Белый мотылёк (1 рассказ)
В одном городе, название которого уже давно забыто, жил был молодой студент. Учился он прилежно и много знал, но случилось одно дело, и он бросил обучение в университете. А случилось вот что. Однажды он увлёкся искусством, да не просто увлекся, а заболел этим. Днями и ночами ходил он как в воду опущенный и всё грезил о своих идеях, которые бы хотел воплотить в жизнь на белом полотне. Именно из-за этой "болезни" он бросил институт; ничего не сказав родителям о своём решении. Он до сих пор просил у них деньги, говоря, что те нужны ему для оплаты жилья, обучения и для прочих расходов, и получал эти деньги. Конечно, он тратил эти деньги за жильё, хоть и вспоминал об этом благодаря хозяйки, которая приходила к нему озлобленная тем, что он забывал про свой долг. Остальная же часть его сбережений уходила на лекарства от его "болезни" и тратил он на них почти все свои деньги.
Как же будет горько плакать мать и как же будет зол отец услышав, что творит его сын. Узнай он про то, что его сын малюет холсты и расписывает полотна, художнику не отделаться так легко. Отец у нашего героя был старой закалки, ценил больше всего порядок и дисциплину, ещё вдобавок ко всему этому он был офицером. Поэтому, привыкший к порядку у себя, требовал порядка и от своих домочадцев. Сына он держал в ежовых рукавицах и мечтал, чтоб тот пошел по его стопам и служил, как и он исправно и с честью. Но его сын выбрал жизнь в канцелярии (как думает отец и мать), а не правильный и надежный путь. Отец долго бранился на сына из-за этого, но быстро смягчился: «не велика потеря, главное, что не стал бродяжкой с дудкой»-говорил отец. Мать же была наоборот, мягкая и через чур сентиментальная, верящая в величие добра и милосердия. У неё было слишком мягкое сердце, что на каждую плохую новость она падала в обмороки. Будь-то птичка в стекло стукнулась или убил кто кого, все было для неё одинокого болезненно. Гости, что приходили к ним в дом, когда наш герой был ещё мал, всегда говорили: «какая Вы матушка добросердечная, повезло сыночку с такой доброй маменькой». Но матушка не занималась воспитанием сынка, эту работу она отдала нянечкам, а сама отдалась благим делам и званых приёмов. Ведь такому человеку как она, нет времени на какое-то там воспитание, её дело – нести добро и милосердие в этот мир. И вот рос наш художник, облюбованный нянечками, во внимание. В него с самого рождения закладывали честь и достоинства, которое нынче в дефиците. При этом, говорили это те люди, что вели совсем не тот образ жизни, о котором воспевали. Даже отец и тот был не тот человек для подражания. Так и рос Художник в противоречиях и дорос до сегодняшнего дня.
Бросил он обучение по причине того, что совсем не понимал, зачем вообще нужны были эти науки, которые ему преподавали. Но эта была не основная причина, а оправдание. В начале ему всё было понятно и ясно, всё стояло на своём месте и оспаривать не приходилось. Но настал тот несчастный день, день его болезни, и он понял, как же его жизнь была неправильна и то, что тратил он свою жизнь в пустую. При чем учился он как обычно, просто приходил на занятия, отвечал и уходил, в кружки не вступал, ибо верил в их пустоту. И так каждый день. «Совсем унылое занятие»-думал он.
Однажды он услышал, как его друг нахваливал новых художников за границей, что у них есть идеи и талант, новое виденье, что их работы – это новое слово в мире искусства. И так стали интересны Художнику эти слова, так стало невтерпёж увидеть эти самые работы нового поколения, может это развеет его скуку: -«что это за работы такие?». И вот в один день в каком-то городе состоялась выставка работ новых художников, там были и наши и заграничные художники. Наш герой, не раздумывая, тут же собрался и поехал. Он долго ждал этой поездки и был воодушевлен ею и когда прибыл, то был так сильно разочарован увиденным. То, что он ожидал увидеть на этой выставке, так это ювелирно прорисованные детали, смысл действий, красоту происходящего. А вместо этого ему пристало, как он выразился своему другу, мазня на холсте и игру с геометрией, бессмыслица и боль в глазах от "сочетания" цветов. Друг же уверял его, что тот ничего не понимает, это – искусство. В этом и есть новое виденье, о котором он говорил. Это и есть революция в искусстве, которая изменит мир и перевернет его, а нам нельзя отставать от заграничных соседей и делать то же, что и они.
