Ещё сказал, чтоб я слушался Рогожина и… посмотрев на Маришку с Анюткой, тряхнул головой и повторил, чтоб слушался Руслана, ещё можно Степанычу доверять. На мой же вопрос:

– В смысле? А как же молодки-старушки? – только фыркнул.

– Ты бы ещё про Локи спросил, – и тут же не дожидаясь вопроса пояснил: – У них ветер в голове, пока. Вот когда научатся за свои решения сами же расхлёбывать… Хм… А пока десять раз подумай, стоит ли… – и многозначительно пошевелил бровями.

– Чего стоит? – чешу в затылке. – Ты это брось. Навёл тут тень на плетень.

– Да ничего не стоит, – вздыхает, – кот из дому, мыши в пляс. У них же шило в одном месте. Понятно, что специально они тебе вредить не станут, ни за что, но вот по глупости. Ну понимаешь?

– Да понятно, – отмахиваюсь, – бабы они и есть бабы.

– О! Хорошо сказал, – влез в разговор Локи. – Не по годам мудр, юноша.

– Ему вообще не доверяй! – дед тычет пальцем в Локи.

– Чего? – взвился тот. – Я не предатель.

– Это да, – соглашается Всеслав. – Но ты в наших реалиях вообще ничего не понимаешь, а шило у тебя в одном месте размером с хорошее бревно. Слушай, – прищурившись, хлопает Локи по плечу. – А давай, тебя с твоими демонами, зашлём в доверие втираться.

– К кому? – заинтересовался скандинавский хитрец.

– Да есть тут ещё один, наш старый приятель, – Всеслав склонившись к уху, что-то шепчет. Возможно имя. И как ни в чём небывало продолжает: – Демонов всех под себя подмял, старшим дерзить начал.

– Не хорошо дерзить старшим, – кивает Локи.

– Ну, а я о чём?! – подмигивает дед. – Заодно пообтешешься, в современных реалиях разберёшься, а там, глядишь, и я вернусь.

В общем, разбежались все, а мы вышли на связь и принялись ждать караван с базы. Ну как ждать… Наконец-то спать завалились. Когда выяснилось, что для того чтоб догнать Рогожина и Валькирий мы пёрли практически без сна и отдыха, а кое-кто так и вообще без сна. Валькирии предложили подежурить, пока спим. Капитан данное решение поддержал, а мы не стали спорить. Чего спорить, если от усталости, даже по сверлу не каждый раз попадали.

Не могу с уверенность сказать, сколько времени дрых, да и неважно это. Мне приснился странный сон. А как ещё называть сон, который начинается со слов:

– Это не сон, но ты спишь.

– Как это? – удивлённо озираюсь. Ночной лес, небольшая полянка, на которой горит костерок и два бревна для сидения напротив друг друга. На одном сижу я, а с другой стороны огня Тунгус, крутящий ветку с насаженной на ней шкварчащей сосиской.

– Да просто, – пожимает плечами, – ты крути хавчик, а то сгорит, – и, улыбнувшись от того, как я вздрогнул и принялся вращать слегка подгоревшую вкусняшку, продолжил: – Ты сейчас дрыхнешь в подземном городе дварфов, но вот это, – откусывает кусок сосиски, – не сон. Ты попробуй, вкусно.

Рот вполне натурально наполняется слюной и ничего не остаётся, как последовать совету. Вкуснотища! Да это слабо похоже на сон, но в то же время… А пофиг:

– Рад тебя видеть, братишка, – откладываю недоеденный кусок на бревно и делаю шаг в сторону, чтоб обойти костёр. Тунгус вскакивает и подаётся на встречу. Обнимаемся, радостно стуча друг друга по спинам. – Это самый лучший не сон, – в горле встаёт комок, – если бы ты знал, братишка, сколько раз ты умирал у меня на руках…

– Я знаю, – отстраняется и, опустив голову, машет рукой, чтоб садился. – Это было одно из моих наказаний, одно только не понятно, почему ты видел это. Хотя, – улыбается, – последнее время совсем перестал умирать. Как же бесились черти в Аду когда мы с тобой прятались от них, а они ходили мимо и не могли нас найти. Хотя, ты, возможно, видел не их.

– Прятались мы, обычно, от нашего командира, – киваю. – Скажешь, что происходит? За что ты загремел в Ад? Почему мы сейчас здесь? И самое главное, чем я могу тебе помочь?

