— Вы думаете, черный клинок тому бандиту отдал второй принц? — переспросил Вон.

— Я знаю, что черный клинок ему отдал второй принц, — с легкой улыбкой поправил Даниил, — Информация из надежного источника. Но об этом позволь не распространяться.

Главный слуга смешался:

— Простите, Ваше Высочество, я проявил непозволительное любопытство. Я...

— Если ты полностью исключишь из лексикона фразу «Я заслуживаю смерти» и её вариации, то сможешь выполнять мои приказы на двадцать процентов быстрее, — прервал его Дан.

На удивление, дворец Хуаджу не носил следов особых разрушений, и с первого взгляда не так уж и сильно отличался от ставшего родным дворца Чиньчжу. Та же типовая планировка с тремя зданиями, ориентированными по сторонам света. Такая же высокая стена, готовая встречать любое нападение, — но почему-то не остановившая захватчиков этой ночью. Разве что сад был гораздо пышнее и красивее, и крыши зданий вместо фигуры рыбожабы, которая, как знал теперь Даниил, изображала речное божество Чи-Во, украшали деревянные статуи красивой женщины с птичьими когтями.

Даже странно, что женскую фигурку выбрал себе не Лиминь.

В первый момент Дан даже не понял, что именно казалось неправильным в открывшейся картине. Затем до него дошло: деталь, которая показалось ему странной при первом осмотре своего дворца, и к которой он успел настолько привыкнуть, что не обращал особого внимания.

На стенах дворца Хуаджу не было ни одного талисмана. Для заклинателей этого мира это был абсурд: не мог заклинатель быть настолько беспечным, чтобы не защитить свое жилище от магического вторжения. Даже бродячие заклинатели уделяли внимание этому вопросу; даже шаманка Панчён повесила слабенький талисман над порогом своей комнаты.

Сяолун не был беспечным, — скорее наоборот. И внимательнее осмотрев стену, Дан отыскал пятна черноты, оставленной огнем через равные промежутки пространства.

Защитные талисманы приняли на себя первый удар — и сгорели без следа. Причем судя по тому, что пламя не распространилось, — практически мгновенно.

Тела умерших он нашел чуть глубже, перед самым порогом дворца. И выглядело это до того жутко, что Даниил невольно поежился.

Вооруженные слуги дворца Хуаджу лежали ровными рядами — там, где и настигла их смерть. Видно было, что они пытались сопротивляться, но также видно было и то, что их усилия были бесполезны. Это даже не было сражение: скорее избиение младенцев.

На их телах не было видно ран; одежды и доспехи остались невредимыми. Многие из слуг до сих пор сжимали в руках дубины, щиты и копья, оказавшиеся бесполезными перед погубившей их силой. Но при этом кожа и плоть ссохлись, почти мумифицировавшись, лица были искажены выражением чудовищной муки, глаза вылезли из орбит, а рты навеки остались раскрыты в безмолвном крике.

По правую руку от Дана шаманка Панчён издала не то стон, не то сдавленный писк. Обернувшись к ней, юноша обнаружил, что она смотрит на открывшуюся картину широко раскрытыми глазами.

Глазами, видящими нечто незримое.

— Здесь были злые духи, — отстраненно, будто на грани транса, заявила шаманка, — Смерть. Смерть. Смерть. Смерть. Четверо их было: число смерти. Но большую часть этих людей убила одна. Она пришла собрать жатву; тот, кто позволил ей воплотиться, обещал ей четыре раза по четыре раза по четыре жертвы. Именно стольких она пожрала, прежде чем освободиться и покинуть Тьянконджичен.

— Кто она? — коротко спросил Дан, — Ты знаешь?

— Байгу-цзин, — уверенно ответила Панчён, — Дух Белой Кости. Сильнейшая из четверки. Демон в четырех обличьях, о четырех жизнях и четырех проклятьях.

Даниил хотел было расспросить подробнее, но в этот момент к нему подошли несколько человек в пластинчатых доспехах, с повязками городской стражи на плечах и дубинками-мечеломами у пояса.

— Ваше Высочество, — приветствовал его один из них, и вся группа низко поклонилась. Если он и был подозреваемым, говорить это ему в лицо рядовые стражники не торопились.

