Телефонная трель вернула меня в реальность, мама звала на ужин.

– Иду, мамочка, – пообещала я и подмигнула луне.

Утро и три следующих дня, все как один, были похожи. А настоящая жизнь заждалась меня и вступила в свои владения только на выходных. Это были те самые выходные, плавно перетекающие в Новый Год и последующие праздники. Плюс десять дней законного отпуска.

Праздник прошел спокойно. Мы с Денисом поздравили родителей и вручили им свои подарки. Мой естественно сильно побледнел в ярких лучах его путевки в солнечный Египет на двоих. От счастья мама чуть не потеряла сознание, со слезами расцеловала брата и упорхнула в интернет смотреть местную погоду. Мне от брата достался тоже дорогостоящий презент и новости – он уезжает в столицу на все выходные. Что означало, на все новогодние праздники я останусь совершенно одна. И чем, интересно он думал, когда покупал билеты себе и родителям? Ну, точно не головой. Я сидела чернее тучи, для меня праздник был испорчен. И ни один из этих предателей, которых я называю своей семьей, даже вида не показал, что что-то не так.

– Да брось, Кир! Ты взрослая женщина, найдешь, чем себя занять. Позови кого-нибудь в гости, сама сходи. – Мама никогда не умела успокаивать.

– У меня нет друзей, мама! Я трудно схожусь с людьми.

– Вот и найдешь себе кого-то! Сходишь в наш клуб, развеешься, познакомишься. – На экране монитора, наконец, загрузилась картинка отеля, и мама мечтательно закатила глаза.

Папа китайским болванчиком кивал в углу дивана, брат хихикал рядом.

– Вот спасибо тебе, Диня, удружил! – Рыкнула на него. – Вы улетаете развлекаться, а я должна куковать тут одна. Вот начну волком выть с голода!

– Не начнешь! – Не отрываясь от компьютера, мама махнула на меня рукой. – Ты и сама прекрасно умеешь готовить.

– Угу, умеет. – Кивал папа.

– Сговорились? – Я вскинула руки и хлопнула дверью.

И я даже догадывалась к чему вся эта провокация. Они хотят меня с кем-то свести. У Дениса то в апреле свадьба, а там и до внуков недалеко, а я непутевая. Если не взяться за меня всерьез, то так и буду ходить в девках до седых волос. В своей комнате я улеглась на пол, уставилась в желтеющий потолок и медленно вдохнула. Выдохнула, потом опять вдохнула. Это всегда помогало успокоить нервы. В тот вечер со своей семьей в кавычках я не разговаривала, решила , утро вечера мудрее и легла спать.

На следующий день все провожали Дениса с его подружкой. Папа молча им завидовал и предвкушал свой отпуск на теплых песках. Мама досмерти зацеловала обоих, а я как обычно, прилюдное проявление чувств дается мне с большим трудом. Поэтому я просто помахала из окна своей комнаты и ему, и Алинке. Пусть катятся в свою столицу, а я и тут отлично проведу время.

Еще через два дня я отвезла родителей в аэропорт, и тут слезы хлынули рекой. Ну, не представляла я, как смогу остаться одна, да и не было никогда раньше такого. На душе заскребла тоска, я обняла маму и папу и даже почувствовала его тепло. Давненько этого не было, а ведь раньше, он уже и забыл, наверное, я была его сладкой дочуркой.

Махнула уменьшающемуся самолету и взяла такси до дома. Как оказалась в деревне я не заметила, ведь всю дорогу пропадала в мыслях о том, что теперь делать. А не завою ли я реально от одиночества? Расплатившись с водителем, я вышла и даже не заходила в дом. Заранее знала, что стены и тишина начнут давить, а отсутствие людей повредит мне и так неустойчивую психику.

Ноги сами понесли меня в любимый пролесок, почему-то именно там, среди деревьев мне всегда дышалось хорошо и свободно. Так и шла, пока не накатила усталость, которая повалила меня на мягкий снег. Я закрыла глаза и начала шоркать ногами и руками, делая ангела. Одежда быстро покрылась белыми мухами, снег налипал, утолщаясь, и тело понемногу мерзло. Снег пробирался в рукава и за шиворот, закрутился на волосах, а еще нападал мне в сапоги. Но вставать я все равно не спешила, а куда мне идти? Домой? Смотреть телевизор и пить ромашковый чай с бутербродами? Мысли о еде разбудили желудок, и я подумала, что перекусить все-таки не мешало бы. С трудом я заставила себя встать, отряхнулась, как следует, и потом вывалила из сапог сугробы.

