– Судя по отблескам, костер и есть. Или новичок развел, или дебил, – подтвердил мои мысли Меченый. – Хотя, думаю, и то и другое в одной обойме.

– Надо сходить проверить, кто там, – предложил я. – Может, знает чего. Так-то мы уже недалеко от озера Куписта, а в этом проклятом месте могут быть всякие сюрпризы.

– Согласен, – сказал Меченый. – Темнеет уже, следов курьера один хрен почти не видать, а там, может, как раз он и расположился на ночевку.

Савельев ничего не сказал, лишь кивнул и направился в лес, на огонек, едва видимый среди корявых ветвей, изуродованных радиацией и аномальным излучением.

…Они сидели спинами к нам на поваленном дереве, лицами к костру. Один одетый сталкер и двое голых. Так мне показалось вначале. Но потом я понял. И не только я.

– Твою ж душу… – внезапно севшим голосом проговорил Меченый, хватаясь за автомат.

– Успокойся, стрелок, – не оборачиваясь, проговорил одетый сталкер. – Успокойся, и никто не пострадает.

Один из голых медленно обернулся, и в сгущающихся сумерках я увидел белые глаза над пучком угрожающе шевелящихся щупальцев. Ктулху. Сильный, матерый. И второй лишь немногим мельче. Если разом ринутся – хрен его знает, как дело повернется. Выпадут в режим невидимости, и в эдакой полутьме, да еще в лесу шансы выжить у нас будут довольно слабые…

Однако голос одетого сталкера показался мне знакомым. И, опять же, не только мне.

– Что за тупые приколы, Шрам? – поинтересовался Меченый, заметно нервничая. – С каких это пор ты водишь дружбу с кровопийцами?

– А почему нет? – пожал плечами наемник. – Чем ктулху хуже людей? Они убивают нас, мы убиваем друг друга. Но я ни разу не слышал, чтоб один ктулху завалил другого. Думаю, в этом плане они получше нас будут. Что думаешь, стрелок?

– Слушай, сколько раз я тебе говорил, не называй меня так, – поморщился Меченый, не опуская автомат.

– Ладно, не буду, – равнодушно проговорил наемник. – Ну, коль пришли, проходите, чего встали, присаживайтесь. Ночь скоро, местность болотистая, сырая. У костра всяко покомфортнее будет.

– Мы не рассиживаться пришли, – проворчал Меченый, обходя сидящих слева, при этом я двинулся справа, тоже держа на прицеле одного из ктулху. Чисто на всякий случай. А Савельев прямо пошел. Перешагнул через бревно, сел рядом с самым ужасным мутантом Зоны, протянул руки к огню. Ну да, у него, типа, чуйка крутого ниндзя, опасности он не почувствовал, значит, можно строить из себя героя. Наверно, его кровопийца своими щуплами ни разу за морду лица не хватал. Думаю, после этого он бы поаккуратнее геройствовал.

Мы с Меченым обошли костер – и оба прифигели изрядно.

Нет, не от того, что встретили Шрама, наемника-мутанта, с которым я однажды нехило так Зону потоптал, да и Меченый вроде с ним пересекался, причем не по-хорошему. Встретились и встретились, подумаешь, суперприключение.

Просто возле ног Шрама стоял раскрытый чемодан-«дипломат», набитый пачками стодолларовых купюр, которыми наемник распоряжался довольно оригинально: доставал по одной, сдирал банковскую упаковку, брал одну-две-три купюры, сминал в неплотный шар – и бросал его в костер.

Банкноты горели неохотно, корчились в пламени, неравномерно чернели, воняли взорванным сейфом. Но, поскольку Шрам жег их не переставая, тепло давали исправно.

– Не расскажешь, что это ты делаешь? – поинтересовался Меченый.

– У тебя с глазами проблемы? – поднял брови наемник. – Греюсь. И друзей согреваю. Если ты думаешь, что ктулху по ночам не мерзнут, сильно ошибаешься. У них шерсти нет, жира тоже. Греются, прижавшись друг к дружке в своих норах.

– Да мне как-то положить на то, мерзнут они или нет, – сказал Меченый, сплюнув себе под ноги. – А вот что у тебя с головой проблемы – это факт. С такой суммой ты мог в Майами на пляже греться, а не в сыром лесу с ума сходить.

