— Скажите, Ноэль, а куда вы, собственно, направляетесь? — поинтералась Шарлотта, отпивая чай из фарфоровой чашки. — Не отрываю ли я вас отдел?
— Я просто прогуливался, мадемуазель. Здесь, неподалёку живёт моя родня, — соврал тот.
— А как ваша фамилия?
Ноттэниэль насторожился. Кусок желе застрял в горле.
— Я расскажу вам завтра — загадочно улыбнулся он, положив ложку на пустую тарелку. — Что насчёт вас? Откуда привела вас ваша дальняя дорожка?
— Я расскажу вам завтра, — улыбнулась ему в отместку Шарлотта.
Гретта на это только закатила глаза.
Весь следующий день Шарлотта была сама не своя. Она вела себя нервно, раздражалась по любому поводу и всё летала в облаках. Гретте это очень не нравилось, но ничего поделать с этим она не могла.
— Чарли, дорогая, ты сказала отцу, куда направляешься? — осмелилась спросить коза Шарлотту перед уходом. Та уже обернулась в тёплую серую накидку и завязывала голубоватые атласные ленты на груди.
— Разве ему было когда-то дело до моих свиданий? — хмыкнула она.
— Значит, ты признаешь, что это свидание? — Гретта застыла на ступеньках большой парадной лестницы, в её повседневном белым с чёрным платье без излишеств и украшений она ни чем не отличалась от прислуги: швеи-ехидне и жабы-дворецкого. Они были также огорчены и взволнованы, как Гретта, но старались не подавать виду.
— Почему бы нет? Ноэль интересный молодой зверь. Он рысь, как и я. Богат, занимателен в общении, не придирчив к еде.
— Ты не находишь, — помялась коза, — его малось странным?
Шарлотта строго глянула через плечо:
— Хм! Я отлично разбираюсь в своей породе, Гретта! Не надо меня наставлять!
Шарлотта хлопнула дверью, и все в комнате одновременно вздохнули.
Роузсток представлял собой маленький закрытый райончик на улице Плакучих Ив. Ивы росли здесь повсюду: на обочинах дорог, между домов и даже на самих домах. Это сейчас они больше походили на метелочки, летом же их длинные тонкие веточки щекотали землю, развевались на ветру, как лошадиная грива. В ивовых тенях томились некрупные домишки, книжные магазинчики и уютные ресторанчики «на свежем воздухе». Поскольку в сезон Роузсток привлекал внимание гостей города, ценники здесь были до ужаса высоки.
Карета Шарлотты притормозила у чёрных кованных ворот. Она заплатила за вход одну среднюю серебряную и гордо затопала по мощеной разноцветными камнями дорожке. Ноттэниэль, как они и условились, ожидал её у памятной доски из серого камня: та стояла на постаменте, как надгробие самой роузстоковской истории.
На Ноттэниэле был всё тот же красный с чёрным камзол — другого он не имел. Для более аристократичного вида он зачесал шерсть на голове от лба к затылку и немного завил усы.
— Мадемуазель! — воскликнул рысь почти не притворно. — Вам очень идёт этот наряд. Вы напоминаете мне один из здешних цветов.
Шарлотта скромно опустила взгляд на корсет своего платья. Он весь переливался пурпуром и серебром, как припорошонная инеем снежная роза. В полумраке дивного вечера ее серебристые и перламутровые заколки мерцали, как звезды, а в тонюсеньких косичках, заплетенных в пышной шерсти на щеках и на шее, искрились шёлковые нити.
Она подала Ноттэниэлю лапу и тот снова её пожал — крепче, чем в прошлый раз.
Шарлотта криво улыбнулась, но вновь не сочла это за грубость. В том, как Ноттэниэль это сделал, было что-то оригинальное.
В тот вечер в саду блуждали ещё несколько душ, но они не отвлекали парочку рысей и не мешали наслаждаться прогулкой, потому что Роузсток был велик, в нём не составляло труда гулять дюжине зверей и никогда не пересекаться.
Шествуя по дорожке среди лабиринта из рослых кустов с бледно-розовыми соцветиями, под которыми ещё лежал снег, рыси какое-то время болтали ни о чем, пока Шарлотта не помянула Ноттэниэлю их разговор о тайнах.
— Что ж, мадемуазель, — посмеялся Ноттэниэль, — по правде сказать, я надеялся, что вы про это забудете.
— Я слишком любопытна и слишком заинтригована вашей персоной, чтобы забывать.
