– А мы не нарвёмся на твоих модных красных дружков?

– Дикие Земли на то и дикие – людей здесь не встретишь, если держаться южнее Торгового Пути. Обилие живности не позволяет свободно шататься по лесам.

– А. – кратко отзывается воровка, а потом восклицает, опомнившись: – Если тут нет людей из-за хищных тварей, то какого лешего мы тут забыли?!

Хороший вопрос.

Если б мы двинулись близ деревень, то дружинники пришли бы по наши души ещё до того, как мы найдём ночлег. Держать путь по землям вдоль княжества Емельяновых – ещё глупее. Скопление солдат там заоблачное после смерти одного из престолонаследников Вадока Емельянова.

Распутин убил Китмара на глазах маленькой княжны. На что он вообще после этого рассчитывал?

Будучи в близких отношениях с Идэр, я никогда не брал её на охоту и не упоминал о делах, которые я был обязан выполнять на службе у царя. Женщины могут причинять боль. Они способны убивать изощреннее и умнее, чем это делают мужчины. Но они жалостливы и нет ничего хуже, чем лицезреть плачущую деву, тоскующую по остывающему телу.

– Никуда от меня не отходи. – оборачиваюсь. Никто не отстает. Карамелька сбавляет шаг, вторя кобыле Нахимова.

– Гав.

Опускаю взгляд вниз, не понимая выходки девчонки. Инесса недовольно смотрит в ответ, скрестив руки на груди.

Ну что опять не так?

– Что ты делаешь? – измученно вздыхаю я, крепко сжимая поводья одной рукой. Левая кисть повержено лежит на колене. Прошло около пяти часов пути, а боль утихла лишь на половину.

– Ну, ты же приказываешь мне, как собаке. Я и веду себя как псина.

Всё в её поведении – демонстрация неповиновения. Что за необоснованная тяга к бунту? В её мире все такие взбалмошные?

– Может еще пометишь меня?

Оглядываюсь через здоровое плечо. Нева приветливо кивает, прямо сидя в седле. Ее белая кобыла манерно шагает по тропе. Стивер высовывается из-за девочки и одними губами просит о прощении.

– Это предложение? – Инесса вскидывает брови. – А мне заплатят?

– Это не так. – опускаю голову вниз, сдаваясь и позволяя волосам упасть на глаза. – Я расскажу тебе легенду.

– Это извращенный подтекст? – девица оживилась, ерзая в седле. Я подыгрываю, отодвигаясь подальше. Прохладный ветер не даёт забыть о мокрых штанах.

– Не исключено.

– Что ж ты сразу не сказал! В таком случае я внимательно тебя слушаю.

Инесса укладывается поудобнее и заплетает гриву Карамельки в косы. Маленькие когтистые пальцы аккуратно прочесывают черные пряди. Инесса с интересом глядит на меня снизу вверх. Её взгляд не задерживается на шрамах. Она игнорирует тот факт, что я едва её не убил. Всё это выглядит настолько правильно и умиротворенно, что становится не по-себе. И я оказываюсь прав. Из глубины леса слышится плач. Катунь останавливается, и я дергаю поводья на себя. Хастах недовольно бурчит позади. Дорога петляет, исчезая в сгущающемся лесу впереди. Из-за деревьев показывается миниатюрный силуэт. Девочка. Одетая в лохмотья, заплаканная, она неспеша ковыляет к нам навстречу. Инесса тянется вперед, высовываясь из-за Карамельки.

Что-то не так.

Ребёнок в такой глуши? Один?

Девочка закрывает лицо маленькими ладошками. Ее крестьянское платье грязное, с рваными рюшами по подолу. Волосы всклочены, свалянные вокруг колючек репейника. Хватаю Инессу за плечи и опускаю на седло, хоть она и дергается.

– Что ты делаешь?

Девочка все идёт, неумолимо приближаясь. Поднимаю ладонь, приказывая остальным остановиться. Серая кобыла Катуня нервничает, топая копытами по тропе и едва не наступая на ребенка.

– Почему мы остановились? – доносится изумленный голос Стивера. Идэр зло цыкает. Внутри разрастается плохое предчувствие. Инесса резко дергается, поднимаясь в седле. Свист. Я поднимаюсь вслед за воровкой. С трудом удерживаясь верхом, хватаю Инессу за рубашку и выдергиваю из седла. Она кричит и брыкается, когда я оборачиваюсь и усаживаю её позади себя. Стрела жалит мою спину. Наваливаюсь на воровку, и мы едва не падаем с Карамельки. От боли темнеет в глазах, стрела вышибает из меня воздух.

Западня.