– Ну что, тогда по порядку, – смеётся. – Меня выкупили из преисподней, говорят, за меня отдали настоящий эксклюзив. Не поверишь, одна бабёнка умудрилась предать всё, что только можно. Там такой список, что даже меня отдали. Хотя, – усмехается. – Командир, говорил, что это ты её нашёл и ухайдакал. Так что спасибо, братишка.

– Чего? Командир?

– Да, – кивает, – он последнее время много времени провёл, натаскивая меня. Привет ему передай и попрощайся за меня. А то мне только с кем-то одним разрешили попрощаться. А ближе тебя у меня никого нет.

– А как же семья? – удивляюсь.

– Семья, – пожимает плечами. – Всех кто у меня был, убили, когда я ещё пацаном был. А семья Антона… – замолкает и, сглотнув, продолжает: – Не было у него семьи, родственники были, а семьи не было.

– Антона? Подожди. Капитан, говорил, что тебя Антон зовут.

– Не меня, – качает головой, – парня которого я убил ради документов.

– Ты? – удивлённо пялюсь на Тунгуса.

– А за что, ты думаешь, меня в Ад то отправили? Хотя не только за это, – вздыхает. – Я просто молодо выгляжу, вот и решил в армии отсидеться, да новую жизнь начать. Но не успел.

– Подожди. Стой. Отсидеться? Новую жизнь?

– Это длинная история, – качает головой, – а у меня мало времени. Но если вкратце, то я киллер, Егор. В основном снайпер, как ты понимаешь. И хотя гасил я таких же мразей, как и те, кто заказывали первых. Хм… Иногда заказчиков тоже приходилось убирать, – достаёт из-за спины пачку с сосисками: – Будешь? – киваю. А Тунгус тем временем продолжает: – Это же так мудро, спрятать концы в воду, убрав исполнителя. Вот меня и попытались убрать. Наследил. Ты наверняка успел на гражданке застать шумное убийство замминистра?

Киваю, покручивая сосисочку над огнём:

– И кого он заказал?

– То есть тебя не волнует, что я грохнул этого человека. А заодно и двух его охранников?

– Не-а, – мотаю башкой, – знаю я его. Не близко, но знаком. Мразотный был человечишка.

– А охранники? – не унимается Тунгус.

– А что охранники? – пожимаю плечами. – При таком хозяине, ручки у них тоже в дермеце, да и кровушки думаю хватает. Не знаю, заслужили ли они смерти, но это была их работа. Тем более если я правильно понимаю, они тебя должны были грохнуть? – кивает. – Ну туда им и дорога.

– То есть ты меня не осуждаешь? – смотрит странным взглядом.

– Осуждаю, – качаю головой. – Как же без этого. Но я и сам не белый и пушистый. А ты, чуть ли не брат мне, так что плевать.

– Вот и я об этом, – кивает.

– О чём? – отрываю взгляд от, уже почти идеального вида, сосиски.

– О том, что был счастлив от того, что словил твою пулю.

– Что?! – роняю сосиску в огонь. – Пожрал, млять, – выхватываю ветку, которая заменяет мне шампур и принимаюсь сдувать угольки.

– Держи, – протягивает пачку с сосисками. – Возьми новую.

– Отстань, суицидник, эта только вкуснее стала, – отмахиваюсь.

– Не суицидник я. Брат у меня был, младший, убили его, – грустно вздыхает, – Анна, это которая твоя бабка, как выяснилось, как-то по-умному это обозвала. Но смысл в том, что ты вроде, как семьёй моей стал. Наверное, поэтому ты меня видел и даже в Аду помогал, – и смотрит на меня глазами побитой собаки, я аж поперхнулся и закашлялся.

– Да не был я в Аду!

– Был, – качает головой. – Не должен я тебе этого говорить, но дальше фронта не пошлют, – улыбается. – Ты просто не помнишь, братка, нельзя живым помнить. Ты запомнил другие картинки. Вот помнишь же, как мы прятались, но было и другое.

– Хм… – першение в горле прошло. – Мне как-то приснилось, что мы с тобой бежим по раскалённой пустыне, и тут из-за бархана выбегает здоровенная тварь…

– Ага… – кивает. – Всё-таки что-то помнишь. Собственно, твой дед за меня переплатил изрядно, я же, как чемодан без ручки. И на перерождение отправлять нельзя, грехи не пускают и в преисподней держать накладно. Ты же, как поручик Ржевский: явился, по рогам настучал, всем кто под руку попался, в карманы всем нагадил и проснулся. Меня даже последнее время в отдельном месте держали. Чтоб тебе это место приятным казалось и ты не начинал меня спасать, – улыбается.