— Ваше Высочество, умоляю, — явно понимая, что его словам не верят, главарь решил сменить тактику, — Пощадите меня, и обещаю, я буду преданно служить вам! Я клянусь! Сделайте меня евнухом, если хотите, только пощадите мою жизнь!

— Принимать на службу такого, как ты? — фыркнул Дан, — Это не только глупо, это еще и плевок в лицо каждому из тех, кто служит мне сейчас.

— Я отдам все золото! — выдал решающий аргумент Нёнмин, — Все свои богатства! Только пощадите!

Подходя к нему, Дан чуть улыбался. Но нехорошая это была улыбка.

К этому человеку он не испытывал милосердия.

— Полагаю, ты отдашь мне кое-что, что в моем нынешнем положении гораздо нужнее.

Сказав это, заклинатель протянул руку, и евнух Вон вложил в неё волнистый ритуальный нож.

Явившись во дворец Чиньчжу, Дан официально разрешил своим вооруженным слугам отметить отметить победу в главной трапезной. Самому ему, как считалось, присоединяться к ним не пристало, — да и, как он сильно подозревал, присутствие начальства способно испортить любой праздник.

Так что Даниил вернулся в свои покои. Какая-то часть его досадовала, как будто нашептывая, что он заслужил присоединиться к общему веселью, но почему-то эта досада воспринималась как-то фоново. Может быть, из-за поглощенной им жизненной энергии главаря бандитов: она будто плясала в его ядре, не позволяя впадать в уныние.

А может быть, он просто в кои-то веки был собой доволен.

Служанка Лю явилась по первому звонку колокольчика. Она явно старалась вести себя деловито, но в карих глазах плескалась безумная надежда.

Ведь она знала, зачем покинул дворец ее господин.

— Присядь.

Дан кивнул на место рядом с собой. Сейчас он сидел не за столиком, и ничего их не разделяло.

И казалось ему, что даже на относительном расстоянии он может почувствовать тепло её тела.

— Все закончилось, — сказал Даниил, когда девушка уселась, — Вся банда уничтожена. Долги твоего брата списаны. Твоей сестре ничего не угрожает, отец скоро поправится, и даже лавка его не разорится. Я обо всем позаботился.

Глаза девушки, казалось, засветились от облегчения — и безумного восторга.

— Спасибо! Спасибо, молодой господин!

Она попыталась поклониться в пол, но уже ожидавший этого Дан удержал её за плечи.

— Не нужно кланяться, — хрипло сказал он.

Хрипло, потому что прикосновение снова с новой силой разожгло в нем желания, к которым он, казалось, успел привыкнуть.

— Я благодарна вам, господин, — заверила Лю, — И я...

— И ты не ожидала, что я сделаю это, — закончил за неё Дан, — Выслушай меня, пожалуйста. Ты не смогла обратиться в стражу, потому что служишь мне. Но служба не должна только забирать. Пока ты со мной, я буду заботиться о тебе и нести перед тобой ответственность. Ты понимаешь меня?

Лю задумалась, а затем пару раз быстро кивнула.

— Хорошо, — улыбнулся Дан, — Тогда я надеюсь, что если когда-нибудь тебе снова потребуется моя помощь, ты не будешь ничего скрывать, а расскажешь все прямо и без утайки.

Девушка снова кивнула, и Дан почувствовал, как её тело расслабляется в его объятиях.

А еще он вдруг почувствовал, что те доводы, что он приводил себе с самого своего появления в этом мире, уже практически не имеют силы. Что слова самому себе о том, как следует ему поступать, попытки подавлять себя — нелепы и глупы. Что никому не нужны эти попытки, кроме шаблонов родного мира.

«В конце концов, имею я право и на свои желания?» — мелькнула в голове на удивление осознанная мысль.

Его ладони скользнули по плечам Лю, мягко поглаживая, лаская. Склонившись к ней, Дан с наслаждением вдохнул аромат её цветочных духов — и приправленный им ни с чем несравнимый аромат женской кожи. Аромат, сводивший с ума.

— Если ты сейчас отвернешься, я не разгневаюсь на тебя, — тихо прошептал он.

В ответ служанка чуть улыбнулась и прикрыла глаза.