Если какой-то принцип и работает в равной степени в любом из миров, то это принцип «Наше дело маленькое, пусть начальство разбирается».

— Добрый день, господа, — чуть поклонился Даниил, — Мой старший брат здесь?

Стражник, то ли бывший в этой группе за главного, то ли выбранный по принципу «кого не жалко», коротко кивнул:

— Его Высочество первый принц Веймин ждет в ритуальном зале. Он желает, чтобы мы доставили вас к нему сразу же, как только вы объявитесь.

— Здесь наши желания совпадают, — кивнул юноша, — Отведите меня к нему.

Стражник замешкался, кажется, не решаясь сказать, что требовалось.

— Только вас, — озвучил, наконец, он.

Кажется, морально готовясь умереть за дерзость. Дан все больше подозревал, что для этого мира «вызвал неудовольствие заклинателя» — это примерно столь же распространенная причина смерти, как в его родном мире — «попал в автокатастрофу».

— Ничего страшного, — заверил он, — Шаманка Панчён, осмотри окрестности на предмет влияния духов. Постарайся выяснить хоть что-нибудь о трех других демонах. Когда вернемся во дворец, расскажешь мне все, что тебе известно. Если понадобится помощь, требуй содействия стражи моим именем. Служанка Мэй, твоей задачей будет встать у дверей ритуального зала и проследить, чтобы мой разговор со старшим братом не подслушал никто из посторонних. Евнух Ли, евнух Чжан, сопроводите шаманку Панчён; евнух Ган — ты прикрываешь служанку Мэй.

Раздав приказы своей свите, он жестом указал стражникам вести его к первому принцу.

Ритуальный зал располагался в восточном строении дворца и представлял собой просторное помещение круглой формы, без единого угла. На полу его была вырезана сложная фигура, напоминавшая лабиринт; как уже знал Дан, прихотливо изгибающиеся линии задавали гармоничный, оптимальный для хозяина дворца ток энергий внешнего мира. Высшую магию принц Сяолун творил только здесь; здесь он мог призывать духов, создавать талисманы и реликвии, возможно даже открывать порталы. В центре лабиринта само помещение ритуального зала помогало своему хозяину.

Однако этой ночью его помощи явно оказалось недостаточно. Над одной из линий ритуальной фигуры было подвешено тело молодого мужчины. Хотя Дан никогда не видел Сяолуна, фамильное сходство с первым и третьим принцами было заметно невооруженным взглядом. Стройное, худощавое тело и тонкие, изящные черты лица наводили на мысли об эльфах; темные волосы, перехваченные в нескольких местах серебряными украшениями в виде птиц, доходили до пояса. Халат второго принца имел небесно-голубой оттенок с легким зеленоватым отливом, но сейчас был наполовину залит подсохшей кровью.

Рану на развороченном животе Даниил узнал сразу же. Слишком часто он видел подобное в последние дни.

По крайней мере, для человека, не привыкшего к ритуальным убийствам, третий раз подряд — это было слишком часто.

Мгновением позже заметил он и особенность, отличавшую этот случай от картины убийства почтенного Хо. Сяолун был не просто подвешен: он был подвешен на водяной веревке; такой же, как та, которая связывала Дана и Сюин в плену у Миншенга.

— Развей заклинание. Пусть младшего брата похоронят как подобает. Он заслужил хотя бы это.

Первый принц Шэнь Веймин был все еще бледен; последствия обильной кровопотери давали о себе знать. Однако он держался твердо и шел, не шатаясь.

А еще он был зол. Это Дан ощутил четко. Хотя он сдерживал гнев, в каждом движении ощущалось что-то жесткое и холодное, каждый жест походил на безжалостный удар меча. В глубине темно-красных глаз читалось явственное намерение убить.

И как-то неуютно было от иррациональной мысли, что это намерение направлено на него.

— Я могу попробовать, — ответил Дан, изучая структуру заклинания, — Но почему ты сам этого не сделал?

Скорее всего, попытка разбить контур приведет к тому же результату, что и в случае с Сюин, — только там это было сексуально, а здесь потянет на глумление над покойником; и едва ли Веймин поверит, что младший брат просто не умел разрушать заклинания аккуратнее. Тратить на это еще один талисман Даниил определенно не собирался.