– Эй, Толька, а моль относится к бабочкам? – крикнул Жора. – Могу принести отцу!.. Поймал вчера и спрятал в коробочку.

– Оставь ее себе… Ты Колесникова не видел? Его машины нет в гараже?

И не успел Жора ответить, как в гараже – огромном подземном, с плавным выездом вверх гараже, расположенном в конце двора, взревел двигатель. Не Колесников ли?..

Мимо Толи в красном автолете проехал Андрей Михайлович, Алькин отец, ученик прославленного подводного живописца Астрова. У него была короткая черная бородка и черные, умные и зоркие, какие и должны быть у художников, глаза. На заднем сиденье машины лежал плоский металлический этюдник.

Каждое утро уезжал художник к морю – за триста километров отсюда, нырял с аквалангом у белого буйка и писал картину…

Толя бывал на выставках художников, прилетевших с Марса, он восторженно разглядывал ярчайшие, ослепительные картины, посвященные жизни других планет, он видел и подводную живопись. И давно мечтал посмотреть, как такие картины пишутся.

– Возьмите меня! – крикнул Толя, бросившись за красным автолетом. – Я свой акваланг захвачу!

– Не могу! Глубина большая – не выдержишь. – Андрей Михайлович улыбнулся, прибавил газу и умчался со двора.

– Не огорчайся по каждому пустяку, – сказал Жора, – бери пример с меня: ни на кого не обижаюсь, не мечтаю о несбыточном…

– Ну и не мечтай!

– Слушай, – дружелюбно сказал Жора, – завтра утром Алька поедет с отцом – он сам говорил мне, – попросись…

Толя покачал головой.

– Какой же ты все-таки… – сказал Жора. – Возьми меня – всегда веселый, радостный, а ты… Ох, как я хочу есть! Ой, Алька!

И правда, во двор вошел Алька с двумя большими прозрачными сумками на колесиках, наполненными разными кульками. В носу у Жоры так и защекотало от тонкого аромата земляники, от острых запахов копченой рыбы и ананасов…

– Дай куснуть чего-нибудь! – попросил Жора. – Со вчерашнего вечера ничего во рту не было!

Алька достал из сумки самый большой ананас:

– Жуй.

Жора тут же разделал его перочинным ножичком, нарезал на равные ломти и стал есть. Ел он всегда необыкновенно: не жадно, не фырчал и не чавкал. Он вонзал в сочные круглые ломти зубы и жмурился – так было вкусно и приятно, и лицо его, толстое и добродушное, прямо-таки преображалось и даже становилось красивым… Вот как он умел есть!

Толя изумленно смотрел на него. Он тоже любил ананасы, но, кажется, только сейчас, глядя на лицо жующего Жоры, понял, какие они замечательные.

И не один Толя. Алька тоже загляделся на Жору. И улыбался.

– Еще? – спросил Алька.

Жора кивнул и принялся за второй ананас. Потом он запросто съел килограмм абрикосов, несколько больших гроздьев винограда с крупными, как куриное яйцо, прозрачными ягодами.

Вокруг Жоры собрались ребята. Все ему что-то предлагали, и Жора не отказывался. Во рту его исчезло три пирожных, кусок очищенной репы, два огурца, огромный пунцовый помидор, нежный, влажный – прямо масло капает! – пончик… И все с улыбкой смотрели на Жору, а он весело хвастался:

– Я еще не то умею! Всё, что ни принесете, съем! Не верите? Давайте устроим конкурс – кто больше съест… Вот увидите, всех переем и перепью!

– Ну и хвастун! – сказал Алька. – Я тебе сейчас принесу такое, что и за день не съешь! – и помчался к подъезду.

Внезапно Жора насторожился.

И все, окружившие его, насторожились. Послышался дробный стук туфель: во двор вошла Леночка. Она не потряхивала, как обычно, волосами и смотрела под ноги.

Жора уставился на нее, продолжая машинально жевать, и оттого, что он уже не ощущал вкуса пищи, лицо его постепенно утрачивало вдохновенность и красоту.

Увидев ребят, Леночка ускорила шаг и скрылась в своем подъезде.

И не успела за ней закрыться дверь, как послышался свист двигателей, и во двор, один за другим, въехали два автолета: синий Колесникова, но из него вылез не он, а работник службы улично-воздушного регулирования, и желтый – из него вылезли второй служащий и Колесников, угрюмый, бледный, с опущенными руками.

