– А-а-а-а, так вы меня за спиной обсуждали, – прищурившись, сказал Кахир.

– Но если все сошли с ума, то почему вы – нет?

– А вот это уже тайна рода Даркаэр… – торжественно-загадочно ответил ей светловолосый.

– И одной некромантши, – ухмыльнувшись, добавил Юст. Лицо Кахира в это мгновение заметно перекосилось. – Да он просто вино пьет, как воду, и каждое утро медитирует.

– Зачем ты ей сказал?! – прошипел Кахир. – Стоп. А кто она такая, что ты ей это рассказываешь?

– Медитируете?

– Перекачиваю энергию из магического резерва в духовный, беляночка. К делу! Зачем ты меня звал? – устало спросил Даркаэр.

– Кровь твоя нужна.

– Веселая у тебя работа, конечно. Зачем?

– Чтобы алтарь открыть.

– А что в нем?

– Какой-то артефакт, связанный с богами, – в этот раз заговорила Элсдаар. – Так было написано на картинах и фреске.

Кахир обогнул стол и подошел к картине.

– О! Так ты у нас еще и язык древних темных понимаешь. Кака-а-а-ая неожиданность, – наигранно протянул последнее предложение Даркаэр и зло посмотрел на Юста. – Я прямо-таки удивлен… таким стечением обстоятельств, – саркастично добавил он.

– Помогать будешь?! – раздраженно спросил Юст, желая его прервать.

Светловолосый пожал плечами и достал из кармана халата черный, необыкновенной красоты кинжал, инкрустированный красными кристаллами.

– Скучала по моей крови, дрянь? – спросил он у оружия, и то вмиг вспыхнуло огнем. – Не злись, шучу же.

Флявия удивилась тому, что Кахир будто не чувствовал, как его кожа шипит от огня. Казалось, он вовсе не чувствовал боли. Даркаэр быстро разрезал ладонь и капнул ею на алтарь. Камни вмиг затрещали, и огромная плита рассеклась на три части. На дне лежал огромный жертвенный кинжал, сделанный из кости.

– За пчелой пойдешь – до меду дойдешь… – ухмыльнулся Юст.

– …За жуком пойдешь – до навозу дойдешь…

Штадраут посмотрел на Граус. Та пожала плечами и, улыбнувшись, сказала:

– Я росла там же. Вы забыли вторую часть пословицы.

– Возьмите его, – сказала Элсдаар.

– А чего сама не возьмешь? – прищурившись, спросила Фулрия.

– Если коснусь его – умру.

– В смысле? – Юст повернулся к девушке, ожидая ответа.

– Если это настоящий клинок Матери, прикосновение убьет меня. По легендам, однажды темные, ее смертные дети, пришли к Создательнице и стали жаловаться на бедность своих земель. Тогда Матерь сказала вырвать у нее грудину и сделать из нее клинок. Темные послушались ее и после, узнав о его силе, ударили им в землю, создав в песчаных равнинах огромные трещины, которые заполнила вода. Так в охровых землях появились реки и озера.

– Похоже, мои предки были полными идиотами, раз с этим кинжалом сделали Ирсаалевские земли именно такими, какие они сейчас, – разочарованно вздохнув, сказал Кахир.

– А потому его может поднять только темный.

Даркаэр взял оружие в руки и повертел.

– Хорошо лежит в руке? – деловито спросил Юст.

– Да, вполне.

– Рукоять не соскальзывает при замахе?

Кахир сделал замах и, покачав головой, ответил:

– Ты знаешь, есть немного, но мне кажется, что в перчатках не должно.

Флявия, наблюдавшая за тем, как они обращаются с артефактом, священной костью Богини Создательницы, вмиг побледнела. Она даже не могла вымолвить слова от шока.

По мрачным и достаточно строгим коридорам двора Черной фиалки, украшенным картинами кары жрецов обычным народом, сновали гончие, которые достаточно громко обсуждали погоду, лучшие единицы Даархена для жизни и свежий хлеб, который успел подорожать, – в общем, все, кроме работы.

В конце располагался, пожалуй, самый крупный кабинет в этом здании, за стенами которого в этот момент происходила настоящая пытка разума и интуиции.

