Гай, взглянув через плечо на профиль Рики с легкой полуулыбкой, вдруг увидел в его лице пустоту тех трех лет и поспешно опустил глаза.
«Трущобы – зверь, пожирающий юность и душу людей». Чьи это слова? Если жителя Кереса, то он, несомненно, убедился в этом на собственном опыте. Старость обрушивается лавиной, мечты уходят. Тоскливая, пустая жизнь день за днем. Но как бы то ни было, те, кто хочет покинуть трущобы, сталкивается с презрением остальных – презрение, смешанное с завистью и неприятие остальных больно бьет тех, кто решает сразиться с судьбой. Такая вот альтернатива.
Если нет надежды, нет и крыльев для полета. Если не летишь, то и упасть не боишься. Но под лежачий камень вода не течет. Все знали это, но большинство сами ломали и выбрасывали свои крылья, потому что жить с ними не могли. «Реальность трущоб – сплошная черная стена, слишком большая, чтоб через неё перебраться», – думали они; и тех, кто осмелился бросить вызов этой стене, иронически называли героями. Но те, кто иронизировал, завидовали этим героям, ведь сами не могли ими стать. Оставалось лишь жалеть себя и топить горечь в выпивке.
Вот и у Рики была любимая фраза, которую он часто говорил своему партнеру, Гаю – только ему, как самое сокровенное: «Когда-нибудь мы распрощаемся с трущобами». До сих пор все, кто повторял эту фразу и покидал Керес, возвращались обратно – не проходило и месяца. Возвращались сломленные и отчаявшиеся. Но Рики это не пугало. Вновь и вновь он повторял: «Когда-нибудь. Обязательно».
4 годами ранее.
Это случилось через три месяца после неожиданного распада «Бизона». Однажды поздно вечером Рики, шатаясь, ввалился в комнату Гая.
– Как жизнь? – пьяно спросил он.
В нос Гаю ударил такой резкий запах спирта, что он не выдержал и отвернулся. Казалось, Рики не просто напился, а еще и выкупался в стауте. Гай, почувствовав странное беспокойство, чуть сжал губы и пропустил юношу внутрь.
– Что случилось, Рики? – нахмурившись, спросил он.
Но тот, будто и не услышал – подошел, покачиваясь, и вручил какую-то бутылку.
– Маленький подарочек...
Гай взглянул на этикетку и изумленно вздохнул. Галлюциноген, гораздо лучше и дороже стаута.
– Где ты это достал? – хрипловато спросил он.
Рики насмешливо хмыкнул.
Из несвязного бормотания Рики Гай не мог понять, что же случилось. Может, все было прекрасно, а может, он напился с горя. Поэтому Гай, заставив беспокойство замолчать, весело спросил:
– Смотрю, все отлично? Что-то хорошее случилось?
– Да, так, – презрительно хмыкнул Рики, подняв на Гая мутные от выпивки глаза, – «Вултан» Родже-Рена – тоже мне, большое дело.
– Издеваешься?
– Да какая разница, что это? Не молиться же теперь на этикетку? Просто скажи спасибо, да и все. И не спрашивай, где взял.
И громко рассмеялся. Гай беспокойно взглянул на него, не понимая, почему тот смеется – то ли издевается, то ли это просто пьяный смех.
Если Гаю не изменяла память, Рики начал меняться с тех пор, как однажды, довольно давно, они забрели в ночной Мидас в поисках легких денег. Карманы уже были полны кредиток, но Рики все было мало. «Что значит – „хватит“? Да до утра у нас в два раза больше будет», – сказал он, легонько похлопав Гая пониже спины. – «Богиня удачи Джамира нас сегодня любит, грех упускать такое. Если хочешь, возвращайся, а я тут еще пройдусь напоследок». И со странной улыбкой Рики растворился в толпе.
Он так и не вернулся к Гаю в тот день. Тот не очень беспокоился – не впервые же. Тогда он даже не подумал, что Рики может натворить дел. Скорее всего, просто сидел где-то и пил до утра. Но сейчас, если вдуматься... Наверняка тогда все и началось. Что же на самом деле случилось в тот день? Почему Рики никогда не упоминал об этом? А через месяц он вдруг пришел к Гаю и сказал: «Я ухожу из банды».
