Я не говорю ему о том, что часть меня тоже хочет присматривать за ней. С этим человеком, который угрожает сделать Бог знает что, лучше держать ее там, где я могу ее видеть. Я знаю, что мне должно быть наплевать, и я должен заставить себя жить дальше, как я сказал себе, что собираюсь сделать это в первую ночь, когда она появилась здесь, но я не могу. Потому что девушка, сидящая вон там, — это та самая девушка, в которую я влюбился до безумия. Мне нужно многое переосмыслить, но это никогда не изменится.

Она всегда будет оказывать на меня такое влияние.

Прошло всего несколько минут, когда Мали ворвалась в дверь, как ураган, которым она и является.

— Ладно, что, черт возьми, произошло, что ты не мог сказать мне по телефону? — кричит она.

Кэм смотрит на нее с нежностью. — Подожди.

Он подходит к Лейкин и осторожно дает ей понять, что Мали здесь, стараясь не напугать ее. Она снимает наушник, и они вдвоем возвращаются к нам. Лейкин садится на один из барных стульев, и я качаю головой.

— По закону тебе должно быть двадцать один для того, чтобы сидеть здесь, — говорю я ей.

Она сужает глаза, как будто хочет понять, прикалываюсь ли я над ней или веду себя как придурок, пока Кэм не вступает в разговор.

— Он прав. Даже если ты не пьешь алкоголь, ты не можешь сидеть за барной стойкой.

С небольшой извиняющейся улыбкой, брошенной в мою сторону, она поднимается и встает рядом с Мали. Кэм медленно рассказывает о событиях прошлой ночи, объясняя их так, что мы с Лейкин заново переживаем момент, который я предпочел бы забыть. Рассказав ей о том, что пропавшие листовки Монти были повсюду, он достает из-под барной стойки свернутую фотографию.

— Это было под ними, — говорит он.

Я помогаю ему развернуть, и глаза Мали расширяются, когда она видит написанное на ней слово «виновны». Теперь, когда она это увидела, мы можем выбросить ее, как я хотел сделать прошлой ночью. Это не только похоже на угрозу, но и напоминает мне о том, как все было прекрасно до отъезда Лейкин.

— Итак, что это значит? — спрашивает Мали. — Этот человек теперь охотится за всеми нами?

Кэм пожимает плечами. — Вот на что это похоже. Нам всем нужно быть осторожными, по крайней мере, до тех пор, пока мы не выясним, кто это такой и как нам с ним справиться.

Лейкин разражается саркастическим смехом. — Думаешь, я еще не пыталась это сделать? Выяснить, кто этот придурок? Это невозможно. Они заметают следы, как чертовы боссы мафии.

Брови Кэма поднимаются, когда он поворачивается ко мне. — Ты же не думаешь…

Я усмехаюсь. — Что Монти тайно работал на мафию? Абсолютно нет. Он бы сказал что-то не то, и его бы застрелили. — Мали фыркнула, услышав мои слова, а Лейкин поджала губы. — Черт возьми, вы понимаете, о чем я.

У Лейкин зазвонил телефон, и она посмотрела на него. — Мне нужно вернуться к работе.

Кэм и Мали кивают, и она возвращается к своему компьютеру, но мне немного любопытно, что это за работа. Что бы это ни было, она полностью поглощена этим.

Я не ревную. Честно. Просто за последние полтора года она не уделяла мне достаточно внимания. Неужели желание, чтобы она компенсировала это тем, что не может отвлечься от меня, делает меня плохим человеком? Если да, то просто добавьте это в список грехов, которые я совершил.

Мне, блядь, все равно.

Телефон звякнул в кармане, и я вытащил его. Рука сжимается, когда я понимаю, что это неизвестный номер — как и прошлой ночью.

У тебя всегда была тенденция наблюдать за ней, когда ты не должен был этого делать.

Да, к черту все это. Прошлой ночью это было групповое сообщение для всех троих сразу. Я не мог ответить, чтобы Лейкин не увидела, что именно я хотел сказать, а я не хотел оплошать. Но на этот раз сообщение пришло только мне, и мои пальцы забегали по экрану, когда я писал ответ.

Кто ты на хрен такой и что тебе нужно?