За длинным столом из темного дерева, уходящим к двери, сидел Юст. Сложив руки, привычно облаченные в перчатки, в замок, он непрерывно смотрел на костяной кинжал и слушал доводы Граус. Женщина ходила по кабинету и озвучивала свои, порой странные предположения вслух. Подойдя к столу, она потянулась к клинку, но Юст ее быстро окликнул:

– Перчатки надень! Мы не знаем точно, на что оно способно.

Раздраженно цыкнув, она отошла прочь и села на один из стульев.

– Мы топчемся на месте с этим делом уже несколько месяцев.

– Угу, – задумчиво согласился мужчина.

– И? Я уже высказала все возможные варианты расклада событий, жду ваши.

Юст прикрыл глаза и вскинул брови, будто в голове уже подводил некоторые итоги.

– Вся эта ситуация напоминает мне одну операцию во времена Великой войны.

– Какую? Я, как и вы, была в отрядах Даархена тогда, так что смогу понять.

– Аллир Лиасс, брат Эрнха и жрец, восставший против власти, часто использовал похожую стратегию ведения войны.

– Войны?

– Это война, Граус. Только идеологическая. Уже больше половины ритоев Даархена состоят в культах. Они продают свои поместья и вкладывают в это огромное состояние.

– Вернемся к сути.

– Он выбрал глав и отправил их воевать в Даархен, хотя сам отсиживался с женой в Королевстве, пока их не поймала гвардия.

– А то божество и вовсе сидело в лесах Ирсаалевских земель, готовясь с ведьмами к организованному нападению на Хиим. То есть вы думаете, что Даархен снова стал своеобразным полем битвы, а палатка командующего где-то за бугром?

– Почему нет? – Юст откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди. – Уже несколько лет мы налетаем на поместья, думая, что это центр культа Белой луны. Но каждый раз это лишь мелкое местечко. Создается впечатление, что нас водят за нос или чего хуже – специально кидают кости в виде этих мелких сборищ, наслаждаясь тем, как мы бегаем по кругу.

– Тот, кто это делает, обладает тончайшим чувством юмора.

Юст вскинул бровь и прикрыл глаза, понимая, как иронично сейчас звучит название «гончие». Фулрия заметила его уставший вид и, тихо вздохнув, предложила:

– Давайте я возьму артефакты и отправлюсь в королевскую библиотеку.

– У тебя нет пропуска, – коротко ответил мужчина.

– Ну, дайте мне свой.

– На бумаге мое имя, а не твое.

– Хорошо, а подделать ее нельзя?

– Фулрия… Мы, гончие, самые близкие к императору. Не стоит лишний раз испытывать судьбу… – он открыл глаза и покосился на дверь, заметно понизив голос, – особенно учитывая его склонность все и вся подозревать. Я сам всем займусь.

– Вы себя в зеркало видели?

– Что, так ужасно выгляжу?

На секунду в ее глазах промелькнуло нечто вроде волнения, но годы, проведенные в рядах военных, не позволили этой эмоции взять над разумом верх.

– Я должна защищать вас. И всячески помогать.

– Ну вот и отлично, – резко поднявшись с кресла, Юст поправил перчатки и устало улыбнулся. – Сейчас у меня живет гостья, которая может быть нам полезна. А помимо всего этого, она неудобный для культа Белой луны свидетель. Понимаешь, о чем я?

– Вполне.

– Ты хотела помочь? Тогда избавь меня еще от одной головной боли: займись ей.

Граус грустно взглянула на клинок и, приподняв брови, тихо ответила:

– Вы ошибаетесь, эта боль не головная.

Юст, собравшийся уходить, обернулся и с недоумением взглянул на нее.

– Будет сделано, урс Штадраут.

Некоторое время мужчина молча смотрел на нее, пытаясь понять смысл слов, но в итоге поклонился и вышел за дверь, оставив ее с собственными мыслями наедине.

Фулрия стояла у железных ворот и не решалась зайти на территорию дома Штадраута. Ветер этим утром рвал листья, гоняя их по брусчатке. Поправив коротко подстриженные волосы, девушка громко вздохнула и отперла калитку. Ноги по привычке повели ее к входу для слуг, но, быстро опомнившись, Граус сделала круг вокруг пожелтевших кустов и подошла к парадной двери. Громко постучав, Фулрия напряглась, спина заметно натянулась, как по привычке, и через мгновенье за дверью показался мажордом.