— В таком случае, вынужден вас разочаровать. Моя фамилия не очень известна.
— Вы не очень богаты? — сказала Шарлотта, что было для неё одним и тем же.
— Да, и не так хорош, каким вы меня рисуете.
Шарлотта остановилась, чтобы ещё раз окинуть кавалера аналитическим взором. Возможно, смена обстановки и другая перспектива помогут ей оценить его образ объективнее. Но как бы она не приглядываясь, как бы не щурилась, недостатков в Ноттэниэле она не видела, также как и откровенных признаков бедноты. «Он просто скромничает», — решила она.
— И тем не менее я настаиваю на ответе. — Шарлотта возобновила шаг, и Ноттэниэль присоединился к ней.
— Котстон.
— Ноэль Котстон, — повторила за ним Шарлотта, будто пытаясь распробовать имя на вкус. Судя по непроницаемому выражению на мордочке, эта фамилия ей ни о чем не говорила. — Честно признаться, впервые слышу. Никто из Котстонов не бывал на наших балах, а на тех, что бывала я, таких тоже не припомню. Хотя, конечно, я не могу знать всех…
Ноттэниэль вздохнул.
— Вы слишком добры, мадемуазель, — сказал он, не тая тоски.
— Полноте, господин Котстон!
— Но вот открой я вам правду вчера, пришли бы вы сегодня?
— Конечно! Вы же спасли мне жизнь!
Шарлотта произнесла это так уверенно, что у Ноттэниэля кольнуло в сердце. «Что это было?» — подумал он.
— Теперь, наверное, мой черёд раскрыть карты. — Шарлотта отпрыгнула на шаг кустам и, стоя мордочкой к Ноттэниэлю, игриво взмахнула веером.
«Местные дамы — весьма странные, — сказал про себя Ноттэниэль, рассматривая рисунок с птицами на веере. — Неужто им жарко круглый год?»
— Прошлым днём я навещала своих друзей на Лунном Холме! — воскликнула Шарлотта, перекатываясь с пятки на носок. — Собственно, оттуда я и ехала, когда мы с вами встретились.
— Лунный Холм? Это же…
— Да! Вы знаете о господине Фоге Вулписе?
— Наслышан о нем.
— Тогда, вы также должны знать, то случилось с его «Чайным двориком»!
— Он сгорел.
— Его сожгли! — Шарлотта резко превратилась из мечтательной девицы в деловую даму с твердым взглядом. Зонтик в её лапе сложился.
Ноттэниэлю было интересно, что мадемуазель скажет дальше, поэтому он продолжал молчать. Настроения Шарлотты взрывались и гасли, словно фейерверки, пока сердце её не заняла печаль. Губы сомкнулись и слезливо дрогнули.
— Мне так надоело быть безучастной, — призналась она. — Я верю, что господин Вулпис был хорошим лисом, пусть и механическим. Наверняка, он изучал меков не просто так, а чтобы изменить наш мир. И я сделаю всё возможное, чтобы его труды не пропали зря!
Ни раздумывая ни минуты (ведь это был идеальный момент для кульминации), Ноттэниэль привлёк Шарлотту к себе.
— Я вам помогу, если вы доверитесь мне! — объявил он, пряча белый серп своего ледяного оскала за её спиной.
Глава 5
Фог и Вулпис
Серый ливень за окном не прекращал свой марш. Предрассветное свечение косыми лучами рассекало горизонт. Блеклые неравномерные полоски, точно старые шрамы, придавали новому дню суровости. Мир пробуждался в неприязни и горечи о грядущей зиме, а дряхлый лис с седыми висками пыхтел на него дымом из курительной трубки и не видел никакой разницы между временами года.
Домик мистера Вулписа — настоящего мистера Вулписа — был ветхим и каким-то беспризорным. С виду могло показаться, что он и не обжитой вовсе, и только остывший суп в грязной деревянной таре был неопровергаемым знаком того, что кто-то все-таки здесь живёт.
Дощатый пол, застеленный соломой для тепла, скрипел от шага, от сквозняка, от всего и просто так, без причины. Мистер Вулпис, бывало, чесал с ним языком, как с товарищем, и тот, как обычно, выскрипывал ему что-то в ответ. Нет, лис был в своём уме. Просто ему немного не хватало общения. Звери отчего-то чурались его и всячески пытались ему навредить. В особенности дети — верные последователи своих родителей и их заблуждений. Детвора, наверное, считала мистера Вулписа монстром,