– А на кой мне твой Майами? – фыркнул Шрам. – На пляже жариться не потому, что нравится, а потому, что кто-то сказал, типа, это круто? Продажных баб щупать, для которых я не мужик, а кошелек на ножках? Всякую гадость жрать, типа склизких устриц и хреново приготовленной говядины, запивая это непотребство отвратно-кислым вином, потому что так принято? Лживая это хренотень, Меченый. Лживая и мерзкая. На снарягу и пожрать мне хватает, а не хватит – пойду и заработаю, мне это как два пальца об асфальт. А лишний груз мне не нужен. Ты никогда не думал, сталкер, что мы живем ради бумаги? Вот этой самой раскрашенной бумаги, которая, типа, эквивалент счастья. Ни съесть ее, ни задницу вытереть как следует, так как даже дерьмо к ней неважно прилипает. Горит, правда, неплохо, этого не отнять. И когда я вот так сижу у костра, жгу ее потихоньку, мне оно в кайф. Понимание приходит, что нет у нее надо мной власти. Что я реально свободный сталкер.

– От чего ты свободный? – хмыкнул Меченый, немного опустив ствол автомата, но лишь немного.

– От Майами твоих, например, похожих на лежалое яблоко – снаружи гладко и красиво, а внутри гниль, – откликнулся Шрам, кидая в костер едва открытую пачку. – И от мыслей дурацких, которые тут у всех в головах, про домик у речки, возле которого сволочи разные не будут шляться. Бред собачий. Сволочи – они везде, от них не спрятаться. А домик у речки осточертеет через неделю. И тогда три пути – или спиваться, или вешаться, или бежать сломя голову обратно в Зону. Так что лучше даже и не начинать. А лишнее, от которого те дурацкие мысли в голове появляются, отправить в костер.

– Каждый по-своему борется с искушением, – проговорил Савельев. – Вот она, бритва Оккама в действии. Не плоди сущности без надобности. А если появляются предпосылки к появлению тех сущностей, то лучше отправить их в огонь.

– Ясно, – вздохнул Меченый, невесело посмотрев на меня. – По ходу, твой кореш и этот ненормальный друг друга стоят. А еще понятно, что мы опоздали. Такой чемодан бабла в Зоне могли дать только за кучу «уников». Не за один. Слышь, Шрам, не поделишься, кому ты мои артефакты толкнул?

– С чего ты взял, что они твои? – усмехнулся наемник. – Если ты их профукал, значит, они уже не твои, а того, кто оказался умнее и шустрее тебя.

– А то не понятно кому, – хмыкнул я. – Под боком озеро Куписта, и торговец в этих местах только один. С аквариумом на башке.

– Ошибаешься, – покачал головой Шрам. И рассказал удивительное – даже для Зоны. Я было сперва усомнился, ибо вряд ли Кречетов поведал наемнику о своих планах. Но потом вспомнил: Шрам – мощный псионик, ему скачать инфу напрямую с мозга Кречетова – раз плюнуть.

– Офигеть… – проговорил Меченый. – Впихнуть в себя мозги учителя – это вообще за гранью.

– Не думаю, – качнул головой Шрам, подбросив в затухающий костер еще с десяток купюр. – С помощью арта – преобразователя органики Всадницы себе морды кроили только в путь. Что стоило профессору изучить технологию и повторить этот эффект?

– Этому жуку – запросто, – почесал в затылке Меченый. – Умный, хитрый, изворотливый. Короче, думаю, пропали наши арты. Кречетов экстремально ушлый тип, теперь никого ни на шаг не подпустит к своей берлоге, пока не наштампует себе армию.

– Это верно, – задумчиво сказал я. – Не подпустит. Скорее всего…

Наемник не обманул. Без малого дюжина уникальнейших артов, в каждом из которых заряда хватит на хороший атомный взрыв. Этого вполне достаточно, чтобы не просто поднять из автоклавов кукол – с таким запасом аномальной энергии можно наделить их неограниченными способностями! Пять сотен неуязвимых воинов, способных выжить в эпицентре взрыва ракеты!

Как?

Да запросто!

То, что не снилось даже Захарову: лабильные межатомные связи. Пули, осколки, пламя – все, что может повредить плоть, повреждает ее. Но лишь на мгновение, после чего организм мгновенно собирает себя вновь до исходных параметров. Да и сами параметры можно менять! Атомы перестроились, человеческое тело распалось в пыль и собралось в змею, например, согласно заданному алгоритму – которых можно запрограммировать в любых количествах! В соседней вселенной люди умеют превращать свои тела в волкоподобных монстров, но это лишь один способ трансформации. А ведь их можно задать сотни!