– Ну, он щуку, крюк выдернув, так и поднял за нижнюю челюсть, вытянул во всю длину: вот, мол, какая! А она зубами-то, стерва, и клацнула! Без двух пальцев теперь лежит рыболов наш! – рассказывал коренастый усач в тёмно-серой епанче поверх хвойного цвета кафтана.

– Это ещё что. Один мой знакомый волка из капкана вытащить пытался. Мёртвого уже, застрелил вблизи из арбалета. Да так неудачно капкан разжал, что тот снова лязгнул. Ни пальцев, ни кистей, на всю жизнь уж калека. Не охотник, не сторож, обуза в семье. Монахам теперь книги диктует, чтобы на текст не отвлекались и не сверялись, на слух воспринимают. Да иногда грамотно письмо сформулирует от кого-нибудь из сельчан, кто письму не обучен, а весточку родным или друзьям куда отправить намерен, – делился историями и Сетт.

– Козу тут украли недавно, – сообщал лекарь.

– Чёрную? – полезли глаза у Сетта на лоб.

– Белую, – изумился собеседник, разведя руками. – Чё сразу чёрную-то? Чёрных не держим. Выяснилось, в общем, что она рогами заслон научилась приподнимать да на поле ушла. Но допросы вели, ты бы видел! Прям по твоим стандартам и порядкам, допрашивали всех, будто дитё выкрали. С напором, с гарканьем, с кулаком по столу!

– Это я люблю, это я умею, – ухмыльнулся Догман, – дурь из всех вышибать. Ну, а староста что?

– А чего он? Не молодеет. Когда виделись вы с ним? Где-то года три-четыре назад ты проездом был? Седой, а басит проповеди так, что стены трещат. Я всегда боюсь больше не гнева божия, а что потолок с чердаком нам на головы свалятся. Церковь бы пора подлатать или вообще перестроить. Каменный храм, да где ж денег возьмёшь? Императорская казна последний десяток лет лишь войско спонсирует. Стрельцы, копьеносцы, мечники… В лучшем случае из крупного города кузнец заказ хороший получит с чеканной монетой в карман. А если повезёт – из столицы, – отвечал ему местный лекарь.

Широким дом старости в своём центре имел второй этаж с жилыми комнатами. В то время как на нижних, за исключением кухни и прачечной, были лишь кабинеты, залы заседаний, казначейская палата с укреплённой дверью и свинцовыми толстыми решётками на единственном окне и канцелярия с архивами.

Стая чёрных грачей перелетела с дерева на дерево, а потом и вовсе вспорхнула в небо. День был безветренный и прохладный. Сетт не был достаточно утеплён по погоде, но его плащ-пальто вполне согревал и не дал бы промокнуть на случай дождя.

Небо, тем не менее, было звёздным. Догман глядел на него, ощущая налёт ностальгии и домашний уют. Слишком давно он не видел имперских созвездий с привычного ракурса. Хотелось бросить всё, взять с собой выпивки да старых друзей, забраться на холм и любоваться видами природы, городов и этого самого неба под добрую беседу. Но всё это было лишь в несбыточных мечтах демонолога.

На стук в дверь никто не ответил, однако сама она была приоткрыта. Лишь слегка пройдя внутрь, заглянув в первый же кабинет писаря слева, гости обнаружили старика. Вот только, увы, не живого. С раскрытыми от ужаса глазами сидящий за столом староста-проповедник был мёртв. Наклонённая голова его левым виском касалась стола, залитого багряной лужей уже подсохшей крови, что ещё недавно явно хлестала из разодранного горла.

И удивление в глазах вошедших было б не таким сильным, не вспыхнул бы во взоре их огонёк лютого ужаса, переплетавшегося с непониманием, если б фигура этого мертвеца сейчас не захрипела, не задрожала и не пришла бы в движение, рваными резкими движениями поднявшись с места.

Сознание девчонки с огненно-рыжими волосами и рассеченной бровью падало сквозь мглу. Впрочем, была она уже далеко не столь юной, просто Часы Хроноса, вживлённый в запястье артефакт, сильно замедляли старение, а стало быть, и взросление тоже. Анфисе было уже за двадцать, а выглядела она по сей день на двенадцать, как в то лето, когда едва не умерла. Могла погибнуть и сейчас, но проснулась.