Изначально группа «Бизон» – тогда называвшаяся «Протектор» – возникла для защиты новичков, не имеющих никаких связей в трущобах, от ветеранов, которые так или иначе хотели подмять новичков под себя. «Бизонам» нужно было заявить о себе в мире, где все решается лишь насилием. В борьбе за существование право голоса имеют лишь победители; никто не может рассчитывать на то, что его пожалеют, будут оберегать. Если человек хочет занять свое место в жизни, если не хочет подчиняться другим – он должен стать сильным – таков один из законов трущоб. В одиночку не подняться, но вместе даже слабые становятся сильными. Особенно если их ведет кто-то, обладающий и силой и умом. Рики был именно таким. Еще со времени «Хранителя» его девизом было: «Если молча сидеть и ждать, ничего не изменится» и «Чужие задницы я лизать не собираюсь».
Рики был сутью «Бизона» – убери его, и группы не станет. Были те, кто пытался подольститься к нему, кто смотрел восторженными глазами, но одного холодного взгляда было достаточно, чтобы держать всех на расстоянии. Единственным исключением был Гай. Но, несмотря на это, люди тянулись к Рики – он притягивал самим своим существованием. Гай, Сид, Люк и Норрис были его верными сторонниками, всегда с радостью готовыми пойти за ним куда угодно. У них была мечта – они хотели стать главными в трущобах, но сами сделать этого не могли. Поэтому, когда Рики оставил свой трон, заменить его не смог никто. Для «Бизона» это оказалось смертельным.
Сперва все наблюдали за Рики в молчаливом изумлении, потом поползли завистливые слухи, потому что у него вдруг оказалось удивительно много денег. Он исчезал на некоторое время, потом появлялся с такой дорогой выпивкой, что в Кересе о подобной и не слышали. На все расспросы он отвечал лишь насмешливой улыбкой и спокойно пил, не обращая внимания на завистливые взгляды. Все хотели знать, что случилось, но какое там! Этого не знали даже Гай и самые близкие друзья.
«Эй, Рики, ты что, себе покровителя нашел из нуворишей?» – «Дурак, станет такой, как Рики, ублажать кого-то!» – «Хм, думаешь?» Подобные колкие шуточки и вопросы сыпались беспрестанно, но Рики только что-то бормотал в ответ, ничего не объясняя. «Бизоны» его почти не расспрашивали, не завидовали, не злились – для них он был все тем же Рики. Нет, разумеется, друзья что-то чувствовали. Рики всегда смотрел на мир иначе, чем они, потому сейчас они и не лезли к нему с расспросами, чтобы не разрушить отношения нелепой ревностью или еще каким-то пустяком. Поэтому Гай по-прежнему оставался его партнером, даже после того, как Рики оставил группу.
Но Гай не мог скрыть тревоги, когда пьяный Рики появился у него на пороге.
– Послушай, ты, случаем, ни во что не вляпался?
– Да так... Ну, чего ты на меня уставился?
– Не увиливай, а?
Гаю очень хотелось увидеть, что творится в голове Рики. Беспокойство появилось уже давно, но сейчас к нему примешалось какое-то странное раздражение. Он чувствовал, как мало-помалу рвутся нити, связывающие его с Рики. Может, тот знал, что беспокоит Гая, может, и нет. Вздохнув, он тихо пробормотал:
– Гай, шансы на дороге не валяются. Тем более если это шанс увидеть мир для полукровок вроде нас... Красть стаут, напиваться и все – мне это уже поперек горла!
Рики вдруг словно прорвало.
– Ты ведь тоже об этом мечтаешь. Жить хорошо, иметь, что захочешь. Будем сидеть и локти кусать – так навсегда отбросами и останемся. Мы с тобой сколько таких знаем! Гай, я так не хочу. Мне паршиво, я гнию здесь изнутри.
И, с непоколебимым упорством:
– Я выберусь отсюда, так или иначе.
Гай не знал, что довело Рики до этого. У жителей трущоб нет смысла в жизни. Может, Рики нашел свой смысл где-то в другом месте? Но Гай не мог спросить об этом, боясь, что если спросит, между ним и Рики что-то оборвется. Поэтому, наклонив голову, сказал только: «Вот как?» В горло словно вонзился шип. Гай скривил губы.
Мидас. Район №9, Керес. Трущобы без будущего.
Фактически, Керес от Мидаса ничего не отделяло. Оба стояли на одной земле, оба – под одним небом. Все так, но жители Кереса, этой «мусорной кучи, сборища бродяг и бандитов», как называли его обитатели Мидаса, не имели регистрационных карт – и получить их не могли. 9-й район со всеми его жителями навсегда был вычеркнут из регистрационного реестра и стерт с карты Мидаса. И неприязнь к трущобникам, родившаяся сама собой, незаметно навечно поселилась в сердцах жителей города развлечений.
