Алипанов, как и положено бывшему оперу, подошел незаметно, сзади, положил на плечи Свирельникову тяжелые ладони и тихо произнес:
– Не шевелитесь! Мы все про вас знаем!
Директор «Сантехуюта» испуганно вздрогнул, почувствовав на мгновенье в сердце болезненную беспомощность, и разозлился. Он дождался, пока Алипанов усядется рядом, вынул из кейса пакет с деньгами и молча отдал. Альберт Раисович, не пересчитывая, убрал его в боковой карман, спросив только:
– Как договаривались?
– Я-то – как договаривались. А вот ты – не как договаривались! – плаксиво ответил Свирельников.
– Фетюгин нажаловался? Ну, ничего страшного. Пришлось надавить…
– Я не об этом!
– А о чем?
– Ты же обещал, что никто никогда не докопается!
– А разве он кому-то пожаловался?
– Никому он не жаловался. Я – про больницу!
– Про какую больницу? Эту, что ли? – Опер кивнул на дом с колоннами.
– Нет, про другую!
– Ну, так там все в порядке. Министром назначили.
– Кого?
– Догадайся с трех раз – кого! – начал злиться Алипанов.
– Тогда почему за мной следят?
– А с чего ты взял, что за тобой следят? Пил вчера?
– Ну и что?
– Так, ничего…
– Нет, мне не кажется! Сначала я возле отеля заметил…
– Возле какого отеля?
– На Патриарших.
– А что ты там делал?
– Отдыхал. Потом смотрю: те же самые «жигули» возле моего дома…
– Та-ак! С этого места подробнее, пожалуйста! Номер машины запомнил?
– Нет.
– Как они выглядели?
– Серые. Старая «копейка».
– Водителя рассмотрел?
– Рассмотрел: молодой, бритоголовый, в красной ветровке.
– В красной?
– В красной. Он хотел даже в мой подъезд зайти, но консьержка не пустила. Сказала, милицию вызовет.
– Неужели есть еще такие консьержки?
– Есть. А он ответил, что сам оттуда.
– Да ну? И «мурку» показал?
– Что?
– Удостоверение.
– Нет.
– Ясно. А что ты в отеле делал?
– С Веселкиным мирился. Он от «Филипаласа» отказался.
– Да ты что! А почему?
– Понял, наверное, что все равно проиграет.
– С девушками гуляли?
– С девушками.
– Девушек кто заказывал?
– Он.
– А расплачивался?
– Я.
– Полностью расплатился?
– Полностью. Даже за вредность добавил.
– Во как! Можешь узнать, по какому телефону он их вызывал?
– Могу.
– Узнай!
– Зачем?
– На всякий случай. Похоже: расписание твое изучают, маршруты отслеживают, прикидывают…
– Что прикидывают?
– А кто ж знает? Может, тебя в разработку взяли, а может, просто грабануть хотят. Или грохнуть. Прикидывают, где удобнее… – Алипанов улыбнулся, нацелил на Свирельникова указательный палец, звонко щелкнув при этом большим и средним.
– За что? – Михаил Дмитриевич почувствовал, как сердце мягко споткнулось обо что-то в груди и несколько мгновений вообще отсутствовало на своем жизненном посту.
– Значит, есть за что!
– Ты так спокойно про это говоришь…
– Да подожди ты! Я пошутил. Может, это и не то совсем…
– А что?
– Что угодно. Например, тебя с кем-то могли перепутать. Ошиблись…
– Ага, и замочат по ошибке!
– Не допустим!
– А если не перепутали?
– Если не перепутали, значит, тебя в самом деле пасут.
– Кто?
– Будем выяснять.
– Из-за чего?
– Да мало ли из-за чего. Жена могла нанять. Ты с Антониной развелся?
– Нет еще…
– Вот, пожалуйста: соберет на тебя компромат и обует в суде за моральный ущерб по полной программе!
– Нет! Я ее знаю. Она на такое не способна!
– Запомни, Михаил Дмитриевич, бывшие жены способны на все!
– Исключено!
– Ладно – исключаем. Веселкин мог нанять?
– Вовико? Раньше, наверное, мог. А теперь зачем?
Я же русским языком объяснил: от «Филей» он отказался! Мы с ним вчера…
– Ладно, успокойся! Ты что сегодня такой нервный? Не выспался?
– И не выспался тоже. Ты уверен, что с больницей это не связано?
