– Эндрю! Эндрю!

Две головы поворачиваются в его сторону, глядят сквозь ивовую листву; он останавливается, смотрит с берега вниз.

– Мы обнаружили в воде труп.

– Что?

– Труп. Мертвое тело. Кажется, это женщина. В камышах.

Студент по имени Марк, несколькими годами старше Эндрю и Дэна, поднимается и шагает на берег. Он загорелый, усатый, с ясными серыми глазами… Дэниел знает о нем только то, что это один из ничем не примечательных приятелей Эндрю Рэндалла, которых у него везде и всюду полным-полно.

– Точно?

– Абсолютно. Мы на него наткнулись. Можно сказать, прямо в него врезались.

К ним присоединяется Эндрю.

– А Джейн где?

– В лодке осталась. Она ничего. Просто перепугалась.

– Пойдем-ка посмотрим, – говорит Марк.

– Минуточку, мой милый.

Эндрю спускается в лодку, шарит в кармане плаща, извлекает серебряную плоскую флягу в кожаном футляре. Теперь они втроем быстро шагают по берегу туда, где осталась Джейн. Она поднимает голову. Эндрю спускается в лодку, откручивая колпачок фляги.

– Ну-ка глотни капельку, Джейн.

– Да все нормально.

– Это – приказ. Один капелюнчик, и все тут.

Она подносит флягу к губам, глотает, на миг у нее перехватывает дыхание.

Марк оборачивается к Дэниелу:

– Покажи-ка мне, где это.

– Зрелище кошмарное. На черта…

Серые глаза смотрят сурово.

– Я участвовал в десанте у Анцио{24}, старина. И кстати, тебе-то когда-нибудь доводилось видеть утопшую овцу, долго пролежавшую в воде?

– Да, господи, мы же прямо врезались в этот…

– Понял. Все равно надо проверить.

Дэниел колеблется, потом идет за ним вдоль берега, туда, где тростники выступом перегораживают канал.

– Примерно вон там. – Он указывает рукой. – Посредине.

Марк сбрасывает ботинки, спускается с берега, раздвигая стебли, делает шаг вперед, нащупывая дно. Нога проваливается в ил, он ищет опору потверже, шагает дальше. Дэниел оборачивается. Видит Джейн: она стоит в высокой траве, ярдах в сорока от него, глядит в его сторону. Эндрю подходит к нему, протягивая флягу. Дэниел отрицательно мотает головой. Камыши уже сомкнулись позади Марка, полускрыв его от глаз, вода достает ему выше колен. Дэниел отводит взгляд, рассматривает пурпурные хохолки иссопа на берегу. Две синие стрекозы, сверкая прозрачными, в чернильных пятнах крыльями, трепещут над цветками, потом улетают прочь. Где-то вдали, вверх по каналу, подает голос болотная куропатка. Спину Марка, обтянутую свитером цвета хаки, не разглядеть среди тесно стоящих зеленых стеблей, камыши смыкаются, дав ему пройти; шорох, хлюпанье, плеск.

Эндрю рядом с Дэном бормочет:

– Ставлю пять фунтов, девка какая-нибудь уличная. Опять наши доблестные американские союзнички развлекались. – Потом окликает: – Марк?

– Порядок. Нашел.

Больше ничего Марк не говорит. Им кажется, что он необъяснимо долго остается невидимым в густых камышах, молчит – ни звука; время от времени то там, то здесь колышутся головки рогоза. Наконец он появляется, шагает, тяжело вытягивая ноги из ила, выбирается на траву, мокрый до бедер, ноги облеплены черной грязью; от него несет гнилью, илом; и еще чем-то гадким пропитан воздух, сладковатым, страшным… Марк морщится, бросает взгляд туда, где стоит Джейн, и говорит очень тихо:

– Она довольно давно погибла. Вокруг шеи – чулок, в волосах червей полно.

Он наклоняется, срывает пучок травы, счищает грязь.

– Надо до «Виктории» поскорее добраться. В полицию позвонить.

– Ну слушайте, что за паскудство! Я только-только начал грызть гранит науки. И шампанским запивать.

