— Я его дома забыл, а он разрядился. Уф, мама, как ты меня напугала! А я думал, что его потерял.

Мама сердито махнула на меня кухонным полотенцем и пошла на кухню, а за ней двинулся, подмигнувший мне напоследок, отец. Из моей комнаты выглянула Таня, и, убедившись, что взрослых поблизости нет, со вкусом поцеловала меня в губы.

— Ты был просто великолепен!

— Ты чего⁈ — я отскочил от девушки, в последний момент остановив движение руки, попытавшейся вытереть рот.

— Я тебя видела! — заговорщицким шепотом прошелестела Таня: — Не бойся, я никому не скажу!

— Ты сейчас, о чем, Танюша? — с деланной заботой потянулся я ко лбу девушки: — Не заболела случайно?

— Ты Саша можешь говорить мне все, что хочешь, но я тебя узнала. Ты супергерой! — торжественно прошептала Таня, после чего гордо и нелогично захлопнула комнату моей двери перед моим же собственным лицом, чуть не прищемив нос супергероя! Где логика?

Постояв перед плотно прикрытой дверью пару секунд, я пошел на кухню, выгонять оттуда, решивших попить чайку, родителей и укладываться на ночлег.

Утро не принесло ожидаемого облегчения или отвлечения многочисленных сил приезжих. Очевидно, получив обидный щелчок от неведомого стрелка ночью, лидеры южан решили форсировать события и показать, кто в доме хозяин.

Чаты многочисленных смартфонов, имеющих сервис мгновенных массовых сообщений, пришли уведомления от какого-то общественного центра с малопонятным названием:

«Безбожники и многобожники, неверующие в Небесного учителя! Для вас, живущих на священных землях Сибирского санжака, пришел последний день, когда вы не платили дань, будучи униженными. Сегодня, пока Светило не зашло за горизонт, примите учение Небесного учителя, или, если вы откажитесь, то, будучи униженными, обязаны платить 'хувах», как символ вашей покорности. А кто будет противится, то придут люди светлые, что принесут меч на ваши головы. Уплата хуваха есть символ вашего унижения и позора, не уплата хуваха влечет за собой то, что они сами встали на путь, который выбрали, их жизнь и имущество становится законной целью приверженцев ученья Небесного отца, чтобы положить конец их нечестивым путям и установить над ними правильный порядок.

Безбожники и многобожники, если не хотите лишится имущества и жизни, приходите к уполномоченным Небесного отца на землях Сибирского санжака, несите им хувах в размере третьей части дохода и молите о милости Небесного учителя. Кто же дерзко будет уклонятся от этого, да сжалится над ним Небо, ибо не будет им защиты на этих землях.'

Я полез в интернет, где сразу же нашел многочисленные ссылки, из которых выходило, что в странах, что, по мнению южан, принадлежат им, на всех иноверцев, не исповедующих учение Небесного Учителя, накладывается повышенный религиозный налог за право существования на этой земле. А те из иноверцев, что отказываются платить этот налог, фактически находятся вне закона с точки зрения южан. Я откинулся на спинку кресла. Сука! Ребята, чувствуя свою силу, пошли на обострение ситуации. Власти, официальные власти, в очередной раз сделают вид, что ничего не произошло, заполняя информационное пространство бессмысленными выступлениями о интеграции, равенстве и братстве, росте экономических показателей на устойчивые полтора процента в год, необходимости завоза иностранной рабочей силы, а молодые волки, которые приехали к нам очередной организованной и многочисленной группой, начнут на бытовом уровне выбивать объявленный налог из разобщенных и испорченных сытым «цивилизованным» существованием, аборигенов. Часть аборигенов, мгновенно впав в панику бросится выставлять свои квартиры на продажу, чтобы уехать в более спокойные места. Рынок недвижимости, итак страдающий от отсутствия обеспеченных покупателей, мгновенно рухнет процентов на десять, покупки встанут, в ожидании дальнейшего падения. Те из релокантов, кому продаваемые квартиры достались бесплатно, от условно почившей бабушки, рванут отсюда, не дожидаясь продажи недвижимости, часть аборигенов бросится в молельные дома Небесного Отца, чтобы выйти оттуда уже его последователями, объясняя знакомым, что в новой вере они, наконец-то обрели себя, и старательно плюя на стены старых храмов, в которых их когда-то крестили.

