Субъектом данного преступления, по общему правилу, является вменяемое физическое лицо, достигшее 16-летнего возраста. Некоторые авторы полагают, что речь должна идти о специальном субъекте преступления. Так, С. В. Максимов утверждает, что таким субъектом может быть лицо, «…достигшее возраста, с которого оно вправе самостоятельно совершать финансовые операции и другие сделки, использовать денежные средства или иное имущество для осуществления предпринимательской или иной экономической деятельности»^[40]. Аналогичной точки зрения придерживается и А. В. Соловьев: «Несовершеннолетний, как физическое лицо, может являться субъектом легализации, если он вступил в брак до достижения восемнадцати лет (в этом случае он приобретает дееспособность со времени вступления в брак – ч. 2 ст. 21 ГК РФ), или если был объявлен полностью дееспособным (работает по трудовому договору или с согласия родителей, усыновителей или попечителя занимается предпринимательской деятельностью – ст. 27 ГК РФ). Если легализацию осуществляет неправоспособный субъект, то нет самого события преступления, поскольку преступным доходам нельзя придать легальную форму посредством совершения новых преступлений (например, предусмотренных ст. 171, 172 или 175 УК РФ). В этом случае происходит количественное накопление доходов определенного рода, но не видимость их качественного (с точки зрения права) видоизменения, так как все заключенные лицом сделки считаются ничтожными»^[41].

Однако с изложенными позициями авторов мы вынуждены не согласиться. Во-первых, ряд действий, которые составляют объективную сторону преступлений, предусмотренных ст. 174 и 174¹ УК РФ, могут осуществлять и несовершеннолетние, достигшие шестнадцатилетнего возраста (например, осуществлять обмен денег в обменных пунктах). Во-вторых, такие лица могут быть соучастниками преступлений в различных формах (согласно ст. 33 УК РФ соучастниками преступления наряду с исполнителем признаются организатор, подстрекатель и пособник). Поэтому, будучи соучастником, несовершеннолетний вовсе не всегда будет связан с непосредственным осуществлением финансовых операций или иных сделок от своего имени. Так, он может выступать в качестве пособника, т. е. лица, содействовавшего совершению преступления. А для этого достаточно лишь общей праводееспособности физического лица, достигшего 16-летнего возраста.

Субъективная сторона преступлений, предусмотренных ст. 174 и 174¹ УК РФ, характеризуется наличием вины в форме прямого умысла^[42]. Лицо должно осознавать, что совершает финансовую операцию или другую сделку, имея осведомленность о преступном происхождении денежных средств или иного имущества, и желать этого. В этой связи представляется, что содержащееся в диспозиции ч. 1 ст. 174 УК РФ слово «заведомо» в большей мере должно относиться не к тем лицам, которые совершили преступление, а именно к лицу или лицам, которые осуществляют легализацию (отмывание) денежных средств или иного имущества. Они должны быть осведомлены, во-первых, о «преступном» происхождении этих средств, и, во-вторых, осознавать, что осуществляют с ними финансовую операцию или другую сделку.

Также при уголовно-правовой характеристике легализации (отмывания) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем (ст. 174 и 174¹ УК РФ), значительную сложность вызывает установление такого квалифицирующего признака, как совершение этих деяний группой лиц по предварительному сговору.

В первом случае (ст. 174 УК РФ), поскольку уже в наименовании статьи и диспозиции ее первой части речь идет о приобретении имущества другими лицами преступным путем, наличие группы подразумевается само собой. Однако при этом действия лица, которое легализует чужие средства, следует квалифицировать по ст. 174 УК РФ. Действия же лица, которое предоставило такие денежные средства или иное имущество и было осведомлено о его последующей легализации (отмывании) возможно квалифицировать двумя способами: 1) если лицо, получившее деньги или иное имущество в результате преступления, передало его другому лицу в рамках гражданско-правового оборота, то оно совершило преступление, предусмотренное ст. 174¹ УК РФ; 2) если лицо передало денежные средства или иное имущество вне гражданско-правовой сделки и было осведомлено о том, что «цепочка отмывания» начинается с того лица, которому деньги или иное имущество были переданы, то действия лица должны квалифицироваться как соучастие в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 174 УК РФ.

Несомненный интерес в плане уголовно-правовой квалификации деяния представляет и проблема установления размера финансовых операций и других сделок. В редакции УК РФ 2003 г. произошел отказ от того, что деяние может признаваться преступлением лишь при совершении финансовых операций и других сделок в крупном размере. С одной стороны, законодатель принял совершенно верное решение, поскольку, как указывалось выше, это приводило к разбивке суммы и «отмыванию» денег по частям. Однако вновь, как и в первоначальной редакции ст. 174 УК РФ, законодатель, четко установив крупный размер (1,5 миллиона рублей), не указал минимальную сумму, с которой данное деяние становится преступлением. В 2013 г. в ст. 174 УК РФ была установлена ответственность за легализацию в особо крупном размере (более 6 миллионов рублей), однако минимальная уголовно наказуемая сумма так и не была определена.

В отношении ранее действовавшей редакции ст. 174 УК РФ Л. Д. Гаухман и С. В. Максимов предлагали исчислять минимальный размер, используя положения ч. 2 ст. 14 УК РФ, согласно которой преступлением не является действие (бездействие), хотя формально и содержащее признаки какого-либо деяния, предусмотренного настоящим Кодексом, но в силу малозначительности не представляющее общественной опасности^[43]. Вместе с тем такое определение, на наш взгляд, было бы весьма условным и не унифицированным. Также нельзя согласиться и с предложением авторов о том, что можно исчислять эту минимальную сумму, исходя из положений ст. 26 ГК РФ о мелкой бытовой сделке и ст. 159 и 161 ГК РФ о сделке, которая может быть совершена в устной форме^[44]. В ряде случаев действия, которые образуют объективную сторону преступления, под понятие «сделка» в ее гражданско-правовом смысле не подпадают (например, при обмене денежных купюр одного достоинства на купюры иного достоинства). Поэтому подобные аналогии здесь вряд ли могут быть использованы.

Вряд ли можно признать верным и предложение Т. В. Молчановой о необходимости исчислять минимальный размер денежных средств или минимальную стоимость иного имущества, исходя из содержания ч. 1 ст. 6 Федерального закона «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем»^[45]. В данной норме установлено, что операция с денежными средствами или иным имуществом подлежит обязательному контролю, если сумма, на которую она совершается, равна или превышает 600000 рублей либо эквивалентна этой сумме в иностранной валюте. Вместе с тем в данном случае речь идет опять-таки об аналогии, что в уголовном праве недопустимо. В связи с вышеизложенном следует признать, что в ст. 174 и 174¹ УК РФ существует пробел, который должен быть устранен волей законодателя. Конкретная сумма, с которой деяние следует признавать преступлением, должна быть определена, исходя из реальной общественной опасности подобного деяния.

Уголовно-правовая характеристика отмывания (легализации) доходов, полученных преступным путем, будет неполной без выяснения мотивации таких преступлений. Как показывает изучение уголовных дел, расследуемых по данным составам преступлений, во всех случаях указанные преступления совершались по корыстным мотивам. Вместе с тем, если имела место легализация (отмывание), денежных средств или иного имущества, приобретенных самим лицом в результате преступления, то наряду с корыстными мотивами присутствовала в качестве самостоятельной и мотивация сокрытия совершенного ранее преступления, в результате которого были получены денежные средства или иное имущество.