Глава 12. Битва за жизнь

Галия встретила у ворот своего дома новых постояльцев: ворчливого старика, укутанного в шерстяной плащ, словно его не грело палящее солнце, и его дочь – женщину лет тридцати пяти с усталым лицом и безрадостными глазами.

– Мы прибыли из Коптоса! – рявкнул старик, точно собирался сразить наповал этим заявлением. – И нам порекомендовали твой дом, как тихое и благопристойное место для путников. Я бы никогда в жизни не покинул свою усадьбу, но внучатый племянник выманил меня сюда льстивыми письмами!

– О, папа! – попыталась остановить его женщина, но он вскинул руку вверх, отметая предостережения.

– И что, как ты думаешь, поджидало меня на его вилле? Разврат! Полнейшее бесстыдство! Загрей никогда не отличался высокой моралью, а его жена потворствует этому! Только представь, у них гостит какая-то сомнительная девица! Я сначала решил, что какая-нибудь родственница, но потом случайно увидел тако-о-о-е! – он закатил глаза.

– Папа, пожалуйста!

– И мое терпение лопнуло, – подытожил старик. – Я сказал, что ни минуты не останусь в этом притоне и не позволю осквернять душу моей дочери подобными вещами. Надеюсь, здесь мы сможем подождать лодку – я нанял ее вчера, но до отплытия еще день.

– Конечно-конечно, – подхватила Галия. – У меня вам наверняка понравится. Сейчас постояльцев мало: две приличные, спокойные девушки и старушка. Можно гулять в саду, я поставила несколько скамеек в самых приятных уголках: под платаном, на зеленой лужайке, у клумбы с розами и рядом с бассейном. Я так же предлагаю завтрак и обед за отдельную плату. Для рабов есть комнатка наверху.

– Мы не взяли с собой слуг, – вздохнула девушка.

– А зачем им таскаться следом? – тут же встрял ее отец. – Дома полно работы, и за два места на самом плохоньком судне пришлось уплатить двадцать драхм! Грабеж! Мы уж как-нибудь управимся без рабов, слава богам, моя дочь все умеет.

Галия пожалела женщину и поспешно предложила:

– Вам будет помогать моя сирийская служанка, она очень расторопная.

– Превосходно, – злобно буркнул старик. – Полагаю, никто из твоих гостей не болеет? Я ужасно боюсь лихорадок, чесотки и желудочных расстройств. В прошлом году заразился таким кашлем, что едва не умер.

– Папа, это последняя гостиница, остальные ты отверг, – в монотонном голосе женщины послышались нотки раздражения. Она явно утомилась, на одной ее руке повис отец, а на другой – дорожные узлы.

– Здесь все здоровы, – поспешно заверила Галия. – Кроме того, мой брат – лекарь и, в случае чего, непременно поможет.

Когда привередливого постояльца, наконец, удалось препроводить в комнату, хозяйка перевела дух и поспешила на кухню – предупредить слуг, что на обед требуется больше хлеба и тушеных овощей. Пересекая большой зал, она бросила взгляд на квадратное окно, заплетенное розами – прекрасный вид, и солнце не так сильно пробивается в дом, однако несколько цветков завяло, и пора бы их срезать. Траектория движения тут же изменилась: женщина заглянула в резной римский сундук и вынула из него ножницы, а потом вышла на улицу. Но планы снова нарушились – по дорожке между кустами тамариска брел ее брат, странно покачиваясь.

– Филипп! Что с тобой? – Галия подозрительно взглянула на его потное лицо и лихорадочно блестевшие глаза. – Неужели ты пьян?

– Конечно, нет, – пролаял в ответ лекарь и зашелся в приступе кашля. – Работал в асклепионе³¹, лечил детей, и, видимо, заразился.

– Но почему ты не пошел домой? – она боязливо оглянулась и понизила голос. – У меня очень мнительный постоялец, я поклялась, что тут его здоровью ничто не угрожает!

– Мне нужно проведать еще одну пациентку, я думал немного отлежаться у тебя до вечера и посетить ее – она живет неподалеку, на маленькой вилле. Но раз такое дело, я лучше уйду.

– Еще чего! Ты едва стоишь на ногах! Уложу тебя в свободной комнате. Не спеши, шагай медленно, вот так.

