Я ходил и ждал чего-то подобного… Правда, сейчас двери видно не было, но тем не менее, она была, и я это знал наверняка.

Я ходил и старался не наступать на то место, где в прошлый раз светился трилистник…

Всё было как в обычном подвале — стены не исчезали, двери не появлялись, знаки на полу или стенах не светились… Всё было до невозможности нормально.

Девчонки не мешали мне. Они просто сидели и молча наблюдали за мной. А я…

Я обходил гараж уже раз пятый, когда осознал, что едва я подхожу к одному из закутков, как срочно что-то в стороне отвлекает моё внимание. Я уже прощупал, наверное, все кирпичи кладки, а в этот угол так ни разу и не зашёл. Это показалось мне странным.

Я снова направился туда, и опять какой-то блик появился чуть в стороне, но я только ухмыльнулся и… и упёрся в стену там, где её не должно было быть.

Со стороны стена виделась такой же, как и всё вокруг, но когда я упёрся в неё, то увидел, что она ближе и кладка тут совсем другая — не старинные красные кирпичи, а современные серые блоки. Я присвистнул. То есть, провод электрического освещения здесь не единственная вещь из нового времени.

Едва я увидел стену, как морок исчез. И как я раньше не разглядел, что тут отгородили часть подвала.

А ещё в стене была дверь. Не та, откуда по моим ощущениям вышел Арик. Совсем другая. В прошлый раз я этой двери не видел. Я и стены этой тоже не видел…

Это было уже что-то. Что-то, что мне точно не хотели показывать, но я обнаружил.

Подошёл к двери. Ни ручки, ни замка, ни петель. Из какого она материала? Металл? Я постучал… Да, металл. Потолкал дверь, пощупал края… Явно не хватало ручки. Или…

Я вспомнил, как в прошлый раз Григорий Ефимович нарисовал знак и…

Понятия не имею, зачем я это сделал. Но я нашёл небольшой кусочек красного кирпича, потом подошёл к двери и нарисовал на ней триглав — трилистник, вплетённый в круг. Я просто не знал других знаков, а этот знак в этом подвале просто не мог забыть.

Едва я нарисовал трилистник, как он начал светиться. Сначала линии слегка покраснели, потом как будто пламя внутри линий разгорелось, и они словно бы раскалились до бела. А затем и вовсе начали излучать свет.

Признаться, я не ожидал такой реакции от обычного рисунка. Я столько раз видел оберег отца, что не воспринимал его как что-то особенное. Я и нарисовал-то триглав только потому, что в прошлый раз именно этот знак начертил в воздухе Григорий Ефимович, и именно он вспыхнул на полу. Значит, он тут, в подвале, работает!

Но когда он заработал, я, с одной стороны, растерялся, а с другой — как же сильно разгорелось моё любопытство! Мне стало и страшно, и драйвово — наконец-то я узнаю тайну этого чёртова подвала!

Я оглянулся на девчонок. Они сидели и с ужасом смотрели на меня. Ну и пусть! Главное, чтоб не мешали!

И я снова уставился на дверь, наблюдая, как она негромко зашипела и начала открываться. Я от неожиданности даже отступил на шаг.

Сначала наметилась щель, но пока ещё ничего не было видно. Потом щель слегка расширилась, потом ещё. И вот уже я увидел… Мне показалось, что я увидел… там было так темно… хотя… Как будто ветерок оттуда дунул…

И тут дверь с шумом захлопнулась, а ко мне подскочил Григорий Ефимович. Я и не заметил, как он появился в подвале. Словно бы возник из ниоткуда.

Он подскочил, отшвырнул меня подальше и быстро стёр мои каракули.

Стёр рукой. И… и теперь уже шипел он, а не дверь, потому что на ладони вздулись багровые волдыри.

Я стоял и смотрел, как Григорий Ефимович баюкает обожжённую руку и ничего не понимал. Я же просто нарисовал обыкновенным кирпичом рисунок на двери. Сколько вон этих граффити на заборах? И ни одно не жжётся!

А Григорий Ефимович повернулся и как-то не знаю… с досадой что ли… спросил:

— Вот что мне с тобой делать?