Маленькая девочка стоит в пяти аршинах, размазывая слезы по раскрасневшимся щекам, скалясь беззубым ртом. Со всех сторон слышатся дикие крики, будто нас окружает целая армия. Быть может, так оно и есть. От одной мысли об этом голова идёт кругом. Инесса хватается за моё лицо и поднимает безвольно опустившуюся голову.

– Ты меня слышишь?

Её голос – одновременно близкий и далёкий. Выпускаю узду из единственной уцелевшей руки и дергаю кистью в воздухе, задирая ее над головой.

– Прячься за мной. – обращаюсь к Инессе, через боль ловя поводья поврежденной левой рукой. Мой голос тонет в гуле криков и смеха. С разных сторон на тропу выскакивают безумцы. Женщины и мужчины. Они вооружены всем, что только можно вообразить: кухонные ножи, гвозди, лук со стрелами, острые камни. Насчитываю более десятка незваных гостей. Никто из них не торопится нападать. Сумасшедшие скачут, крича песни и пугая лошадей. Это походит на вечера, когда попойки при дворце подходили к концу, а толпа лишь входила в раж.

Вокруг царит хаос. Лошадь крутится, не давая сконцентрироваться на происходящем. Спина немеет от боли, что только нарастает. Силуэты сплетаются в гогочущие пятна.

– Амур! – кричит Инесса, указывая мне за спину. Её бледная рука то появляется, то исчезает из-за моего плеча. С трудом заставляю Карамельку развернуться. Мален повалился на землю позади нас. К нему подскакивает женщина, вооруженная чем-то вроде покореженной кирки. Проржавевший железный наконечник, схожий с большим когтем, блестит кровью. Сумасшедшая кричит и смеётся, вырывая волосы со своей головы клочьями. Мален лежит на траве, сжимая ладонью раненную ногу. Катунь поражает лучника, стоявшего на камне справа от нас. Стрела впивается в его глаз с хлюпающим звуком, и мужчина деревенеет еще до того, как пораженная голова касается земли. Бросаю поводья Инессе и шарю руками по сумкам.

Звуки выстрела могут стать знаком для новых незваных гостей, но я не могу просто бросить Малена умирать.

Я не должен повторять его ошибки.

Карамелька, испуганная криками и резней, дергается под нами, пытаясь скинуть ненужный груз и сбежать. Выуживаю пару ножей, прикрепленных к кожаным ремням на жилете. Лошадь отнимает всякую возможность прицелиться. Инесса соскальзывает и исчезает внизу. Внутри все холодеет от ужаса.

Карамелька затопчет воровку.

Белоснежный конь княжны, словно молния, мчится мимо. Романова, выхватив топор у Стивера, сносит голову с плеч безумной женщины, не выпуская узду из другой руки. Лицо Малена окропляет кровь. Княжна продолжает двигаться вперед.

Перед глазами все расплывается.

Лошадь встает на дыбы и я, не успев ухватиться больной рукой за узду, падаю на спину. Подмерзшая земля встречает меня жесткими объятиями. Стрела рвёт кожу, забираясь глубже. Кобыла топчется. Перекатываюсь по земле, уворачиваясь от ее копыт. Вскоре Карамелька исчезает впереди, лавируя между кишащими всюду умалишенными. Возле меня возникает худосочный парень, одетый в грязные от крови лохмотья. Может, чуть старше Стивера. В его руках дубина, с торчащими отовсюду гвоздями. Я дергаюсь влево, когда он замахивается. Дубина врезается в землю, поднимая за собой клубы серой пыли. Стрела входит глубже в спину и хрустит, награждая меня новой порцией болевых ощущений. Поднимаюсь на ноги, чудом уворачиваясь от второго удара. Меня мотает из стороны в сторону. Хватаюсь за дерево и перевожу дыхание. Безумец смеется, одаривая лживой дружелюбной улыбкой. Метаю нож, но промахиваюсь. На помощь к безумцу поспевает второй. Ноги подкашиваются. Я валюсь на спину, ударяясь затылком. Снова мерзкий хруст обломившейся стрелы. Грузный мужчина с обожженным лицом замахивается молом, издавая победный рёв.

На мгновение я узнаю в нём себя. Эта мысль проносится быстро.

Нащупываю палку. Гладкую, обструганную и идеально ровную. Черенок от лопаты Инессы. Хватаю её и поднимаюсь. Опираюсь на неё как на трость. Хастах прорывается через толпу, размахивая моим мечом. До этого мгновения я даже не знал, что потерял его. Бью первого безумца, попадая заостренным концом в лицо. Он отшатывается и падает в паре аршин от меня. Умирает, не выпуская дубину из рук. Изуродованный грузный мужчина подходит ближе, оскаливая обломанные зубы. Отступаю. Все попытки выдернуть черенок из головы сумасшедшего оканчиваются неудачей.