С тех пор Художник совсем разочаровался в величие искусства, которое создает человек сейчас. Он, привыкший видеть величавые леса Шишкина, могучее море Айвазовского, необычайно точные образы Петра и Толстова, написанные Гё, разочаровался желтыми картинками с красными и синими треугольниками, портретами, не чуть не отличавшимися от палитры, в которой размешивали краски. «И это великие художники будущего? – негодовал и даже разозлено возмущался художник в своей комнате. – Я верну русскому народу его красоту и величие!»
И стал наш студент скупать краски, кисти, холсты; запирался в своей комнатушке; не ходил на занятия неделями, месяцами, пока его не отчислили. Но даже так, художнику было всё равно, он рисовал денно и ночно. Картины выходили детскими и плоскими, пока не прошло достаточно времени, чтобы наш художник научился налаживать правильно тени и оттенки. Его работы – нравились ему, и он считал, что те достойны внимания публики, он хвалился ими и считал правильными для народа. И вот однажды, он взял свою самую лучшую работу из всех, что он когда-либо делал и пошел к человеку, что оценивал картины, продавал их и выставлял на самых узнаваемых выставках. Художник был так доволен своей работой, он был в ней уверен и считал, что этот человек проникнется его картиной и купит за высокую цену, ведь столько сил и времени художник потратил на неё.
Художник стоял в кабинете оценщика. Его безумные глаза смотрели на человека. Вид художника походил на образ сумасшедшего, только что сбежавшего из психдиспансера. От художника скверно пахло, видимо тот давно не принимал ванну. Его одежда была забрызгана в краске, каких-то странных жирных пятнах, на рукавах были засохшие куски чего-то непонятного, видимо это была еда. От всего этого вида оценщика воротило. Он хотел как можно скорее закончить разговор с бродяжкой и удалится по своим делам. Художник поставил холст на стол и снял с него ткань, что защищала картину от посторонних глаз. Оценщик посмотрел на неё и сказал:
– Это никому не нужно. Это просто мазня.
Эти слова ударили художника по больному. «Это мазня» – так он называл картины современников, а теперь его картину называют такими страшными словами. Он столько сил потратил на создание такого шедевра, а сейчас стоит в кабинете человека, который, как ему казалось, почитает размах души, пейзажи, написанные в точности, ювелирно. «Как он мог произнести столь грубые и невежественные слова по поводу его картины? Разве работы Шишкина, Репина для него пустой звук? А как-же Левицкий, Рокотов? Неужели он не понимает ничего?» – стоял художник так пару минут, а в голове вертелись только эти мысли, пока басистый голос не пробудил его от ступора.
–Ну-ну, голубчик. Не вешайте нос. Придёте через годик другой, как раз научитесь с краской работать, вдохновение появится. Может принесёте мне что-нибудь стоящее. Вон как этот, как же его. О! Степан Суриков, кажется. Вы видели его работы? Такие абстрактные картины, – протянул он, как кот. – я думаю, вам стоит взять с него пример и работать в таком же духе. Я чувствую, что у него талан. Он работает в том жанре, что сейчас популярен, особенно на западе, и точно обретёт успех у публики.
Услышав слова, которые его так раздражали и бесили, он освирепел и набросился на своего собеседника.
–Ах ты черт! Ты ещё пожалеешь, что отвернулся от меня!
Кинув человека в сторону, художник развернулся, хлопнул дверью и ушел.
С того дня, или даже с той самой минуты, художник сильно распалился. Взяв в руки кисть, он не отходил от холста ни на минуту, пока у него не выходило чего-то стоящего. Но опять же, как только картина была закончена, он срывал с неё полотно, рвал и бросал в печь, а потом подкидывал дров, чтобы всё это лучше горело. Всё то, что выходила из тонкой кисточки, бросало художника в ярость. Его работы казались ему бездушными, поддельными и неправдоподобными. В них он не чувствовал отклика, которые обычно исходили из чужих работ, более масштабных живописцев. Их то работы производили стоящий эффект, на них можно было смотреть и смотреть, и находить в потаённых уголках своей души белые пятна, что ещё были не открыт самому себе.