Они потихоньку преодолели три ступени широкого крыльца, но потом силы окончательно покинули лекаря, и он стал оседать на пол. Галия собиралась криком созвать всех на помощь, но, к счастью, по лестнице как раз спускались Ксантия и Глафира. Они быстро подхватили Филиппа под руки.

– У него сильный жар, – покачала головой брюнетка.

– Я дам ему отвар из ивовой коры, – откликнулась ее подруга. – Но он поправится не раньше, чем через неделю.

– Мне… надо… к больной… – слабо засопротивлялся мужчина.

– Я сама к ней схожу, – заверила его Глафира.

Совместными усилиями они втащили Филиппа на второй этаж и уложили в постель.

– Полагаю, ты принадлежишь к косской школе ³²медицины? – лекарь встревоженно схватил рыжую девушку за руку. – Я не позволю каким-нибудь неучам прикасаться к моим больным.

– Да угомонись ты, наконец! – возмутилась Галия, подкладывая ему под голову дополнительную подушку. – Радуйся, что кто-то вызвался тебя подменить.

– Я не подведу, – пообещала Глафира. – Отдыхай и набирайся сил.

– Пошли записку к нему домой и в асклепион, предупреди, чтоб слуги перенаправляли всех страждущих к нам, – посоветовала Ксантия хозяйке.

– Надеюсь, их будет не много, – нервно усмехнулась Галия. – Иначе новый гость съест меня живьем.

Но ее чаяния не оправдались. Сначала прибежала служанка от одинокой молодой женщины и заявила:

– Пусть лекарь поторопится, ей очень худо!

Ксантия забрала из конюшни золотистого ферганского скакуна Берза и усадила Глафиру позади себя. Они мчались во весь опор мимо садов и огородов, а, когда, наконец, спешились, у калитки их ждала, беспокойно прохаживаясь, сама хозяйка – слегка бледная, но вполне бодрая. Увидев вместо Филиппа двух девушек, она удивилась и даже как-то насторожилась, но потом сказала:

– Ладно, если господин лекарь доверил вам свою работу, значит, все в порядке. Кстати, меня зовут Немея.

– Очень приятно. Не сомневайся, – серьезно заверила ее Глафира и встряхнула рыжими кудряшками. – Я знаю, что делаю.

Женщина тяжко вздохнула.

– Видишь ли, у меня странные симптомы. Кажется, я отравилась несвежим молоком. Или, возможно, в пироге попались гнилые фрукты. Меня постоянно мутит, кружится голова, а иногда накатывает слабость.

– Так-так, – поощрила Глафира, тщательно вымыла руки и стала раскладывать разные инструменты.

– Она беременна, – шепнула подруге Ксантия. – Берусь утверждать без всякого осмотра.

– Похоже на то, – так же тихо ответила ей Глафира. – Но нельзя же так сразу огорошить незамужнюю женщину. Я пытаюсь найти способ деликатно намекнуть, вот и тяну время.

– О чем вы шушукаетесь? – встрепенулась пациентка. – Мои дела настолько плохи?

– Нет-нет, – успокоила ее Глафира. – У тебя есть семья?

– Мы не ладим.

– А друзья? Кто-нибудь близкий?

– А что? Я умираю? – ее лицо вытянулось.

– Да нет же, – Глафира взяла ее за руку. – Ты только не волнуйся. Я задам решающий вопрос: как долго длится задержка?

– О, не-е-ет! – заголосила женщина. – Умоляю, только не говори, что я жду ребенка!

– Но, скорее всего, так и есть, – виновато промямлила ученица лекаря.

– Тогда дай мне что-нибудь для аборта!

– Я не могу, – Глафира опустила глаза.

– Почему? Боишься рискнуть репутацией? Но от этого зависит моя жизнь! Он меня убьет!

– Кто? – спросила Ксантия.

– Любовник. Он женат, богат, известен, и скандалы ему не нужны. Если он меня бросит, я останусь без денег и умру в нищете! Вилла мне не принадлежит, я ее снимаю.

– Понимаешь, любые средства, вызывающие выкидыш, очень опасны и непредсказуемы, – пояснила Глафира. – Начнется кровотечение, и остановить его никто не сумеет. Ты фактически просишь у меня яд!

– Тогда я позову другого лекаря, – упрямо повторила женщина.

– Не стоит делать глупости, – охладила ее пыл Ксантия. – Поговори с отцом ребенка. А уж потом, если он не проявит понимания, что-нибудь придумаем.

– Верно, – подхватила Глафира. – Мы тебя не бросим!