Дэниел опускает глаза, ему не до шуток. Ему кажется – оба они презирают его… безвольного хлюпика из студенческой богемы, эстетствующего буржуа. Ему неприятно, словно его обманули, воспользовавшись плодами его собственного открытия. Но он ведь не участвовал в десанте при Анцио и вообще не нюхал пороху за те два бесцельно убитых года, что служил в армии. Втроем они направляются к Джейн. Марк берет командование на себя:

– Вы оба лучше ждите здесь, пока фараоны не явятся. Думаю, вам стоит воспользоваться нашей стоянкой. И бога ради, никого сюда не пускайте. Не надо, чтобы тут кто-то еще топтался. Пошли, Эндрю.

Эндрю улыбается Дэниелу:

– За тобой пятерка, старина.

– А я с тобой пари не заключал.

Дэниел на какой-то миг перехватывает его взгляд – умный, изучающе-насмешливый взгляд отпрыска старинного аристократического рода. Но только на миг. Ему протягивают плоскую флягу:

– Точно не хочешь глотнуть? Щечки у тебя малость побледнели.

Дэниел решительно мотает головой. Эндрю посылает Джейн воздушный поцелуй и отправляется вслед за приятелем. Дэниел ворчит себе под нос:

– Бог ты мой, мне кажется, все это просто доставляет им удовольствие.

– А кто этот второй?

– Да бог его знает. Какой-то герой войны.

Джейн глубоко вздыхает, чуть улыбается Дэниелу:

– Ну вот, мы с тобой опять стали притчей во языцех.

– Приношу глубочайшие извинения.

– Это же я предложила.

От берега кричит Марк и машет рукой: зовет к себе. Дэниел машет в ответ.

– Ты иди, Джейн. Я пригоню лодку.

Когда он добирается до устья канала, она уже стоит на берегу под ивами. У ее ног – неоткупоренная бутылка шампанского. Она корчит гримаску:

– Прощальный дар сэра Эндрю Эйгхмырьчика{25}.

Дэниел смотрит на реку: вторая плоскодонка уже успела отойти сотни на полторы ярдов, ищет укрытия от ветра у противоположного берега. Он привязывает свое суденышко, спрыгивает на берег, подходит к Джейн, зажигает сигарету. Они усаживаются лицом к реке, спиной к этому ужасу, что остался в сотне ярдов за ними. По реке идет еще одна плоскодонка, в ней – пятеро, а то и шестеро, шестом неумело работает девушка; вскрик, смех – она чуть было не выронила шест.

– Он не сказал – она молодая?

– Нет.

Она протягивает руку, берет из его пальцев сигарету, затягивается, возвращает сигарету ему.

Дэниел говорит:

– Во время войны – совсем мальчишкой – я помогал урожай собирать, так там кролик под нож жатки попал. – Он замолкает.

Она смотрит не на него – на реку.

– Я понимаю, что ты хочешь сказать. Это как ночной кошмар.

– Это все, что я о том дне запомнил. Из всего лета.

Джейн опирается спиной о ствол ивы, чуть повернувшись к нему, откидывает голову. Темные очки она оставила в лодке. Чуть погодя она закрывает глаза. Он смотрит на ее лицо, ресницы, губы… на эту – такую серьезную – девушку, которая порой изображает возмутительницу спокойствия. Она тихонько произносит:

– На берегах спокойных вод…

– Вот именно.

И наступает молчание. Еще две лодки проходят по реке, возвращаясь в Оксфорд. Густеют облака; огромная перламутрово-серая дождевая туча горой надвигается с запада, из-за Кумнорских холмов, скрывая солнце. Он смотрит на небо.

– Тебе не холодно?

Она качает головой, не открывая глаз. Над ними рев: низко, под облаками – огромный американский бомбардировщик, «летающая крепость», медленно летит на запад, направляясь на базу в Брайз-Нортон. Может, Эндрю прав и там, в самолете, летит убийца? В бейсбольной кепочке, он не переставая жует резинку, вглядываясь в панель управления. Самолет уже ушел далеко, теперь это всего лишь черное пятнышко на небосклоне, когда Джейн вдруг произносит:

– Может, так и надо было. Чтоб именно мы ее нашли.

Он поворачивается к ней, видит, что глаза ее открыты и внимательно глядят на него.

– Как это?

– Ну, просто… То, как мы все жили эти три года. И какова реальность.

– Эти три года – самые замечательные в моей жизни.

– И в моей.

– Я ведь встретил Нелл… Тебя. Энтони. – Он разглядывает собственные ботинки. – И вообще…

– Какое отношение все это имеет к реальности?

– Я полагал, у нас договор: не лезть в метафизику.