Я восхищалась командой «Скарлетт» за их неиссякаемую надежду открыть что-то новое. Они безуспешно отправлялись в плавания вот уже несколько лет, но не сдавались. Одного этого было достаточно, чтобы заслужить мое одобрение.
– У вас когда-нибудь заканчивались припасы? – спросила я. Было наверняка тяжело брать с собой достаточно провизии на каждый рейс, не перегружая корабль и не позволяя в то же время еде заплесневеть.
– Да ты никак боишься умереть с голоду? – засмеялась Морган и покачала головой. – Мы всегда берем с собой достаточно провизии, а если она действительно закончится, то Серафина сотворит что-нибудь съедобное даже из досок!
Это замечание вызвало всеобщий смех.
Мне снова бросилось в глаза то, что настоящим сердцем команды была Морган, а не Гордон. Эта юная красавица, казалось, нравилась всем, даже Эшу. Сказать по правде, я начала обращать особое внимание на взаимоотношения между разными членами команды. Морган и Калеб, к примеру, показались мне хорошими друзьями, и я не раз видела, каким взглядом Калеб смотрел на Морган, когда она этого не замечала.
Эш и Грейс тоже были близки, и меня снова поразило то, что Эш никогда не выпускал художницу из поля зрения более чем на несколько секунд. Он заботился о ней, словно старший брат, хотя они и выглядели слишком по-разному, чтобы быть родственниками. Или, может быть, они вообще были парой? В какой-то момент я наверняка спрошу об этом одного из них. Пожалуй, скорее Грейс, потому что Эш все еще смотрел на меня волком, когда думал, что я ничего не замечаю.
Серафина и Гордон были как одна душа, и я не могла представить их ссорящимися. А Уилл, любопытный и остроумный Уилл нравился всем и каждому. Вряд ли кто-либо мог бы не одобрить его любознательную, но при этом ненавязчивую манеру поведения. Даже Астра рядом с ним как будто немного оттаяла.
В общем, команда Гордона не походила на группу случайных людей, которые постепенно стали друзьями; скорее это была одна большая семья. Все семеро принимали друг друга такими как есть, относились друг к другу открыто и доброжелательно и заботились как друг о друге, так и о «Скарлетт».
Важнее всего, однако, мне показалось то, что и к нам все они относились так же – словно мы уже стали частью команды. Люсифер перед ужином рассказал мне, что Леннокс некоторое время назад спросил своего брата в письме, не найдется ли у них на корабле несколько мест для нас. Я не знала, заплатил ли Люсифер за это путешествие; как бы то ни было, он наверняка ожидал, что с нами будут обращаться как с незнакомцами – или, в лучшем случае, как с гостями. Когда несколько часов назад Люсифер открыл мне наконец, что мы отправляемся в океанское путешествие на корабле, я подумала о том же самом.
Да и как было об этом не подумать? К нам обоим всю жизнь относились холодно. Мы почти для всех оставались чужими.
Люди всегда смотрели на меня с трепетом и не открывали своих истинных чувств, чтобы выглядеть идеально, из уважения к королевской семье. С Люсифером дела, должно быть, обстояли еще хуже – народ Сатандры не только боялся его, прямого потомка Дьявола и сына грозной королевы Фрейи, но и почти в открытую его ненавидел.
Здесь же, на «Скарлетт», к нам отнеслись как к старым друзьям, а не как к аристократам или обладателям двух самых могущественных в мире даров. Никто не смотрел в мои глаза или в глаза Люсифера со страхом или недоверием, – ну, кроме Эша, конечно, – и никто не расспрашивал о нашем прошлом.
Не прошло еще и дня с момента нашего знакомства, а мне уже казалось, что я знаю команду «Скарлетт» всю свою жизнь. Корабельная семерка приняла нас в свой круг – не как чужаков и даже не как просто знакомых, а как часть их дружной семьи. Если к нормальным людям относились повсюду именно так, то у меня теперь появилась еще одна причина ненавидеть свой титул больше всего на свете.
