А. В. Макарова дьяк Кузьма Макаров да еще влиятельный дьяк С. Г. Киреев{872}. Комментарии здесь, что называется, излишни.
В подобной ситуации не приходится удивляться, что подследственные Власов и Скурихин не торопились исполнять, например, постановление канцелярии В. В. Долгорукова от 20 декабря 1715 года о незамедлительном взыскании с них сумм, полученных в качестве взяток с подрядчиков{873}, о которых они уже дали признательные показания[164]. Следующее постановление о взыскании означенных сумм было вынесено канцелярией И. И. Бутурлина 21 октября 1721 года{874}. Завершилась же эта история тем, что в 1722 году канцелярия И. И. Бутурлина развернула бурную деятельность по взысканию денег с… должников Петра Скурихина.
Никак не получилось у грозных следователей-гвардейцев за семь (!) лет «вытрясти» полученные преступным путем средства с двух чиновников среднего звена. За одного из которых, правда, ручался брат царского секретаря.
Насколько возможно понять, деятельность следственной канцелярии И. И. Бутурлина несколько активизировалась в 1723 году: были проведены допросы подследственных и очная ставка между ними. В результате Петр Власов принес новую повинную, признав, что получал взятки от подрядчиков, «чтоб других подрядчиков к тем подрядом не допустить», и что действовал в сговоре с П. К. Скурихиным. «И в том себя он, Власов, утвердил»{875}.
Петр Скурихин, успевший к тому времени стать секретарем Главного комиссариата, отвечавшего за снабжение армии продовольствием и амуницией, не стал сотрудничать со следствием и не признал преступного сговора десятилетней давности с бывшим начальником. Пока следственная канцелярия решала, что с ним делать, Петр Скурихин отошел в мир иной.
И вот тогда И. И. Бутурлин вдруг спохватился, что Петра Скурихина необходимо было бы пытать: «Ежели б он, Скурихин жив был, надлежало в том иметь им розыск»{876}. В итоге, обобщив результаты следствия, Иван Иванович доложил их главе государства, изложив ситуацию с не вовремя умершим П. К. Скурихиным. Реакция государя была весьма суровой.
15 апреля 1724 года император Петр Великий указал: «Помянутого умершего дьяка Петра Скурихина тело ево повесить на железной чепи за Москвою рекою на Болоте, для того что он… покрывая свое воровство, по многому следованию… запирался и до смерти своей не извинился и повинной в том не принес»{877}. Этим же указом было конфисковано имущество покойного, много лет находившееся под обеспечительным арестом.
