– Если вы не против, можем перейти на «ты».

Старший лейтенант Тишков растерялся.

– Да… собственно… почему нет? Не против.

– Тогда скажи: ты веришь, что я ничего не выдумываю? – спросила Мария и уставилась прямо в его лицо.

Леха легонько подергал себя за ухо – никак не мог отделаться от дурацкой привычки – и кивнул.

– А что ты слышала ночью?

– В комнате кто-то был. Я хотела пойти проверить, но, честно говоря, испугалась.

– У тебя ключ остался?

– Да.

– А что конкретно ты слышала?

– Шум. Тихий, правда. Возню какую-то. Не могу точно описать.

– Как будто что-то искали?

– Именно. Я так и подумала.

– А после… ну, то есть, когда тот человек ушел, ты сюда заходила?

– Нет. Думала, могу затоптать следы или что-то в этом роде. Написала заявление и через папиного помощника передала в полицию. А надо было зайти?

– Ни в коем случае! Правильно, что не зашла, – успокоил ее Тишков и тут же подумал: следы, если они и были, благополучно затоптал один бестолковый оперативник, полчаса разгуливавший по квартире убитой.

– А ты ничего не обнаружил? – словно нарочно спросила Мария и взглянула, как ему показалось, с надеждой.

– Да я только начал, – решил схитрить Леха и быстро спросил: – Следы поисков не заметила?

– Нет. Все лежит на своих местах, но это ведь необязательно – устраивать в квартире погром?

– Конечно, если времени много и ты уверен, что тебя не застукают.

– Тот, кто тут был, мог не знать, что я вернулась и слышу его шаги.

– Тогда посмотри внимательно. Может быть, что-то пропало?

– Наоборот. Появилось.

Леха растопырил глаза.

– Что?

Мария указала на стол.

– Книги. Раньше их не было.

Леха взглянул на стол. Там в самом деле лежали три книги, по виду совершенно новые.

– А что за книги?

– «Грозовой перевал», «Замок Броуди» и «Сказки Гофмана». Это все любимые. Кстати, они уже были у нее, только старые, истрепанные.

– То есть выбор не случайный?

– В том-то и дело!

– А могли волонтерки купить по ее просьбе?

– Я уже их спрашивала. Они о книгах ничего не знают.

– То есть книжки появились в промежутке между понедельником и средой. Понятно, – сказал Леха, хотя ничего понятного тут не было.

– Девочки навещали ее в определенные дни и часы, – задумчиво произнесла Маша, – поэтому точно знать, был ли кто-то еще, не могут. Не факт, что Ирина Павловна с ними делилась. Девочки хорошие, но не из тех, кто ведет задушевные беседы. В принципе, они не успели как следует сблизиться с подопечной за этот месяц. При них никто не приходил, но получается, что кто-то был в другое время. Эти книги, они…

Мария протянула руку к книгам.

– Стоп! Ты что? Нельзя трогать. Надо сперва отпечатки снять. А что она читала, когда…

– Гофмана. Наверное, «Щелкунчика» перед Рождеством хотела перечитать.

– Книга лежала на теле?

– Нет. На полу рядом с диваном.

– Так, как будто упала? Или ее положили?

Мария задумалась.

– Как будто свалилась.

Леха подошел к столу и еще раз внимательно посмотрел на книги. Гофман лежал отдельно, ближе к краю. Наверное, санитары положили, когда тело забирали. Им же невдомек, что на книге могли остаться отпечатки.

– Мария…

– Маша.

– Маша, пакет из кухни можешь принести? Три.

Она стрелой кинулась на кухню и притащила пакеты, в которые Леха, соблюдая меры предосторожности – то есть надев перчатки, – сложил книги.

– Придется у тебя тоже отпечатки пальцев…

Он не успел договорить. Звонок в дверь заставил их вздрогнуть.

– Это ваши, что ли? – спросила Маша.

Леха напрягся. Хорошо, если наши!

Звонок дребезжал требовательно. Он решительно прошагал в коридор.

– Ты чего так долго не открываешь? – спросила Леля и водрузила на тумбочку в коридоре свой рабочий чемоданчик.

Леха даже дар речи потерял.

– Я уже думала, ты ушел, и в квартиру я не попаду. У тебя телефон где?

Застигнутый врасплох Леха откашлялся и сипло ответил:

– В куртке.

