Наша команда пришла к согласию относительно того, что по-настоящему Эрнесто был больше привязан к отцу, но при этом был уверен в неспособности отца утвердить себя, принять мужскую роль и уравновесить тем самым возросшую власть матери. Для стабилизации положения Эрнесто "воскресил" деда-единственного, кто способен был контролировать мать, чтобы она знала свое место. На тот момент это было все, что нам удалось понять. В результате было решено завершить сеанс, позитивно оценив поведение Эрнесто, никак не критикуя родителей, но со скрытым невербальным указанием на страх Эрнесто за отца – страх возможного поражения отца.
Этот комментарий был тщательно подготовлен, внимание было уделено не только вербальным, но и невербальным его аспектам, так как терапевты сочли необходимым не упоминать мать и отца и предполагаемое различие их позиций в семье. Предположения команды подтвердились тотчас же, как терапевты вернулись к семье: положение стула Эрнесто изменилось, он придвинулся ближе к отцу и немного вперед, почти закрыв отца от взгляда терапевтов.
Сначала терапевты объявили свое заключение о необходимости продолжения семейной терапии, которая должна состоять из десяти сеансов через месячные интервалы.
Эрнесто (по-прежнему голосом старика): "А ваш ответ, каков ваш ответ?"
Мужчина терапевт. "Мы завершаем этот сеанс сообщением тебе, Эрнесто. Ты поступаешь правильно. Мы поняли, что ты считал дедушку главной опорой семьи (рука терапевта сделала вертикальное движение, как бы очерчивая невидимую колонну): он удерживал вас вместе, сохраняя определенное равновесие (терапевт вытянул обе руки перед собой на одном уровне ладонями вниз). Когда дедушки не стало, ты испугался каких-то перемен и поэтому решил взять на себя его роль, опасаясь, возможно, что баланс в семье может измениться (терапевт медленно опустил правую руку, что соответствовало стороне, по которую сидел отец). В настоящее время ты должен продолжать выполнять роль, которую взял на себя. Ты не должен ничего менять до следующего сеанса, который состоится 21 января, через пять недель".
Закончив свою речь, терапевты встали, чтобы проводить семью. Родители выглядели растерянными и сбитыми с толку. Но Эрнесто после минутного шока резко соскочил со стула и, оставив свою вычурную манеру, подбежал к женщине-терапевту, выходившей из комнаты; схватив ее за руку, он закричал: "А школа? Вы знаете, что я не успеваю в школе? Вам известно это? Меня могут оставить на второй год. Вы знали это?"
Женщина-терапевт (мягко). "Сейчас ты так занят благородной задачей, которую возложил на себя, что, естественно, у тебя не остается сил для школы. Как может быть иначе?"
Эрнесто (крича, с выражением отчаяния на лице):
"Но сколько лет я должен буду оставаться в пятом классе, чтобы они начали ладить между собой, сколько лет? И хватит ли меня на это? Скажите мне!"
Женщина-терапевт: "Мы поговорим обо всем 21 января. Сейчас наступают рождественские каникулы".
Мать (очень расстроенная): "Но я не рассказала вам, что произошло в сентябре. Я хотела сказать… "
Мужчина-терапевт: "Мы поговорим обо всем 21 января".
Отец (дисквалифицировал все, спросив совета по тривиальному вопросу).
Уже непосредственная реакция членов семьи на это первое вмешательство показала его правильность. На втором сеансе нам удалось заметить и перемены. Эрнесто оставил свою стариковскую манеру поведения, хотя по-прежнему выражался в литературном архаическом стиле. В последние две недели его школьная успеваемость улучшилась, и он перестал говорить о бородатом мужчине, преследующем его отца. Эти изменения позволили нам получить дополнительную информацию и благодаря ей разработать новые вмешательства, приведшие в свою очередь к новым изменениям и давшим новую информацию. Таким образом мы провели десять сеансов, вызвавших значительные перемены в супружеской паре и, естественно, в Эрнесто. Ниже, в главе 11, будет обсуждаться седьмой сеанс с этой семьей.
