* * *
усну на плече на память
клонит ужасно
проведешь указательным вдоль позвоночника
нечему заканчиваться и начинаться
пунктир позвонков – из многоточия в многоточие
и в этой нелепости в этой странности
тринадцать ли
восемь
не все одно?
а следом пятнадцать по кругу пятятся
из осени в зиму
из осени в зиму
из осени в зиму
гниет зерно
в усталую почву не в пору кинутое
во впалом меж(ж)рéберьи
зашрамлено-зарыблено
темно
на дне дотлевает-мается
внутреннее смятение
поверхностная сумятица
механическое веретено
от тебя не останется
ни отчества ни фамилии
только протяжный звук
с которым истекает надеждой воздушный шарик
и в том кольцевая суть
бесконечное повторение
истлевшим прикосновением
осыпаться и уснуть
заживая
* * *
А давай…
…как будто мы на самом деле столкнулись в стеклянно-белом проходе торгового центра.
(с) Екатерина Макушина
когда во мне застревают слезы
я берусь за чужие стихи
острые неизлечимые
и эти фантомные боли
(не) случившегося (не) с тобой
поднимают из солнечного сплетения
живую воду
через грудную клетку и горло
до воспаленных глаз
сначала сухими позывами
жесткими спазмами
а за первыми каплями
равномерным потоком
становится легче дышится глубже
словно немертвая
главное не слушать
чужие песни
иначе
фантомной болью
можно попросту захлебнуться
* * *
Нет, мне тебя не нужно —
раз и два —
опаздывают верные слова,
жужжат натужно
в надтреснутой коробке
черепной.
Лети-лети с горы, бескрылый мой,
легко и кротко.
Твой уроборос непреодолим:
расплавленное станет ледяным
и снова день – полным —
полынно-полон…
Не мнимым размыканием сквозным,
а данностью, распятой в треугольник.
CARPE DIEM
1.
Бабочка-однодневка
успевает так много:
возникнуть, повзрослеть,
увидеть мир и принять его в себя,
передать эстафету.
Или не успевает,
смотрел ли кто-то ее глазами?
Мой день длится десятилетия,
и я не успеваю.
2.
Отпеваю сны, не умея петь, —
неустанная плакальщица
над гробом памяти,
над горькой заводью
неосмысленного,
несказанного,
выдуманного на треть,
невозможного на две трети.
3.
Спичечный коробок,
сожженный мартовской ночью
за воротами храма,
сдавший излет зодиакального лета
желтому пламени
почти без боя,
в который раз отпускаю
в грязную урну,
но все еще больно.
4.
Рано или поздно
случится жаркое, сенокосное.
Босыми ногами
чуя песок и камушки,
прорасту макушкой в звезды.
Все будет,
и ничего не останется:
ни страха, ни памяти…
* * *
Качнется день, и солнечная завязь
покатится в траву.
Течет, смолится вековечный август.
Ты будешь жить. Я тоже не умру.
Медовое пролито безлимитно
сияние,
сочится в водоем.
Мы будем жить, мы точно не умрем.
Безвременна иллюзия полета
опавшего листка.
А вдалеке
на выжженном пригорке машет кто-то
тростинкою в обугленной руке.
Нет, показалось… просто в загорелой.
Рыжеет поднебесная кайма,
земное тело
бережно согрето.
И ядерная скорчилась зима
над мегатонным летом.
Проза
Андрей Дмитриев
Родился в 1956 году в Ленинграде. Русский, советский писатель, редактор, сценарист.
Лауреат Пушкинской премии Фонда Альфреда Тепфера, премий «Русский Букер» и «Ясная Поляна», большой премии имени Аполлона Григорьева, премий журнала «Знамя», премии Ивана Петровича Белкина, премии Правительства Российской Федерации в области культуры (2013). Финалист премий «Большая книга», «Русский Букер».
Ветер Трои
Маршрут
Полезность географии предполагает в географе также философа – человека, который посвятил себя изучению искусства жить, то есть счастья. Страбон
Немногим позже, когда Тихонин будет объявлен в розыск, те из нас, с кем сочтет нужным говорить полиция двух стран, сильно разойдутся в описании его примет, но все мы, не сговариваясь, отметим, что седина у него – медная. С въедливым недоумением полицейские чины Турции и России будут допытываться, что же имеется в виду, ведь медно-рыжий цвет волос не может означать седину, или же речь идет о ее зеленоватом оттенке, свойственном старой меди? Эта, с позволения сказать, версия нас всех разозлит: зеленоватая седина – это же гадость, треш, уродство, ее даже представить себе тошно, а Тихонин – он собой хорош, и медь его седины хороша. Полицейским останется лишь гадать о цвете его волос, не передаваемом даже цифровыми фотографиями в документах – на них на всех волосы его темны и цвета неопределенного…