Мы задавали все новые и новые вопросы: об устройстве «Скарлетт», о повседневных занятиях команды и о том, встречались ли они когда-нибудь с другими кораблями в открытом океане. На последний вопрос Уилл ответил утвердительно, но тут же добавил, что, к сожалению, другие корабли всегда носили соответствующие гербы Трансаки, Лунарии или Сатандры.
– Вы когда-нибудь сталкивались с морскими чудовищами? – наконец с любопытством спросила я. Мне приходилось слышать легенды об опасных осьминогах и огромных рыбах, способных сожрать целый корабль.
– Если считать русалок морскими чудовищами, то да, – ответил Калеб.
Русалок? При наличии в нашем мире всех этих троллей и псов-кровопийц это не должно было меня удивить – и тем не менее упоминание о русалках произвело на меня впечатление.
– А как они выглядят? – захотел узнать Люсифер.
– Потрясающе… – Во взгляде Калеба появилось что-то мечтательное, и я подавила ухмылку, когда Морган хлопнула его по плечу. – У них золотые волосы и мерцающие рыбьи хвосты, и они носятся по воде быстрее любого корабля и грациознее любого человека.
Что ж, это действительно звучало прекрасно.
Астра, Леннокс, Люсифер и я поинтересовались и другими вещами, прежде чем наконец настала очередь остальных. Я ответила на все вопросы, которые мне задавали относительно моего пребывания в Лунарии. Мне показалось, что я уже в сотый раз рассказываю и о своих боевых уроках, и об охотничьих вылазках в лунарийские леса, и о знакомстве с Люсифером. Я поведала команде о нашем общем заключении в темнице Авана, а также о том, как Астра и Леннокс героически нас освободили – и как мне впоследствии пришлось рассказать своей семье всю правду о себе. Я не упомянула о пророчестве, которое все еще связывало меня с Люсифером.
Мое повествование было довольно кратким. Я поведала только самое необходимое, хотя это, вероятно, и было несправедливо после подробных рассказов других. Все мое прошлое напоминало о Леандере, и, если бы я углубилась в детали, медленно заживающая рана в моем сердце наверняка открылась бы снова.
В какой-то момент я остановилась; Астра и Леннокс взяли слово и снова заговорили о своем пребывании в Черном замке и о недавней войне. Я их не слушала, пытаясь выровнять дыхание и заставить руки перестать трястись.
Каждый раз, когда я думала о войне, об Аване, моей матери или Леандере, огонь, этот поневоле унаследованный дар, вскипал во мне и пытался вырваться наружу. Каждый раз требовалась немалая сила воли, чтобы отослать его обратно к источнику в глубинах моего тела и надежно там запереть.
Я почувствовала облегчение, лишь когда Леннокс и Астра перестали говорить, а Люсифер схватил меня под столом за руку, будто почувствовав, что со мной что-то не так. С благодарностью я переплела свои пальцы с его пальцами, запирая глубоко внутри не только пылающий огонь, но и любую мысль о войне или моем брате. Сегодня вечером я намеревалась повеселиться. Моему жестокому прошлому на «Скарлетт» точно не было места!
† † †
За большими окнами на задней стене кают-компании уже стемнело, но наш вечер только начинался. Когда мы съели все подчистую, Серафина унесла посуду, а Гордон подошел к угловой стойке и вытащил из-за деревянного прилавка три пузатые бутылки.
– Лучший алкоголь в мире! – заявил он, с шумом ставя бутылки на стол.
На каждой из них жирными коричневыми буквами было написано «Ром». Я была наслышана о таком алкогольном напитке и знала, что он пользовался широкой популярностью среди моряков, но сама никогда его не пробовала. В Белом дворце подавали только вино: красное, белое и лишь иногда игристое; в городах предпочитали пиво и более крепкий алкоголь. Рома, однако, было не достать.
Серафина вернулась наверх с подносом, уставленным пустыми стаканами, и Гордон начал наливать каждому из нас. От янтарного цвета жидкости остро пахло. Когда перед каждым оказался полный стакан, Гордон поднял свой и произнес тост:
– За наших новых матросов и нашу цель – найти край света!
Сдвинув стаканы, мы залпом их выпили. Я поморщилась. Ром оказался одновременно пряным, сладким и острым. Я еще не решила, нахожу ли его приятным или отвратительным на вкус.