Взбудораженная гладкошёрстная чёрная кошка с яркими зелёными глазами била лапой ей по лицу, пытаясь пробудить ёрзающую во сне и даже кричащую девицу. Глаза у той тоже были зелёными, но тёмными, матовыми, малахитовыми. Сейчас взгляды их встретились. Анфиса проснулась и пришла в себя, но кошка продолжила лапой касаться её губ.

– Буба, ну чего ты? Поспать не даёшь… – нахмурилась охотница на некромантов, вспоминая своё путешествие.

Дар позволял ей выслеживать во сне колдунов, замышляющих недоброе против церкви и власти императора Лор де Рона. Падение во сне было делом привычным. Скорее не это её пробудило, а настырность кошки. Анфиса на неё злилась, но мгновение спустя поняла, что, если б кошка не разбудила её, мягкой лапкой тыкая по лицу, возможно, её попросту бы убили. Некромант был готов к встрече с ней. И Буба спасла её от неминуемой смерти.

Столкнув с себя красно-золотистое одеяло со сложным рисунком, напоминавшим узоры мандалы, девочка привстала, едва макушкой не задев кончики фигурок на трубочках музыки ветра – особой ловушки кошмаров, потянулась к стакану воды возле графина, лисьей маски кицунэ и шкатулки с зелёными травяными таблетками. Успокоительное помогало быстро заснуть в процессе медитации, чтобы отправиться на охоту. Вчерашний её поход на язычника из секты Гончих Псов был удачным, а вот сегодняшний выход на лорда Кроненгарда принёс скорее важную информацию, нежели практическую пользу.

Анфиса широко зевнула и потянулась. Комната была залита светом, окно едва приоткрыто, а сквозь не до конца задёрнутые шторы пробивались лучи осеннего солнца. Полупрозрачная розовая ночнушка слетела к подножью кровати. Нужно было ополоснуться да одеваться, желательно ещё причесаться после такого сумбурного валяния на подушке.

Несмотря на реальный возраст, белилами или помадой девица не пользовалась. На детском личике всё это слишком странно смотрелось. На важный приём ещё можно было миниатюрной кисточкой сделать ресницы повыразительнее, но сегодняшний день ожидался самым обычным.

– Доброе утро, оденься уже, – протяжный горловой голосок раздался поодаль, картавя каждую «р» на манер кошачьего мурлыканья.

– Да знаю я, – махнула рукой Анфиса, привстав и снова рухнув голым задом на простынь, опешив. – Что? Кто здесь? – заозиралась она, распахнув взор, в котором таяли обрывки минувшего сна.

– Мур-мяу, – вскочила вновь на кровать та же чёрная кошка, следом громко замурчав и выразительно поглядывая на девчонку.

– Буба, блин, не клянчи еду спозаранку! Мне уже спросонья почудилось, что ты разговаривать начала! – буркнула та, потянувшись к халату.

Стычка с Бальтазаром не выходила из головы. Требовалась новая тактика, хорошо продуманный ход боя, изучение противника, на которое, быть может, не было времени и даже возможностей. Ведь ещё раз попав в его сон, оттуда можно уже живой и не выбраться.

Кошка оказывалась рядом с ней, куда бы она не ринулась путешествовать, хотя должна была остаться ещё с бабушкой в деревне Уислоу близ родного города Брейтберга. Сейчас же она была в Квинтесберге, городе церкви, оплоте веры, где были самые роскошные соборы, а также избирался конклавом архиепископ. В последний раз так десять лет назад после трагической гибели Магнуса во время нашествия мертвецов совет кардиналов избрал на должность ныне действующего Квинта Виндекса, высокого длинноволосого крепкого мужчину с выразительным крупным носом.

Её отец когда-то и сам был священником, нунцием при понтифике, а теперь сделался королевским послом. Так что дом и спальня, где девочка пробудилась, принадлежали не ей, а тихой, но роскошной гостинице для важных персон. Прислуга, разумеется, не беспокоила поутру ни с уборкой, ни с завтраком. И тем не менее, пришло время приводить себя в порядок.

Через какое-то время, разодетая в бурый кафтан и зелёные кальсоны, она неслась по зданию Академии Экзорцистов, где обучали священников, демонологов, проповедников, а также были просто классы церковной школы, обучающие грамоте и богослужению всех городских детей.