– Нет, милый Клаус, — почти шепотом, но вполне отчетливо сказал Лартинг с серьезным видом, — я все помню, я даже помню, почему вы взяли фамилию жены, это очень схоже с моей собственной историей. И еще помню, что я практически единственный человек на земле, кто знает вашу, так сказать, девичью фамилию.

– Где мы будем говорить?

– О, я знаю один ресторанчик тут поблизости, время вечернее, а я так волновался по поводу того, состоится ли наша встреча, что забыл пообедать и голоден как сто чертей. Шучу, просто мой организм не переносит, когда его трясет на стыках во время еды. Не откажите составить мне компанию?

Вскоре они сидели в отдельном номере уютного заведения. Лартинг с аппетитом закусывал. Шварцер же сидел в некотором напряжении.

– Ну что вы, право слово, как истукан. Давайте за встречу.

Шварцер машинально выпил очередную рюмку водки, но так и не опьянел.

– Какой замечательный мундир. Вас можно поздравить, вы у нас теперь старший лейтенант цур зее. Прекрасно, настоящий морской волк.

– Бросьте, господин Лартинг, просто всех инженеров нашего профиля призвали на службу. Какой я морской волк, меня укачивает от одного вида моря.

– Ну ничего, слава богу, в морских походах вам нет нужды участвовать. Как девочки, старшей, кажется, девять, а младшей шесть?

– Да, верно. С дочерьми все неплохо, они сейчас в очень хорошем пансионе, здесь, в Берлине. Учатся. К сожалению, удается видеть их не так часто, как мне бы того хотелось, особенно сейчас.

– Бедная Герда, она так и не увидела свою вторую дочь. Ужасная трагедия, рождая новую жизнь, погибнуть самой.

– К несчастью, это так.

– Давайте помянем по-русски, не чокаясь.

Они выпили.

– Может быть, перейдем к делу, господин Лартинг?

– Что ж, давайте перейдем, я вроде как заморил червячка, теперь и разговаривать легче. Нынче война, господин Шварцер, и надо приступать к работе, а то информации от вас почти никакой, согласитесь. Я вас не трогал, поскольку время было мирное, однако ситуация в корне изменилась.

– Я сам хотел поговорить об этой самой ситуации. Я, знаете ли, в некотором смысле даже рад, что вы перестали мне платить, хотя это и весьма затрудняет мое финансовое положение. Тогда, десять лет назад, вы воевали с Японией, а потом, как вы сказали, и вовсе было мирное время, а теперь воюет моя родина.

– И что?

– Ну я офицер.

– Вы мне еще про патриотизм и офицерскую честь расскажите. Не стройте из себя девственницу, Дитрих, или как вас там по-новому. Что же вы брали деньги от русской разведки? Брали регулярно и с удовольствием.

– Вы знаете, как мне трудно было содержать двух малюток. Я столько лет работал на вас.

– Ага, и вы решили, что ушли на покой, а Россия должна выплачивать вам пожизненную пенсию за заслуги. Нет, голубчик, не вытанцовывается. Вы знаете, кто такой Вальтер Николаи?

– Нет.

– Этот весьма жесткий господин — начальник германской контрразведки. Говорят, он очень не любит предателей. Хотите познакомиться с этой бесспорно интереснейшей личностью? Он проведет с вами не одну бурную ночь в допросах, а потом, как в той известной истории про Клеопатру и ее любовников, однажды поутру лишит вас жизни. Ваши дочери осиротеют окончательно и, лишившись финансовой поддержки, покинут пансион, а их будущее приобретет весьма туманные очертания.

– Контрразведка может заинтересоваться и вами.

– Милостивый боже, вы что, пытаетесь угрожать мне? Я кадровый разведчик, противник, но не предатель. Улавливаете разницу? Тут совсем другой расклад. В случае ареста мое имя не будет покрыто позором. И потом я свое пожил, честное слово. Так что бросьте эти капризы. Полноте! Вам понятно?

– Хорошо, мне понятно. Что я должен делать?