Смеркалось. Интересно, а ведь, я даже не заметила, как стемнело. И как я умудрилась забрести так глубоко в лес? Надо бы ковылять отсюда скорее, опомнилась я. Все знают, что в наших сибирских лесах живет зверь. А такой глупой смерти я себе не желала.

Пробираться обратной дорогой через снежные завалы было уже не так весело. Ноги проваливались под наст, там застревали, а снег из сапог больше не было смысла выгребать. Холод все глубже проникал под одежду. К неприятным ощущениям присоединился еще и голод, и теперь домой хотелось уже бежать. В голове всплыла картинка открытого холодильника, что там у нас? Кажется, еще осталась картошка и мясо, поставлю все в микровалнуху на пару минут, и все дела.

Я представила запах еды, на душе потеплело, и я улыбнулась. Прямо у себя под ногами я заметила яркую синеву, ее отражал наст. Это была лунная дорожка. Я встала, как была по уши в сугробах и подняла подбородок, чтобы увидеть ЕЕ. Сегодня ОНА была красавицей – круглая, большая и манящая. Мое сознание растворилось в ее окружности, а тело наполнилось чем-то волшебным. Захотелось завыть, или просто проорать что-то вроде «ау-у!». Не знаю, сколько я вот так простояла, и не запомнилось, как рухнула всем весом на руки и выгнулась в неестественной позе. Тело задергалось в болезненных судорогах, вся кожа горела, а кости ломались, будто их кто-то жевал.

Той ночью домой я так и не вернулась.

Когда я снова открыла глаза, то испытала ни с чем несравнимую легкость, а еще море незнакомых до этого чувств. Сознание наполнили запахи. Со стороны города несло людьми и опасностью, а лес манил чем-то сладким. Туда я и отправилась мелкой рысью – в его глубь, на запахи.

Моя рысь иногда ускорялась и переходила в хороший бег. Мне нравилось скользить по лесному пространству, без остановки принюхиваясь ко всему и внимательно вслушиваясь. Открылось много до того неизвестного. Вот слева, а теперь уже позади, хрустнула ветка, это куница дрогнула, испугавшись моего присутствия. В норе на южной стороне греется ежиха с детишками, они тихо посапывают и пахнут землей. А еще я учуяла что-то вкусное и замедлила бег, постепенно превращаясь в натуральную статую. Ощутимо тянуло с запада. Я повела носом и стала подкрадываться, постепенно удлиняя шаг, а брюхом прижимаясь к снегу. Окончательно замерев на месте, я сделала фееричный прыжок, в котором преодолела овраг и вцепилась зубами в русака.

Заяц не дергался, а наоборот притих, в его круглых карих глазах застыл страх. Было вкусно. Нет не так. Такого удовольствия от еды я еще никогда не испытывала. Дальнейшая прогулка превратилась в увлекательное приключение. Ловкие лапы доставляли меня туда, куда мне хотелось. За ночь я изучила весь лес, ну, или огромную его часть. Познакомилась с местными. Их было немало. Зимой тут тоже есть птицы, белки, лисицы, зайцы, мне встретился олень, а еще я учуяла кабана. Опьяненная такой огромной, прежде невиданной свободой, я позволила себе гулять до рассвета, пока усталость не склонила меня к дереву. Я обнюхала окружность: опасности не было. Каждая клеточка моего тела была выжата как белье после стиральной машинки. Я свернулась в клубок и сразу провалилась в глубокий сон.

Не знаю, сколько я проспала, снов вроде не было. Мои глаза просто открылись, и я вернулась в мир, который теперь был намного реальнее, чем вся моя жизнь до этого. Хорошенько потянув позвоночник, я вильнула хвостом и побежала. Вчерашний ужин в виде русака уже растворился в желудке, и голод снова диктовал мне, что делать. Я вспомнила манящий запах кабана и попробовала учуять его снова. И у меня получилось это с первого раза. Он все еще гулял где-то поблизости, наверное, тут у него логово. Я двинулась. Холодок приятно щекотал подушки лап, шерсть блестела, все тело дышало свободой.