Константин Иванович мало чем от него отличался. Рука с зажатыми в ней ножницами выделывала волнообразные движения в такт невидимой музыке: нырок вниз, подъем наверх. Лезвие коснулось веревки бейджа. Короткий смешок психотерапевта, щелчок ножниц – прямоугольная карточка с фотографией упала на пол.

– Я чувствую себя художником, а не целителем, – выплевывал слова Константин Иванович. – Иди ко мне, полотно. Я распишу тебя красным-красным-красненьким!

Психотерапевт выбросил руку с ножницами вперед, намереваясь пырнуть Ольгу. Она с воплем юркнула в сторону. Лезвие лишь задело ее руку и вонзилось в дверцу шкафа. Константин Иванович разочарованно крякнул. Ольга помчалась к двери, вопя во весь голос:

– Помогите, помогите! Он меня режет! Юр, сделай что-нибудь! Вызови полицию!

Она выбежала в коридор и почувствовала, как чья-то сильная рука схватила ее за плечо. Ольга задергалась, попыталась лягнуть ногой, но прекратила попытки вырваться, как только услышала хорошо знакомый голос:

– Успокойся, милая, это я. Не кричи, все в порядке.

– Ни в каком не в порядке! – взвизгнула она, уставившись широко раскрытыми глазами в сторону кабинета. – Он пытался меня зарезать! Колол ножницами и хохотал! Еле убежала! Говорила ведь, что мне не кажется! Говорила!

Юрка сочувственно посмотрел на нее, потом бросил короткий взгляд в сторону холла, словно проверяя, сколько людей стали свидетелями выходки супруги. Еще бы извиняться начал!

– Да о чем ты говоришь? – спросил он. – Я слышал только твои крики.

Вместо ответа Ольга ткнула пальцем в сторону кабинета психотерапевта. В дверном проеме показался Константин Иванович со смущенной улыбкой на лице. Его бейдж был в полном порядке – аккуратный прямоугольник на синей веревке. Вместо ножниц рука сжимала шариковую ручку и чуть помятый рецепт.

– Полагаю, вы сейчас не готовы продолжить разговор? – К голосу Константина Ивановича вернулись мягкие, вкрадчивые интонации.

– Он… Он… – Ольга боролась с желанием рассказать все о нападении, но вид психотерапевта сбил ее с толку. Столь интеллигентный, скромный и спокойный человек просто не мог угрожать ей ножницами минуту назад. И уж точно веревка бейджа не обладала способностью к регенерации.

– Вы сможете записаться ко мне или любому другому психотерапевту, когда решите, что готовы. – Константин Иванович тепло улыбнулся и протянул желтоватый листок. – Вот, возьмите рецепт на успокоительное. Если почувствуете, что оно не помогает, не стесняйтесь обращаться за помощью.

Словно во сне, Ольга поблагодарила Константина Ивановича, взяла рецепт и направилась к выходу. Юрка брел рядом, обнимая ее за плечи и приговаривая, что все наладится. Ольга бы не поверила, даже если бы он перестал заискивающе улыбаться другим посетителям. Ее голова пыталась переварить то, что произошло в кабинете психотерапевта, однако самым правдоподобным объяснением было умственное помешательство.

«Ранняя деменция или шизофрения – одно лучше другого, – подумала Ольга. – И то, и другое предвещает короткую и весьма грустную жизнь. Даже Юрка не выдержит и уйдет после пары месяцев мучений. Винить его не стану. Зато ему не придется за меня оправдываться».

При выходе из клиники она задела плечом дверной проем и вздрогнула от боли, хотя удар получился совсем слабым. Ольга взглянула на руку и увидела тонкую кровяную полоску, просочившуюся сквозь ткань блузки. Как раз в том месте, где ее полоснул ножницами психотерапевт.

13

Ника лежала на кровати в своей комнате и просматривала ленты социальных сетей: отпуск друзей на море, жизнеутверждающие посты о любви, навязчивая реклама. Мысли ее против воли возвращались к Теплым ручкам. Хотела бы она не думать о нем вовсе! Хотела бы удалить воспоминания, как с жесткого диска, а еще лучше – прожить жизнь заново так, чтобы никогда с ним не встречаться. Прошел день с момента появления (или видения) почившего дяди Вити перед дверным глазком, а Ника так и не смогла заставить себя выкинуть этот эпизод из головы. Ночью пришли кошмары с ожившими мертвецами, гнавшимися за ней по улицам опустевшего города. Каждый раз, когда разлагающиеся пальцы дотрагивались до Ники, она резко просыпалась и всматривалась в темноту комнаты. Прелесть кошмаров в том, что обычно они исчезают при пробуждении, если и оставляя след, то совсем тонкий, почти неощутимый. Легкая парасомния, как наверняка сказали бы профессора с кафедры психологии, и непременно ударились бы в дискуссию о причинах. Для Ники причина была очевидной: дядя Витя с похотливой улыбкой и вездесущими пальцами.

Четыре года назад он упал на асфальт перед собственным домом, сраженный сердечным приступом. А еще через несколько дней скрылся под плотным слоем земли, навсегда унеся с собой постыдные тайны, и чудесным образом сохранив репутацию семьянина, волонтера и талантливого школьного учителя.

Ника безуспешно пыталась рассказать родителям о том, как дядя Витя, подвыпивший после семейных посиделок, приходил к ней в комнату и присаживался на краешек кровати.

«Спишь?» – неизменно спрашивал он.

Ее ответ не имел никакого значения. Ника знала, что последует дальше.

«Мои руки такие теплые, – говорил дядя Витя. – Сейчас, сейчас. Тебе будет приятно».

Он запускал руки под одеяло и шарил, поглаживал. Иногда больно щипал, если Ника начинала сопротивляться. От дяди Вити воняло спиртом и табаком. Комната, казалось, сжималась до невероятно малых размеров, а проблески света меркли во тьме. Ника не понимала, что он хочет, и что от нее требуется, но терпела. Ведь если дергаться или плакать, то Теплые ручки мог залезть прямо на нее и зажать рот. Тогда Ника боялась, что задохнется.

Рано или поздно мучение заканчивалось: дяде Вите надоедало ее трогать или голоса за дверью раздавались слишком близко. Он вставал, ронял небрежное: «Тебе пора спать, мелкая девка», и выходил из комнаты. Тогда, наконец, можно было заплакать.

Мама отказывалась верить девятилетней дочери. Говорила, что маленькая Ника просто привлекает к себе внимание всякими россказнями. Отец же вовсе отмахивался, не желая слушать мерзопакостные выдумки про собственного брата – уважаемого и известного педагога.

Так Ника поняла, что взрослые тоже боятся – боятся обрушить хрупкие представления о собственной жизни и репутации близких. А ей предстояло терпеть или справляться с поползновениями Теплых ручек самостоятельно. Наверное, с тех пор Ника и не могла избавиться от ощущения одиночества, даже в присутствии других людей. Что толку от лишних ушей, если тебя все равно не слышат?

Кошмар наяву продолжался пять лет. Дядя Витя не собирался его прекращать, напротив, домогательства приобретали все более открытый и навязчивый характер. Иной раз он мог поймать ее прямо в школе, чтобы «проверить» форму, если никто из учеников или учителей не смотрел. Ника прибегала к помощи подруг или шла на хитрость, отпрашиваясь с уроков раньше на десять-пятнадцать минут, но это срабатывало не всегда. У Теплых ручек было сверхъестественное чутье на те моменты, когда она оставалась в одиночестве.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.