Я пожал плечами. Просто пожал плечами. А что я ещё мог сказать? Вообще, какой-то странный вопрос. Зачем вообще со мной что-то делать? Не надо ничего со мной делать! Мне и так норм. А вот объяснить, что тут происходит, не помешало бы.

Но похоже в планы Григория Ефимовича не входило объяснять мне, что к чему. Единственное, что он процедил сквозь зубы, это:

— Не смыслишь, не лезь! Любопытство опасная штука.

Благодаря Александр Gauzs, который относится к нейросети, как к волшебству, у нас есть ещё вариант того, как выглядят Марина с Риткой

1. Марина

2. Ритка

Так-то он прав, но я с ним не согласен. Если бы не любопытство, мы бы до сих пор по деревьям скакали б.

Рана на руке у Григория Ефимовича разрасталась на глазах. Рука распухала, волдыри уже начинали лопаться. И по тому, как он едва сдерживался, чтобы не застонать вслух, было видно, что ему очень больно.

И всё равно он не мог на что-то решиться. Но потом, видимо, боль пересилила, и он сказал нам:

— Идёмте со мной, — и уже на выходе добавил: — Я хотел вам некоторые приёмы из боевой магии показать… Примеры бесконтактного боя… Но сейчас не смогу. И оставлять вас тут теперь нельзя, так что, идёмте.

И он поднял гаражную дверь.

Я мысленно взвыл. И дёрнуло же меня заняться рисованием на дверях! Такую возможность профукал! Бесконтактный бой! Блин! Мы же договаривались с Григорием Ефимовичем, что у меня будут дополнительные занятия по боевой магии. Ну вот как это называется, а⁈ Я здесь только и делаю, что профукиваю возможности. Эх, знать бы заранее, я б вообще сидел не дёргался!

На улице светало. Солнца ещё не появилось, но серые облака уже были подсвечены, они играли всеми оттенками — от густо малинового до едва заметного нежно-розового. В другой раз я залюбовался бы. Но сейчас смотрел в спину Григория Ефимовича и видел, что его слегка заносит. Шёл он как-то неуверенно.

Я поёжился — свежо. А если учесть, что я всё ещё был — как спал — в одних трусах, то прямо скажем, пробирало!.. Хорошо девчонкам, они одетые.

Благо, идти было не далеко. Мы обогнули дом и поднялись на крыльцо, где я ещё совсем недавно успокаивал Агафью Ефимовну. Даже как-то странно. Такое ощущение, что сто лет прошло, а на самом деле вот только было.

Григорий Ефимович кивнул, чтобы мы заходили. Я потянул дверь на себя. Сначала хотел зайти первым, но потом решил пропустить девчонок. И Григория Ефимовича заодно — что-то выглядел он со своей рукой не очень хорошо. Весь какой-то зелёный…

Вошли. Девчонки включили свет. Через минуту появилась Агафья Ефимовна. Увидела брата, и всплеснула руками. А едва глянула на руку, как тут же засуетилась — отправила Ритку на кухню за кастрюлькой и чашкой, меня в колодец за водой, Марину заставила поставить чайник и по-быстрому вскипятить два стакана воды. Потом заставила лезть на полку за травками, корешками, грибами ещё чем-то и потом толочь это в ступке. Так как доля моей вины была в том, что рука Григория Ефимовича теперь в таком состоянии, то я безропотно отрабатывал своё любопытство, и вздыхал в душе о бесконтактном бое.

Я толок корешки, а сам представлял, как по мановению моей руки разлетаются в разные стороны и капитан Ерохин, и кадеты во главе с Воронко, и таинственный Сан Саныч — мне даже глядеть ему в лицо не надо было, он так и отлетел, спиной ко мне… и Николай… Хотя, ладно, Николай не отлетел, а только немного отскочил. Он всё-таки заступился за меня перед кадетами… Хотя, нет, пусть летит… ибо!

— Ты чего это разошёлся? — оборвала мои мечтания Агафья Ефимовна. — Аккуратнее давай!

И я увидел: двигаю пестиком с такой силой, что раздробленные корешки выскакивают из ступки.