Чего я хочу, так это чтобы ее не было рядом с тобой, но мы не всегда получаем то, чего желаем больше всего. Ты должен знать это лучше всех.

Этот сукин сын. Осознание того, что я переписываюсь с человеком, из-за которого Лейкин меня бросила, пробуждает во мне самые темные стороны. То, что могло бы убить кого-нибудь, если бы он попытался встать между ней и мной. Но прежде чем вы подумаете, что именно это произошло с Монти, это не так. Хотя я не могу сказать, что был не готов это сделать, если бы дело дошло до этого.

Я бы сделал для нее все, что угодно.

Как насчет того, чтобы перестать быть гребаным трусом и приехать сюда, чтобы мы могли разобраться с этим лично? Или ты просто жалкая сучка, чтобы сделать это? Вот почему ты прячешься за анонимными сообщениями и стараешься, чтобы тебя не поймали, верно? Я имею в виду, ты даже не смог справиться с Лейкин. Пришлось вырубить ее, чтобы добиться своего, не так ли?

Звук звонка моего телефона снова привлекает внимание Кэма, но я слишком сосредоточен на телефоне, чтобы заметить это.

Да пошел ты. Ты даже не представляешь, на что я способен. Лучше научись вести себя так, как говорит дорогая мамочка, Хейси. Ты же не хочешь, чтобы я забрал у тебя еще одну женщину, которую ты любишь?

В глазах краснеет, челюсть сжимается, и я собираюсь написать ответное сообщение, чтобы они не впутывали в это дело мою мать, но прежде чем я успеваю отправить его, Кэм вырывает у меня телефон из рук. Его брови нахмурились, когда он прочитал часть разговора, а затем он посмотрел на меня с недоверием, заставив меня закатить глаза.

— Ты хочешь, чтобы нас всех убили? Или ты дошел до такой степени склонности к суициду, что тебе уже все равно?

Я выхватываю телефон и засовываю его в задний карман. — Отвали. Ублюдок получил по заслугам.

Он кладет руку мне на грудь, когда я собираюсь уйти, не давая мне сдвинуться с места. — Слушай, я все понимаю. Я ничего так не хочу, как выяснить, кто это, и заставить их пожалеть о том дне, когда они решили нас поиметь. Но они правы. Мы действительно не знаем, на что они способны. Поэтому, как бы нам ни хотелось сейчас разбушеваться, мы не можем. Ясно?

Выдыхая, я киваю. — Хорошо.

— Спасибо.

К тому времени, когда Райли пришла на смену, Мали все еще болталась поблизости, к большому разочарованию обеих девушек. Поначалу их ненависть друг к другу была забавной, порой и сейчас забавляет, но в данный момент я не в настроении слушать все это дерьмо. И, очевидно, Кэм тоже, если судить по тому, как он отлучился в подсобку, чтобы проверить наши запасы.

Когда бар только открылся, мы пытались уговорить Мали работать здесь. Мы знали, что мы с Кэмом не справимся со всем этим сами, не доведя себя до ручки. Но Мали сказала нам «нет». Что она слишком сильно любит нас, чтобы сделать это. И еще она категорически отказывается, чтобы Кэм был ее начальником.

Я никогда не буду спрашивать, что означал его взгляд и ответное подмигивание во время того разговора.

— Эй, о женщине в углу позаботились? — спрашивает Райли.

Сначала я растерялся, но потом до меня дошло, что она говорит о Лейкин. — О. Да, с ней все в порядке.

Мали ухмыляется, точно зная, как она будет раздражать Райли сегодня. — Не волнуйся, Райлс. Хейс позаботится о ней. Я имею в виду, он всегда так делал.

Райли переводит взгляд с Мали на меня, потом на Лейкин, и, наконец, снова на меня. — О чем она говорит? Кто эта девушка?

— Никто, — сплюнул я, не желая весь день общаться с взбешенным барменом, но Мали ответила одновременно со мной: «Его жена».

Удивление проступает на лице Райли. — Ладно, это две совершенно разные вещи.

Мали сужает глаза. — Только не говори мне, что ты засунул ее обратно в шкаф вместе с остальными своими маленькими грязными секретами.

— Да пошла ты, — говорю я ей. — Ты лучше всех знаешь, что это неправда.