Я представил, как в киоск отца через несколько дней придет десяток представителей новой, теневой власти, и потребуют отдать треть от выручки и даже вздрогнул, представив последствия этого разговора.

Я не знал, что дальше делать. Посоветовать родителям бежать отсюда? Но это был не вариант. Накоплений у нас не было, напротив, в базах службы судебных приставов числилось несколько дел о взыскании с отца штрафов за неуплату налогов, несвоевременную регистрацию кассового аппарата, несвоевременную замену фискального накопителя, невыдачу электронного чека и отсутствие добровольной сертификации товара. Квартира и машина были арестованы, накоплений не было, а количество покупателей падало, так как могущественные маркет-плейсы наступали на мелких лавочников по всем фронтам, предлагая неслыханный ассортимент товара, за те-же деньги. Я подошел к окну и посмотрел во двор. К ограде нашего дома подошла группу чернявых молодых людей в темных худи, с одинаковыми повязками голубого цвета, на которых, я разглядел через «зум» камеры, были изображены две синие шестиконечные звезды на фоне луны. Парни ткнулись в запертую калитку, нажали несколько кнопок, потоптались, но, через пару минут, неторопливо, по-хозяйски заглядывая через решетчатую ограду двора, пошли в сторону соседнего дома.

В шесть часов вечера, на детской площадке во дворе, собралось около сотни человек жильцов, что было очень хорошим показателем активности членов товарищества собственников жилья.

Председатель Товарищество сидел за столом в центре детской площадки, в окружении активистов-сторонников и членов правления, и перелистывал какие-то списки. Люди постоянно подходили, вливаясь в небольшие кружки-компании, знакомых «по интересом». Наиболее обсуждаемой темой было утреннее сообщение на приложении о каком-то хувахе. Чаще всего звучало слово фейк, хотя техподдержка приложения информацию о взломе, дидос-атаке или ином сбое до сих пор не подтвердила. Пять минут седьмого жильцы стали проявлять признаки нетерпения, высказывая в адрес «актива» пожелание побыстрее начать собрание собственников.

— Подождите пять минут! Еще кворум не собрался! — отбрехивался председатель Товарищества, бросая по сторонам тревожные взгляды. Вдруг шум и выкрики стали стихать, жильцы, растерявшие веселость, стали оборачиваться в сторону ворот, у которых замер белый пикап «Патриот», в кузове которого стоял с десяток молодых парней с голубыми повязками. Наконец все жильцы обратили внимание на непрошенных визитеров, над детской площадкой повисла тишина. Казавшиеся несокрушимыми, металлические ворота, сваренные из толстых труб, замигали ядовитым светом желто-зеленых проблесковых светильников, и под негромкий гул электромотора, плавно поехали в сторону, освобождая проезд.

Пикап, дождавшись, когда ворота освободят всю ширину проезда, плавно тронулся с место, и покатил в сторону детской площадки, остановившись метрах в пяти от посыпанной желтым отсевом аккуратной дорожки. Люди, молча стоявшие в кузове, покачнулись, затем хлопнули дверцы и из-за машины показались двое, что неторопливо шли в сторону стола, за которым располагался актив. Впереди шел худощавый, как будто опаленный жаром мартеновской печи, мужчина лет сорока, одетый во все черное. Только голубая повязка с синей луной оживляла его гардероб. Соблюдая почтительную дистанцию в два шага, позади шел мужчина в форме полицейского лейтенанта, с неизменной папкой в руке.

— Уважаемые жильцы, разрешите начать наше собрание! — преувеличенно бодрым голосом прервал тишину председатель ТСЖ, пряча в карман брюк пульт дистанционного открытия ворот: — В связи с наличием срочных объявлений, предлагаю предоставить слово представителям управления полиции дистрикта лейтенанту Агамову и одному из руководителей местной духовной общины господину Балаеву.