– Пшел вон, не желаю более говорить с тобой, непутевый.

Одесса, особняк Протасовых

1831 год, Май, 21

Саша пребывала в лихорадочном состоянии. Сегодня, в день помолвки, с самого утра к ней пожаловала модистка, которую нанял отец, чтобы подогнать до полудня платье. Саша послушно стояла, пока швея делала свою работу, и молчала, зная, что платье ей в пору, она же вчера уже выходила в нем. Однако модистка еще сильнее ушила платье в талии, заявив, что корсет затянет девушку сильнее и ткань будет висеть. Саша опять не сказала ни слова, ведь вчера она ходила на был без корсета.

После обеда к девушке поднялась горничная, которую отец нанял на несколько недель, для того чтобы помогать дочери. Хотя Саша и не нуждалась в прислуге, умея все делать сама, спорить с отцом она не решилась. Ксюша, так завали горничную, была говорлива и улыбчива, она очень старалась угодить барышне и постоянно спрашивала обо всем.

К семи вечера Сашенька, полностью облаченная и элегантно причесанная по моде, вместе с отцом отправилась в дом Протасовых. Он находился в трех кварталах, оттого они пошли пешком. На улице было сухо, и девушка радовалась тому, что ее платье останется чистым.

Вся официальная церемония прошла быстро. Иван Романович объявил всем о предстоящем в скором времени венчании и о том, что Сашенька отныне его невеста. Приглашенный поп благословил обрученных серебряным крестом, прочитав до того небольшой церковный канон, и все многочисленные гости разошлись по двум гостиным, столовой и чайной. Везде были накрыты фуршетные столы с закусками и обилием напитков. Сашенька осталась подле жениха, как велел ей батюшка, и почти два часа к ряду, как и положено, принимала поздравления и приветствия от прибывших на помолвку гостей господина Протасова.

Чувствуя себя вполне комфортно рядом с женихом, который был обходителен с ней и любезен, Саша думала о том, что, наверное, все же сможет ужиться с Иваном Романовичем. Да, полюбить она его, конечно, не сможет, но уважать и быть верной ему вполне.

Он обеспечит ей спокойное безбедное существование, как сказал батюшка поутру, она же подарит ему свою молодость и наследников. Все будут счастливы. Все, кроме Саши. С детства мечтала покинуть пансион и стать свободной. А теперь ее вновь запирали в клетку, только теперь это был плен замужества. Правда, девушки из пансиона говорили, что замужние дамы обладают большей свободой, нежели девицы на выданье, и только на это Сашенька и надеялась. Что Иван Романович не будет сильно опекать и ограничивать ее.

Эти мысли терзали ее головку, пока она с Протасовым и батюшкой стояла в центре зала и принимала поздравления от подходивших гостей. Девушка тихо вздыхала, стараясь научиться жить по-новому, а точнее, рядом с будущим мужем.

Она очень хотела, чтобы ее любили. Точнее, ей думалось, что можно заслужить любовь своего батюшки и Ивана Романовича, если она будет послушной и правильной. Рано лишившись матери, а потом запертая в пансионе, Сашенька все прошедшие годы получала лишь крохи любви, в основном от пары подруг в пансионе, от таких же несчастных девиц, как она. И это, естественно, не могло заменить ей трепетную любовь родных, отца с матерью, а она так нуждалась в душевном тепле и ласке. Потому сейчас Саша очень старалась угодить будущему мужу, чтобы он полюбил ее.

Стараясь казаться счастливой и спокойной, девушка вежливо отвечала на некоторые вопросы гостей, подставляя в нужный момент руку для поцелуя. Она хотела, чтобы Иван Романович и батюшка были довольны ею.

И вдруг она увидела его! Того самого испанца, вчерашнего незнакомца. Он стоял рядом с младшим Протасовым и, чуть скалясь белой полоской зубов, слушал лепет некой дамы, висевшей на локте Михаила. Было заметно, что графу де Мельгару, как ей представился этот господин вчера, скучно. Его мощная фигура застыла в вальяжной позе, и он то и дело проводил взором по сторонам, как будто ища более интересное занятие для себя.

