Чувство восторга переполняло Никиту. Наверное, он и сам не мог бы сказать, что именно его обрадовало больше – возможность увидеть хоть одно живое существо или понимание того, что за пределами Убежища можно жить и дышать. Мысль про кудрявую блондинку его даже не посетила.

‒ Она уже двое суток в этой шахте сидит. Держись, барбос, сейчас я тебя вытащу! Надо быстрее её спасать, бедняга там без воды и еды.

‒ Никита, ты уверен? Я понимаю твою радость, но надо бы провести нормальный анализ воздуха, мало ли что там намешано. Да и шутки шутками, но мутации живых организмов все же вполне возможны.

‒ Да это обычная собака, Егорыч! Какие, к чёрту, анализы? Всё, это живое существо снаружи Убежища, вот, смотри, показываю тебе дисплей видеоскопа. Видишь? Хвостом виляет. Я не обманываю тебя, это доказательство жизни «за бортом». Открывай ворота!

‒ Да, доказательство. Протокол соблюдён, ‒ серьёзно проговорил Егорыч. ‒ Однако я всё же рекомендую тебе соблюсти осторожность. Я не хочу, чтобы ты на радостях стащил шлем и хапнул каких-нибудь примесей. Возьми пробы, в лаборатории проведём полный анализ и завтра выйдешь спокойно уже.

‒ Завтра? Она до завтра не доживёт уже!

‒ Ну и что? Она не нужна будет уже, доказательство есть, так ещё и будет полный анализ состава воздуха, можно будет со спокойной…

‒ Ты сдурел совсем? ‒ в бешенстве перебил Никита. ‒ Не нужна будет? Не ты ли мне полдня твердил про то, что человечность – это милосердие и сострадание? Так вот, Егорыч, я человек, а там в яме сидит единственное живое существо, которое я видел на всей моей памяти, и я не дам ему помереть, пока ты свои анализы будешь делать! Открывай, говорю!

‒ Не могу сказать, что одобряю твоё решение, но подчиняюсь. Зато ты, наконец, понял, что значит быть человеком…

Дверь Убежища с металлическим скрежетом открылась, и Никита сделал шаг навстречу тусклому свету внешнего мира.

***

В просторном помещении было достаточно темно. Единственным источником света служили несколько экранов, на которых транслировались изображения с камер видеонаблюдения. На одном из них человек в скафандре выходил из дверей шлюза.

Сидевший перед экранами мужчина в серой униформе обратился к стоящему у него за спиной немолодому коллеге:

‒ Семён Егорович, он выходит.

‒ Да я вижу, Андрей, вижу. Никита был нашим последним вариантом, но он тоже провалился. Кто бы мог подумать ‒ год, почти целый год, ‒ разочарованно покачал головой Семён Егорович. ‒ Выключай!

Андрей коснулся клавиш, и человек на экране сделал ещё пару шагов и упал.

‒ Когда они уже поймут, что никакие моральные вопросы не могут быть важнее человеческой жизни, тем более собственной, ‒ грустно продолжил учёный и вздохнул. ‒ Центр дал нам три года на подготовку к колонизации, срок уже почти вышел, а у нас до сих пор нет идеального кандидата. Отпишись в группу вербовки, Никиту пусть забирают на реабилитацию, а нам пришлют ещё пятерых добровольцев. Продолжаем работу.