– Точно. И вообще советую тебе забыть о больнице! А то накаркаешь! Я внятен?
– Внятен. Тогда кто за мной следит?
– Дай мне времени хотя бы до вечера. Ты, кстати, тоже подумай, повспоминай: может, обидел кого или не поделился по-честному? По телефону никаких угроз не было? Не обязательно вчера-позавчера. Месяц назад, полгода назад, год…
– Нет.
– Обычно сначала предупреждают или ставят условия. Деловые люди просто так не убивают. Ну, не мне тебе объяснять. К чужим женам не приставал? За это тоже могут!
– Не-ет… В последнее время нет…
– Ладно, будем думать-соображать. Если сам что-нибудь вспомнишь, звони. Только слов плохих по телефону не говори! Говори намеками – пойму. Я читал, что каждое сказанное слово улетает в космос и там вращается…
– Мысли, между прочим, тоже!
– Да ты что! Ну, тогда – всем звездец!
– Почему? Есть же порядочные люди!
– В делах, может, и есть, а в мыслях нет. Ладно, вечером встретимся, все обсудим, заодно и мой гонорар обговорим.
– А может…
– В милицию заявить? Попробуй! Думаешь, они тобой бесплатно заниматься будут?
– Нет, конечно, но все-таки… специалисты…
– Михаил Дмитриевич, ты что-то сегодня совсем плохой! Мы были специалисты! Мы! Поэтому нас всех и разогнали. А тем, кто сейчас там работает, на тебя наплевать! Но платить придется много, потому что им еще с начальством надо делиться. А я – один. Так что со мной надежнее и дешевле! Я внятен?
– Нет, я хотел… Ты меня сбил… Может, мне лучше дома отсидеться?
– Даже если тебя и заказали, в чем я глубоко сомневаюсь, киллер пока лишь на первом этапе. Ведь ты пойми: тебя не просто надо убить, тебя надо так убить, чтобы никто не докопался ни до заказчика, ни до исполнителей. А такие ликвидации за один день не готовятся. Ты точно эти «жигули» только сегодня увидел?
– Ну, может, вчера вечером… Не помню…
– Тогда сегодня живи спокойно! – Алипанов поднялся с лавочки и с хрустом расправил плечи. – Я выйду первым. Потом ты. Если он там, веди себя как можно спокойнее! Подай знак. Незаметно. Понял?
– А может, мне все-таки дома отсидеться?
– На людях-то безопаснее, Михаил Дмитриевич, ты мне верь! Если «жигуль» снова появится, постарайся запомнить номер!
– Да уж постараюсь…
Свирельников выждал, покуда бывший опер скроется из глаз, и двинулся следом. Войдя в подворотню, еще сохранившую сырую ночную прохладу, он остановился и закурил. Первая затяжка была удушливо-омерзительна, словно сигарета набита не табаком, а пластмассовыми опилками, но потом подоспела головокружительная, тошнотворная легкость, которая на несколько мгновений примиряет с самой паскудной жизнью.
Серых «жигулей» в переулке не оказалось. На противоположной стороне, возле пиццерии, стоял Алипанов и вопросительно смотрел на директора «Сантехуюта». Свирельников в огорчении широко развел руками. Альберт Раисович осуждающе покачал головой и решительно зашагал в сторону Мясницкой.
Михаил Дмитриевич, вздохнув, сел в машину.
– Куда едем? – робко осведомился шофер.
– К следователю.
– Куда в прошлый раз ездили?
– Туда!
12
Он проходил как свидетель по делу фирмы «Сантехглобал». Мотаться по следователям давно стало для него делом почти привычным. Даже смешно вспоминать, как, первый раз получив повестку, Свирельников выложил ее перед Тоней с ужасом, словно черную метку, и долго не мог заснуть, гадая, за что его, так сказать, привлекают. А привлекли его тогда за какое-то пустяковое нарушение правил торговли. Получив отступное, следователь тут же закрыл дело, открытое, судя по всему, из чисто коммерческой надобности. И на этот раз, собственно, ничего страшного Свирельников не совершал, а просто, как многие, покупал оптом и устанавливал клиентам сантехнику, которую почти беспошлинно ухитрялась ввозить в отечество фирма «Сантех-глобал». У владельца фирмы, носившего примечательную фамилию Толкачик, имелись высокие родственные связи в Таможенном комитете, благодаря чему он мог выбрасывать на рынок дешевый и относительно качественный товар. Кормились вокруг него многие.