Сашенька напряглась, ощущая, как ей стало душно. Мысль о том, что этот человек может рассказать ее отцу или жениху о произошедшем вчера, накрыла ее с головой. Если в Михаиле она была уверена, он не узнал ее, то от этого господина не знала, чего ожидать. Вдруг, увидев ее, он тут же объявит, что вчера ночью она была одна на балу? Это будет катастрофа.

Ледяная дрожь охватила ее тело, и она ощутила, как кровь прилила к лицу. Надо было что-то немедленно предпринять. Ретироваться из гостиной, скрыться, пока этот вредный испанец не увидел ее. Но она не могла уйти. Надо было что-то сказать жениху и отцу. Ведь гости все подходили и подходили.

«Можно сказать, что мне дурно и выйти на часик?» – нервозно размышляла она.

Ее метания длилось недолго, ибо Михаил и испанец неожиданно направились в их сторону. Саша до боли в пальцах сжала свой веер, желая убежать немедленно, пока этот человек не рассказал о ней все, что знал. Ее ладони вспотели, а сердце билось как бешеное, ожидая неминуемого разоблачения.

– Позвольте представить моего хорошего знакомого, графа де Мельгар, – важно произнес Михаил, едва мужчины подошли к ним. – Советника испанского посольства. Господин Оленев, отец нашей невесты. И мой отец, Протасов Иван Романович.

Мужчины поздоровались, пожав руки.

– Примите мои поздравления, господин Протасов, – улыбнулся Эрнандо, говоря с акцентом, и, переведя взгляд на Сашу, произнес высокопарную фразу, полагающуюся в подобных случаях: – Вы сделали верный выбор, ваша невеста прекрасна.

– Благодарю, я тоже в восторге от Александры Сергеевны, – воодушевленно сказал Иван Романович, целуя ручку Саше. – Лучшей невесты и не сыскать. Красавица, да еще скромна и послушна.

– Прямо кладезь достоинств, – буркнул ехидно Михаил, поморщившись от слов отца.

– Мишель, ты слишком молод и легкомыслен, чтобы оценить по достоинству эти качества, – одернул его отец.

– И правда, батюшка, куда уж мне!

Заметив напряжение между сыном и отцом, Эрнандо решил перевести внимание на себя.

– Вы, мадемуазель, лучшее украшение, которое достоин носить на своей груди любой из мужчин, – вымолвил он. Видя недоумение на лицах окружающих и понимая, что они не поняли это известное испанское изречение, пояснил: – Известная испанская пословица, о красоте и грации дамы.

– А, понятно-понятно, – закивал довольно Оленев. – И я не раз говорил вам, Иван Романович, невероятно повезло с моей Александрой. Вы давно в России, граф?

– Прибыл еще в марте, – ответил де Мельгар. – Посланнику нужна была консультация по успешной морской торговле и корабельной навигации.

– Вы разбираетесь в этом? – поинтересовался Протасов-старший.

– Да, – ответил испанец. – Наше семейство владеет десятком торговых судов в Малаге.

– Эрнандо один из лучших шкиперов во всем средиземноморье, – похвалил графа Михаил, похлопав его по плечу.

Скользнув быстрым взглядом по молодым мужчинам, девушка отметила, что граф де Мельгар так же высок, как и Михаил, только испанец гораздо шире в плечах.

– Вы сами водите корабль? – удивился Оленев.

– Сам, – кивнул Эрнандо. – Есть у меня такая слабость, еще с юности.

Сашенька стояла ни жива ни мертва, украдкой смотрела на де Мельгара и тут же смущенно отводила глаза. Она видела, что испанец не сводит с нее цепкого заинтересованного взгляда. И все ее страхи воплотились в реальность, когда в следующую минуту Эрнандо спросил:

– Как вам вчерашний маскарад, господин Оленев?

Похолодев до кончиков пальцев ног, девушка замерла, ощущая, что ее сердце почти остановилось.

«Вот! Сейчас все и выясниться, и прямо на моей помолвке разразится скандал!» – заверещал ее внутренний голосок.

Она тут же представила в красках, как Протасов разрывает прилюдно с ней помолвку, не желая иметь в женах столь порочную и взбалмошную особу, бегающую по ночам на балы без сопровождения мужчины.