— Чем обязана?

Тео сложил руки за спиной и многозначительно оглядел учиненный в комнате погром. Его взгляд остановился на граффити с оскаленной рептилией и подписью:

«Мастерская души. Ремонтирует разум любого износа. Обнули свой пробег, странник».

Нахмурился.

— Вы выселяетесь из общежития.

— Но почему? Я же не закончила обучение. За что меня выгоняют?

Тео оставался невозмутим даже под вопросительным взглядом Эпопеевой.

Она уязвима, как никогда прежде. Хотелось просто спрятаться в кокон и переждать бурю там. Но она держалась. Нельзя показывать слабость.

— В вашем распоряжении целое поместье, одно из лучших в городе. Зачем вам жалкая обшарпанная комнатушка?

— Выселить меня приказал вам Палес… — догадалась Эльвира.

Ей не нужен ответ — она проговорила мысль вслух скорее для себя и начала собирать вещи. Миодай продолжал отрезать пути к отступлению, хотя, казалось бы, Эпопеева давно прижата к стене и готова вот-вот сдаться, опустить лапки и пойти на дно. Как мышь, захлебываясь в банке с водой.

— К рассвету я освобожу комнату, оставьте меня.

— Спасибо за понимание, госпожа.

Бесовы лицемеры! Как же они раздражают!

Эльвира понимала коменданта: этот изгоняющий родом из простой семьи, ослушаться вышестоящего для него опасно. Поэтому не стала с ним спорить. Нечего с него взять.

Но какая же грязная игра идет против нее! И на руках нет нужных карт, чтобы дать достойный отпор ненавистным Палесам. Если так, то поможет лишь огонь…

На берегу озера, встречая блеклый рассвет, Эпопеева разожгла костер. Совсем небольшой, он был собран их хвороста и мусора. Языки красного пламени алчно пожирали страницу за страницей.

Заметки и наброски больше не имели смысла, Эльвире не стоило их хранить в поместье Палесов, а больше-то теперь и негде. То, что необходимо, в память впечаталось намертво, а остальное лишь шелуха.

Портреты друзей и врагов, оскалы чудищ и смешные стихи — все горело одинаково хорошо.

Эльвира вздохнула, поправляя плед и бросая в пламя набросок с вендиго.

Позади заскрипел снег. Эльвира не оборачивалась, эту походку, теперь едва заметно прихрамывающую на правую ногу, она узнала.

— Уйдите прочь.

— Увы, не могу. Золотая нить зовет за тобой, я подчинен воле Священного союза. — Миодай присел на корточки рядом с Эльвирой и взял в руки один из пока еще не сожженных листов. — Коллекционер? Знаешь о нем?

— Он мертв.

— Это хорошая новость, — прошептал тео и провел твердым мозолистым пальцем по листу. — С ним я сталкивался, да.

— Он не счел вас достойным пополнением своей коллекции, если вы сейчас говорите со мной.

— Он сбежал, — сдержанно ответил Миодай, сгибая лист пополам. — И прихватил с собой моего товарища. Я оставлю рисунок себе, можно? Зачем ты все сжигаешь?

Эльвира бросила в огонь сразу дюжину листов с заметками и вызывающе зыркнула на своего надзирателя.

— А почему бы и нет? Сгорел сарай, гори и хата, мне это больше ни к чему. Все вокруг немы, глухи и слепы. Меня не слышат, когда я говорю о том, что пора меняться. Никому не хочется знать о том, каков мир на самом деле. А я и без заметок это знаю.

— Можно мне посмотреть?

— Нет! Там стишки про вас, не самые лестные.

Миодай на секунду расширил глаза, уверенно схватил стопку и начал перебирать лист за листом.

— Шучу. Я их сожгла в первую очередь.

Мастер меча недовольно фыркнул. Подловила гада.

— Я уже всякого про себя начитался и насмотрелся. Не ты одна вымещаешь злость в отношении «треклятого препода» на бумагу. Но мне было интересно, что думаешь обо мне конкретно ты.

— Так и спросите же прямо, я дам развернутый ответ во всех красках!

Миодай начал разглядывать портреты одногруппников и друзей Эльвиры. Черты его широкого лица смягчились, складка между густых бровей постепенно разгладились. Мужу нравились зарисовки, пусть он и не обнаружил среди них своего лица. Естественно, Эльвира не рисовала его, чтобы лишний раз не вспоминать о ненавистном союзе. Что подумает мама, когда узнает, с кем пришлось спутаться дочери…

— Это все не то. На бумаге истина. Она ведь оттого и ценна, что ты не собиралась ее никому показывать.