– Вот это совсем другой разговор. Вы спокойно служите, дочки живут себе в дорогущем столичном пансионе под присмотром заботливых тетушек, что вдвойне важно в это трудное время, когда нужно просто выжить. Но все проходит, и даже война, поверьте, рано или поздно закончится и закончится так, как предписано свыше, на небесах, и мы можем повлиять на ее исход только в очень малой степени. Так что пусть совесть вас не мучает. Итак, скажите Шварцер, где вы служите и в чем состоят ваши функциональные обязанности?

– Я, как и раньше, служу на базе в Киле, руковожу подразделением, отвечающим за ремонт и техническое обслуживание минного вооружения всех кораблей, базирующихся на Киле, а также подготовку и проверку самодвижущихся мин, или торпед, как их теперь начали называть.

– Да ну?

– К чему это удивление? Вы же сами меня туда устроили.

– Надо же, а я грешным делом подумал, что вы забыли, каким образом снова очутились в Германии и на отличной должности. Это стоило больших денег, Шварцер. Сначала, чтобы добыть это место, а потом потребовалась еще более внушительная сумма, чтобы вас особо не проверяли и закрыли глаза на трансформации вашей фамилии. Правда, вы оказались молодцом, и мои усилия не были напрасны. Теперь поглядите, начальник!

– Вы преследовали свои цели, а не старались ради меня.

– Конечно, и не скрывал этого. Что же вы тогда не стали протестовать и отказываться?

– Вы связали меня по рукам и ногам.

– А как вы хотели? Разведка — вещь очень циничная. Но, с другой стороны, мы бы никогда и не пересеклись в этой жизни, если бы вы не польстились в свое время на японские деньги и не занялись незаконным вооружением их кораблей. Так что пеняйте на себя. И давайте прекратим дискуссию. Ни к чему хорошему это не приведет. Вы свой Рубикон давно перешли, я тоже. Так вот мне нужна информация, я ее покупаю за ваше спокойное и безбедное существование. Если откажетесь, станете филонить или, чего хуже, дезинформировать меня, я незамедлительно отправлю вас в ведомство полковника Николаи. Кстати, о деньгах.

Лартинг вынул из кармана конверт и положил его под салфетку.

– Здесь втрое больше обычного. Ну чего вы ждете?

Дитрих не устоял и потянул салфетку к себе.

– Какого рода информация вас интересует? — спросил он.

– Прежде всего меня интересует подготовка кораблей к крупным операциям и информация о самих этих операциях. Также необходимы данные о новых крупных кораблях и подводных лодках, их боевые возможности. Кроме того, нужно иметь сведения о кораблях, вставших на длительный ремонт.

– Немало.

– Но и не так уж много, большинство этих сведений вы можете получить из технических заданий для вашего отдела, послушав болтовню моряков или просто изучив вид из окна своего рабочего кабинета.

– Как я должен передавать сведения? Телеграфом?

– Нет, ни в коем случае. Тут все просеивается и анализируется контрразведкой. Поступим по-другому. Сейчас многие, особенно военные, стараются упорядочить свои дела, да оно и понятно. Никто не может быть уверен, удастся ли ему выжить в этой кровавой круговерти. В связи с чем работы у нотариусов хоть отбавляй. Так вот, вы тоже озаботитесь этим вопросом и на вполне объяснимых основаниях сможете посещать мою контору здесь, в Берлине. Имя клерка, который станет вас обслуживать, я сообщу несколько позже. Этому господину вы будете передавать ваши сообщения. Таким образом, взять вас с шифровкой будет совершенно невозможно.

– Это хорошо, но возникает резонный вопрос: почему для этого надо ездить в Берлин, ведь в Киле тоже есть нотариальные конторы?

– У меня на это есть не менее резонный ответ. Во-первых, вы некоторое время жили в Дании и у вас там осталась кое-какая недвижимость. Ведь осталась?

– Да, совсем крохотная квартирка.

– И тем не менее! Вот почему вам интересно общаться именно со специалистами по датской недвижимости. Во-вторых, контора в Киле всего одна, она перегружена, и это действительно так, я проверял. В-третьих, вам бы хотелось иметь дело с солидной, известной фирмой, что тоже можно понять. А в Берлин вы и так довольно часто выезжаете по делам службы или навестить дочерей. Не правда ли?

– Да, совершенно верно. Вы действительно хорошо осведомлены.