Первый служащий громко сказал:

– Мы на месяц отнимаем у тебя права водителя высшего класса… Будешь ездить со скоростью не более ста километров в час… Пусть об этом знают все!

Он посмотрел на ребят, потом радировал из своей машины на ракетно-ремонтный завод, где работал мастером отец Колесникова, и через десять минут голубой служебный авто-вертолет повис над двором, опустился, и из кабины вылез Колесников-отец, низенький и широкоплечий, как и его сын.

Первый служащий и ему повторил всё это, а второй тем временем возился в моторе автолета Колесникова-сына – наверно, что-то переставлял в нем, чтобы не мог развить скорость выше той, к которой присудили водителя.

– Дождался! – сказал Колесников-отец Колесникову-сыну. – Сколько раз я тебе говорил! Ты должен отвечать за свои действия!

– К тому же он ехал не один, а с какой-то девочкой, – добавил второй служащий. – Он развил скорость до трехсот километров и в зоне города пользовался крыльями; мы едва догнали его. Это могло кончиться аварией.

– Тебя нельзя даже близко подпускать к машинам! – сказал отец. – Ты недостоин их. Я скажу обо всем дяде Артёму, и он…

– Ну и говори! – закричал вдруг Колесников-сын, и лицо его из бледного стало красным, как ломоть арбуза. – Говори, всем говори! Меня нельзя подпускать к машинам, к технике? Меня? Как ты можешь?.. Да я же, я… – Колесников-сын задыхался от обиды. – Я знаю ее, я всё умею, всё могу… Я люблю скорость и не допущу ни одной аварии, у меня три кубка Отваги и Скорости! А вы… все вы… вы…

Толя даже зажмурился, боясь того слова, которое вот-вот сорвется с губ Колесникова-сына.

– Успокойте мальчика, – сказал первый служащий, – одно дело спортивные гонки, а другое – нарушение «Инструкции езды по городу».

– Я – чемпион, и для меня не существует этих правил!

– Ты глубоко ошибаешься, – сказал служащий, – инструкция существует для всех… Через месяц приезжай за старыми правами, а вот – новые, на сто километров в час.

Колесников-сын отдернул руку и не взял серую книжечку.

– Твое дело… – Служащий кивнул отцу и ребятам, сел вслед за вторым служащим в желтый автолет, и они унеслись со двора.

– Иди домой, – сказал отец и хотел поймать руку сына.

Но тот отскочил от него.

– Не пойду! Не хочу! Они не правы! – Лицо Колесникова-сына полиловело.

– Прав, как всегда, один ты… Так?

Однако сын не удостоил его ответом.

Колесников-отец махнул рукой и пошел к голубому авто-вертолету. И когда тот поднялся над двором и улетел, Жора увидел, как к Колесникову-сыну подбежал Толя.

– Не огорчайся так, успокойся, – шепнул ему на ухо Толя. – У меня есть идея, и очень важная… Мы… Мы с тобой отважные и решительно ничего не боимся! Мы… Мы должны сами улететь, чтобы всё увидеть своими глазами и на деле доказать, какие мы… Улетим? Улетим, а?

– Куда? – не поняв его, тоже шепотом спросил Колесников и, подчиняясь Толиной руке, полуобнявшей его, пошел в угол двора, к гаражу.

– К другим планетам и мирам! – задыхаясь от волнения, прошептал Толя.

– То есть… улететь с Земли?

– Ну конечно!

– А на чем? – трезво прервал его Колесников. – И кто же нас просто так пустит?

– А мы и спрашиваться не будем! Ты ведь уже улетал за Солнечную систему, у тебя есть большой опыт… – Толя оглянулся, наклонился к нему и горячо зашептал: – Я уже давно всё продумал и только… только боялся. Не мог же я один!.. Ты ведь сам говорил, что даже грудной младенец сумеет…

– На «Звездолете-100»! – вскричал Колесников. – Ты гений! Идет! Он стоит на космодроме и готовится к новому рейсу. Я возьму у дяди Артёма ключ от него, изготовлю для нас другой, и, когда корабль целиком заправят всем, что нужно для полета, мы в него и влезем… – Его глаза прямо-таки полыхали от радости. – И тогда все узнают, на что мы способны!