— И что вы хотите от меня узнать? — Эльвира одним движением сбросила все листы в огонь и поднялась на ноги. Накормленное пламя взмыло вверх, за ней. Летели искры и трещали недогоревшие сучья. — О том, что вы преследуете меня? Что делаете мою жизнь невыносимой, забирая из нее все то, что для меня дорого? Все, даже последний кусок личного пространства!

Миодай поднялся следом. Он возвышался над ней как огромная хмурая скала. Огонь между ними добавлял зрелищности, подчеркивая суровое лицо желтым светом снизу.

— Потому что ты оскорбила меня. Снова.

Эльвира чувствовала себя в опасности. Словно наваждение, которое случилось с ней утром, повторилось, только в лице широкоплечего громадины с безупречной укладкой. Или будто коллекционер в новой ипостаси нашел ее и хочет отомстить за свою смерть. И пополнить коллекцию мертвых жен!

Сейчас она бы скрестила с ним мечи, вот только в руках лишь тоненький сучок.

— Я ненавижу вас! Но из уважения к вашей силе, держусь подальше. Я не хочу конфликтов.

Огромная рука с золотым браслетом на запястье потянулась к Эльвире. Изгоняющая отступила, но Миодай сделал шаг вперед, спокойно прошел через костер и схватил ее за ворот плаща. Своими черными глазами он буравил дао с такой страстью, которую не показывал ни на одной из тренировок. Там, на дне зрачков, горел пламенем бескрайний океан с морскими чудищами.

— Не хочешь конфликтов⁈ Как же долго я терпел твои выходки, ты не представляешь, каких усилий мне стоит сохранять спокойствие и не проучить тебя, как следует! Не хочешь конфликтов? Тогда раздели со мной ложе, слухи о том, что моя жена сбегает спать неизвестно куда, быстро расползаются!

Страшен громогласный раскатистый голос, когда тео повышает его. Отдыхающие в ветвях вороны встрепенулись и разлетелись. К счастью, в парке больше никого нет, чтобы слушать этот рев.

— Вы знали, на что шли, мастер. Это фиктивная сделка — не моя инициатива. Это вы желали вступить в семью Эпопея. Теперь терпите.

Миодай рук не разжимал. Бескровные губы сомкнулись в полоску, от напряжения левая щека несколько раз дернулась. Тео с силой зажмурился, а Эльвира напряглась в ожидании. Она выставила перед собой руки. Она готова защищаться! Возникла заминка.

— Ты серьезно думаешь, что я собираюсь ударить тебя?

— Ага, — кивнула Эпопеева, но рук не опускала. Миодай обреченно вздохнул. Голос тео стал спокойнее и тише, но напора в нем осталось предостаточно. Надзиратель всего лишь сменил стратегию.

— Дай мне шанс стать тем, кто тебе нужен! Я положу мир к твоим ногам, если попросишь. Сделай же мне навстречу хоть шаг!

Эльвира чуть подалась вперед, насколько ей позволяла огромная рука тео. Воодушевленно оскалилась, смакуя просьбу наглеца, посмевшего ее тронуть.

— Освободите меня, дайте магии течь по венам, верните спокойный сон! И я перестану воспринимать ваши пафосные слова как глупую шутку. Я не буду послушно жить на поводке, я не собака!

— Я тебе не доверяю, чтобы вернуть магию. Ты причиняешь ею много вреда. Я вижу в тебе отражение матери. Посмотри на свою семью, куда вы докатились со своей любовью к свободе. Ты совершила непростительную ошибку, направив силу против меня. Ты должна помнить, теперь я несу ответственность за тебя перед всем народом! И отвечать за твое глупое хулиганство придется тоже мне. Так рисковать я не имею права, пойми меня!

Эльвира недовольно выдохнула клуб пара и дернулась. Миодай послушно разжал пальцы. Дао тут же выскользнула и вернулась к костру, где остались ее вещи.

— Идем домой. Хватит убегать.

Эльвира кивнула и стала собирать свои пожитки. Немного их осталось: сумка с ноутбуком, дорожный котелок и плед с ромбиком. Хотелось бы, чтобы затаивший очередную обиду на какую-нибудь глупость Палес не уничтожил и их.