Её губы были необычайно нежными, мягкими и податливыми, и казалось, от одного прикосновения к ним кружилась голова. Не открывая глаз, Лю отвечала на поцелуй, — и чувствуя это, Дан вовсе забыл о своих сомнениях. Как и тогда, перед боем, он почувствовал, как пламя разгорается внутри него.

Только теперь это было пламя желания.

Оторвавшись от губ девушки, он уже не сдерживаясь стал целовать ее чуть ниже ушка, — а затем спустился к изящной девичьей шейке. Его руки будто сами собой обвили ее спину, заключая в крепкие объятия.

— Иди ко мне, — прошептал он.

Вслепую нащупав узел её пояса, Дан распахнул полы платья, торопясь добраться до сокрытых под ним тайн. Казалось, жар ее тела сейчас сведет его с ума.

Лю негромко застонала, когда Даниил стал целовать ее ключицы. Тихо сползло на пол платье служанки, обнажая хрупкие девичьи плечи. Он ласкал её, и она откликалась на ласку.

Как он надеялся, искренне.

Под платьем обнаружились короткие штаны, не особенно отличавшиеся от мужских, а также бинты, стягивавшие грудь. Чтобы размотать их, пришлось ненадолго отстраниться, и девушка воспользовалась этим, чтобы развязать его пояс и распахнуть куртку. Ласково провела она ладонью по его торсу, и почему-то подумалось Дану, что без подобных прикосновений его прежняя жизнь была пугающе пустой.

Когда же бинты упали на пол, он не сдержал вздоха восхищения. Грудь служанки была небольших размеров, но до того прекрасной, до того мягкой, до того нежной, что накрыв её ладонью, первые секунды Дан просто наслаждался ощущением прикосновения. Он чувствовал, как часто бьется её сердце, и почему-то подумалось, что прикасаясь к нему, она чувствует то же самое.

Высвобожденная из плена тугих бинтов, девичья грудь откликалась на ласку легко и охотно. Дан гладил её и массировал, целовал и смаковал, и вкус её тела все больше распалял его мужское естество. Запрокинув голову, Лю уже стонала в голос; её тонкие руки скользили по его спине с кажущейся хаотичностью.

Казалось, Дан сам не уловил момента, когда уложил служанку на свою постель. Лишь отметил этот факт, когда сквозь сладостный дурман проникла мысль, что нужно ненадолго от нее оторваться, чтобы избавиться от последней преграды — смешных не то штанов, не то шорт, заменявших в этом мире нижнее белье. Чувствуя его желание, Лю чуть развела ноги, раскрывая ему самое потаенное место своего тела.

Те секунды, что ушли у него, чтобы избавиться от собственных штанов, казались вечностью, — вечностью, отделявшей его от того, чтобы раствориться в удовольствиях, что обещало её тело. В сладкой нежности и жаркой страсти, в ласке поцелуев и почти болезненном наслаждении, в стонах экстаза и нелепости тех слов, которыми он тихим шепотом благодарил свою первую женщину.

В то самое время, когда гость из другого мира постигал новые для себя аспекты жизни, во дворец Яньву явился высокопоставленный гость. Редко случалось нынче такое, чтобы принцы навещали друг друга на чужой территории: в преддверие назначения наследника каждый слишком сильно опасался подвоха от двух других. Однако на этот раз Сяолун решился на подобный шаг, хоть и знал, что в случае открытой схватки первому принцу он не соперник.

— Приветствую старшего брата, — церемонно поклонился второй принц.

— Оставь формальности, — махнул рукой Веймин, — И проходи внутрь, не изображай просителя.

В отличие от младших братьев, волосы старшего были практически полностью серебряными, — следствие особенного пристрастия к некоторым из практик клана Шэнь. А вот красноватый оттенок темных глаз, также характерный для заклинателей их рода, едва угадывался.

Что до Сяолуна, то у него и вовсе обе черты были проявлены едва заметно. Злые языки рассказывали, что это от того, что в нем меньше проявлена кровь предков Шэнь, но к тем, кто говорил подобное, этот незлобивый в целом человек был безжалостен. Другие объясняли это знаменитой осторожностью второго принца, и на эту версию он ничего не возражал.

— Рассказывай, — сказал Веймин, когда они оба расселись в его покоях, и служанка налила вино в их бокалы, — Зачем ты пришел.