– Ты не слышал? Я сто раз тебя набрала!

Леля сняла ботинки и бодро направилась в комнату. Маша шагнула ей навстречу:

– Здравствуйте.

Увидев неизвестную девицу, Леля притормозила. Ее румяное личико вытянулось, улыбка сползла с него.

– Это соседка Ирины Павловны, Маша.

– Очень приятно, – сказала Леля напряженным голосом и тут же натянула на лицо профессиональное выражение равнодушного внимания. – Соседка? Отлично. Скажите, вы в курсе, что Ирина Павловна красила ногти?

Маша улыбнулась.

– О да! И не только на руках! Она и педикюр регулярно делала! И волосы постоянно подкрашивала! И маски для лица! Она была дамой с головы до ног!

– На дому делала? – уточнила Леля.

– Ну да. Она не выходила. Я уже говорила Леше, что…

– А кто делал? Вы? – нетерпеливо перебила Леля и поджала губы.

– Нет, что вы! Люба. Она маникюрша, но умеет и волосы красить, и укладку сделать, а еще – массаж. В общем, специалист широкого профиля.

– А почему ты мне о ней не сказала? – недоуменно спросил Леха.

– Забыла. Прости и не ищи подвоха. Люба приходит лет пять уже. Она так примелькалась, что я не воспринимаю ее как чужую.

– Так, может, это она чай принесла?

– Ирина Павловна никогда не просила ее о таких вещах. Люба – мастер, а не сиделка. Я же говорила тебе – она очень деликатная. Была. Она даже ко мне обращалась лишь потому, что я взяла с нее слово.

– Какой чай? – насторожилась Леля.

– В шкафчике на кухне, – ответила Ма- ша. – Он не распечатанный еще. А в старой пачке совсем немного оставалось.

– Я возьму для анализа, – сообщила Леля и вышла.

– Леша, поверь: Люба ни при чем. Не знаю, как это доказать, но так и есть.

– Мне нужны ваши отпечатки, – официальным тоном заявила Леля, выходя из кухни, и раскрыла чемоданчик.

Маша с готовностью вытянула руку.

– Заодно и мои возьми, – произнес Леха несколько сконфуженно. – Или это необязательно?

Леля на вопрос не ответила, обернулась и выразительно на него посмотрела.

Леха моргнул.

«Наверное, не хочет, чтобы наш разговор посторонние слушали», – решил он и каш- лянул.

– Можно я пойду? – спросила Маша, вытирая пальцы.

– Да, да, иди…те, конечно. Мы с вами свяжемся, – заторопился Леха, ускользая от Лелиных глаз.

Маша направилась к двери и, кажется, усмехнулась, выходя. Тишков закрыл за ней дверь, немного постоял, собирая в кулак мужество, и вернулся в комнату.

Леля стояла у стола и осматривалась – точно так же, как совсем недавно они с Машей.

– Ты же завтра хотела трупом старушки заняться? – миролюбивым тоном начал Тишков.

– Не смогла уснуть, – объявила Леля, гля- дя куда угодно, только не на него. – Меня мучил какой-то диссонанс.

– Накрашенные ногти? – догадался Леха.

Она кивнула.

– Ну представь: старухе восемьдесят пятый год, и вдруг – педикюр с маникюром.

– А так не бывает?

– Бывает, наверное, но в другой стране. У нас старухи от пенсии до пенсии дотягивают на хлебобулочных изделиях. Соседка Маша сказала, что эта ухаживала за собой регулярно. Интересно, на что?

– Это дорогое удовольствие?

– Недешевое. Особенно, если на дому.

Леля раскрыла чемоданчик и стала в нем ковыряться.

– Может, у нее какие-то сбережения имелись? Не век же она пенсионеркой была, – предположил Тишков, просто чтобы заставить Лелю взглянуть на него.

Не тут-то было. Леля продолжала в том же духе.

– Ты на квартиру посмотри. Это же нищета. А в кухне что?

– Да то же самое примерно.

– Значит, и питалась она в традиционном для пенсов духе. Зачем вообще ей маникюр?

– Намекаешь, что ее могла маникюрша убить? Но как? Или ты что-то обнаружила все-таки?

– Вчера стала брать материал из-под ногтей и вдруг задумалась: странно для бабульки так изгаляться. Следов посторонних ДНК, кстати, не нашла.