21. При окончании каждого года, требовать вам у профессоров письменного свидетельства об успехах каждого в науках. Сии письменные свидетельства, также и от себя об их честном поведении при рапорте представлять российскому министру…»[11]
Многие российские студенты, обучавшиеся правоведению за рубежом, оставили заметный след в истории. Достаточно упомянуть одного из создателей Свода законов Российской Империи, просветителя и «революционера» А. Н. Радищева, который обучался в Лейпцигском университете, и профессора Юридического факультета Московского университета С. Е. Десницкого[12], закончившего учебный курс в Университете Глазго и получившего там в 1767 г. степень доктора гражданского и церковного права.
Вместе с тем, следует сказать, что и в российских университетах преподавали известные правоведы той эпохи, в основном из Австрии и Германии – Ф. Ш. Штрубе де Пирмон, Ф. Г. Дильтей, К. Г. Лангер, Я. И. Шнейдер, которые внесли заметный вклад в сравнительно-правовое познание не только зарубежного права, но и тех правовых традиций, которые действовали в пределах Российской Империи[13].
В XIX веке основным проводником первого, «зарубежного», направления стало Министерство юстиции, которое в целях совершенствования законодательства и подготовки Свода законов Российской Империи не только предоставляло Комиссии составления законов[14] тексты зарубежных законодательных актов, но и предостерегало от соблазна их копировать:
«Россия… никогда не была управляема чуждыми законами; даже в самые смутные времена она сохранила свои предания, уставы и законы»[15].
Вместе с тем Министерство юстиции обеспечивало переводы на иностранные языки материалов, связанных с подготовкой Свода законов, чтобы обсудить проекты законодательных текстов с ведущими правоведами Западной Европы[16].
Проводником второго направления – «внутригосударственного» сравнительного правоведения – стало Министерство внутренних дел, которое регулярно отравляло экспедиции в горы Кавказа, Великую степь Евразии, таежные районы Дальнего Востока и Крайнего Севера для изучения действовавших там законов, обычаев, традиций неславянских народов Российской Империи.
Наиболее успешной была работа по изучению и обобщению адатов (обычаев) народов Кавказа с целью исполнения наказа Екатерины II, призывавшей побеждать не силой оружия, а правосудием и справедливостью[17], что можно было достигнуть только при сохранении горских обычаев и их гармонизации с общероссийским правом.
Эта цель была достигнута, о чем свидетельствуют не только положения Свода законов Российской Империи, закрепившие законы и обычаи «малых» народов[18], но и хорошо продуманная национальная политика России, которую Император Николай I требовал проводить «с любовью и кротостью», потому что «мы – христиане»[19].
Такое законодательство обеспечивало не только межнациональное согласие, но и стремительный экономический рост страны, что дало основание для его широкого признания как одного из лучших образцов правового развития той эпохи.
Не случайно на Первом конгрессе сравнительного правоведения, состоявшемся в Париже в 1900 г., было предложено различать пять основных правовых сообществ: французское, англо-американское, германское, славянское и мусульманское.
При этом очевидно, что под славянским правом понималось, главным образом, российское право. Украина, Беларусь, большая часть Польши (в то время – Царство Польское) входили в состав Российской Империи. Чехия, Словакия, Словения, Босния и Герцеговина, Хорватия были в составе Австро-Венгерской Империи. Из других славянских земель независимость сохраняли в то время только Болгария, Сербия и Черногория. Но и они развивались в основном в фарватере российского права.
К концу XIX века становятся бесспорными и международные позиции российской юридической науки, что подтверждают многочисленные, в том числе компаративистские, издания трудов российских правоведов за рубежом: М. М. Ковалевского – во Франции[20] и Великобритании[21], С. А. Муромцева – в Чехии, Австрии и Германии[22], Н. М. Коркунова – в США[23] и т. д.
Многие российские правоведы преподавали в самых престижных университетах Западной Европы. Достаточно упомянуть П. Г. Виноградова, который стал преемником Г. Мэна и Ф. Поллока на кафедре сравнительной юриспруденции в Оксфордском университете и, по общему признанию, внес существенный вклад в развитие британской компаративистской науки[24].
Сравнительное правоведение продолжало развиваться и после Октябрьского переворота 1917 г., несмотря на жесткие идеологические установки и ограничения советской эпохи.
В 1935–1936 гг. вышло в свет уникальное многотомное издание «Конституции буржуазных стран»[25]. В 1930–1940-е годы было подготовлено несколько крупных монографических работ, посвященных сравнительно-правовому анализу гражданского, торгового, финансового, уголовного права[26].
Ведущие позиции в сравнительном правоведении того времени принадлежали Всесоюзному институту юридических наук[27], Институту государства и права Академии наук СССР, юридическим факультетам Московского, Ленинградского и Свердловского государственных университетов, Всесоюзному юридическому заочному институту[28].
Новый этап в развитии отечественного сравнительного правоведения наступил с изданием в 1967 г. перевода на русский язык книги французского ученого Рене Давида «Основные правовые системы современности»[29].
Впоследствии было опубликовано множество компаративистских работ как российских[30], так и зарубежных ученых[31]. Во многих высших учебных заведениях появились кафедры, лаборатории, центры и отделения, ориентированные на преподавание сравнительного правоведения. Началось издание специализированных журналов – «Журнала зарубежного законодательства и сравнительного правоведения»[32], «Сравнительного конституционного обозрения» и др.
В 2000 г. было учреждено Российское общество сравнительного правоведения.
Но к настоящему времени этот мощный порыв к развитию сравнительного правоведения не только в значительной мере иссяк, но и не создал необходимый импульс для разработки методов решения прикладных задач.
§ 2. Причины застойного состояния методологии сравнительного правоведения
Можно указать несколько причин застоя в развитии приемов и методов решения практических задач, связанных с применением зарубежного прав.
Отечественная теория сравнительного правоведения так и не стала заниматься проблемами «повседневной» правоприменительной практики. Отчасти это объясняется тем, что некоторые ученые не желают либо не могут выйти за границы формата теоретического освоения материала. Но чаще это происходит потому, что их знания, опыт, навыки решения практических проблем никому не нужны.