Глава 9. Семейные ритуалы
Еще одна терапевтическая тактика, разработанная нашей командой и оказавшаяся высокоэффективной, состояла в предписании семейного ритуала. Мы применяли предписание как однократных, так и повторных ритуалов.
Из нескольких предписанных нами действенных семейных ритуалов мы приведем в качестве примера один, целью которого было разрушение мифа, созданного усилиями трех поколений Чтобы читатель мог составить адекватное представление об этом ритуале, мы полностью изложим историю семьи и эволюцию мифа от поколения к поколению. В описании процесса лечения семьи будут видны ошибки терапевтов, которые, как обычно, оказались много более поучительными, чем достигнутые успехи. Именно осознание этих ошибок и последовавших за ними реакций семьи позволило нам правильно предписать ритуал. Наконец, подробный анализ сути и цели ритуала позволит проиллюстрировать и точно объяснить, что, собственно, мы называем ритуалом. В описании случая семья будет фигурировать под вымышленной фамилией Казанти.
РИТУАЛ В БОРЬБЕ С БЕСПОЩАДНЫМ МИФОМ
История семьи Казанти начинается в первые годы этого столетия, на большой уединенной ферме в одном из экономически отсталых районов центральной Италии. Многие поколения семьи Казанти в поте лица добывали свой хлеб на этой земле, где они были не владельцами, а фермерами-арендаторами. Главой семьи был Капоччия, неутомимый работник, чей непререкаемый авторитет основывался на старых патриархальных правилах, следующих, по сути, феодальному образцу. Его жена словно сошла со страниц "Семейных книг" Леона Баттиста Альберти, написанных в конце XV века. Неутомимая и бережливая хозяйка, она была убеждена, что призвание женщины состоит в обслуживании семьи, а также в рождении и воспитании детей; она никогда не оспаривала превосходства и прав мужчин, причем единственной ее наградой была собственная добродетельность. Она родила мужу пятерых сыновей Младший, Сиро, стал главой семьи, о которой у нас пойдет речь.
Так повелось у этих людей, что если вы были рождены крестьянином, вы и умрете крестьянином. Работа была тяжелая, для удовольствий и праздников времени не было. Хотя пятеро сыновей научились читать и писать в деревенской школе, никто не помышлял отпустить их с поля. Каждые рабочие руки были на вес золота; не существовало абсолютно никаких альтернатив Да и что еще мог делать невежественный фермер, кроме как оставаться с семьей, заботиться о ней и откладывать сбережения в общую копилку по мере возможности? В единстве была сила или, по крайней мере, залог выживания. Никакие протесты со стороны сыновей не терпелись и даже не допускались Им оставалось одно. осесть на этой земле, присоединившись к остальным.
В 1930-е годы семья по-прежнему жила обособленно в Тосканской Маремме и ее члены считали ее единственной гарантией выживания и сохранения чувства собственного достоинства. Уход из семьи был равносилен эмиграции и полному отрыву от корней без всяческих средств к существованию и какой-либо подготовки. Это означало остаться без помощи и поддержки в случае болезни или несчастья. Излишне говорить, что большинство членов крестьянских семей, и в том числе Казанти, предпочитали оставаться вместе.
В этой среде отец, имевший сыновей, считался счастливцем. У него были не только помощники в полевых работах, но и невестки, послушные и прилежные работницы в доме и на поле. Поэтому поощрялась женитьба сыновей тотчас по достижении ими подходящего возраста. Новобрачная приходила жить в семью мужа и должна была подчиняться свекру, мужу, всем его братьям и всем их женам, которые пришли в дом раньше нее, и именно в указанном порядке. Казанти строго следовали этому вековечному укладу.
Первые четверо братьев были уже женаты какое-то время и привыкли к семейной жизни, когда Сиро, младший, вернулся с войны. Он отсутствовал несколько лет, с 1940 по 1945, воевал и повидал много такого, что обитателям фермы и не снилось. Кроме того, он получил профессию механика и права водителя грузовика. После демобилизации из армии он вернулся на ферму и почувствовал себя там подавленно и отчужденно. Какое-то время он не в состоянии был включиться в работу и даже вынужден был лечиться от психического истощения. Постепенно он адаптировался и занял свое место в общей жизни, как много лет назад.
