Очень хорошо помню Валентину Терешкову, Быковского (он мне нравился больше всех!!!), Николаева , Поповича
1965 год
Год очень бурный на события. Это год, когда я впервые оказался на море – сначала с бабушкой в Архипо-Осиповке, потом с родителями в Гудауте. Это первые морские, первые южные впечатления, купания. Кстати, в этом году я научился плавать. К этому же году относятся воспоминания о первом Дне Победы. Это первый год, когда в Советском Союзе начали отмечать День Победы, я очень хорошо это помню. Это нужно отнести, наверное, к заслугам Леонида Ильича Брежнева, который сам воевал, причем воевал, в отличие от Никиты Сергеевича Хрущева, не на уровне фронтового командования, а воевал в окопах на Малой земле. И сколько бы эти события потом ни пытались обсмеять, предать анафеме и девальвировать, война-то там была более чем серьезная, и голову сложить можно было запросто.
Я помню открытие монумента танку на Комсомольской площади, этот постамент, сваливающийся брезент, этот красавец танк, ИС-3, и как передавалось полное название – Иосиф Сталин – по понятным причинам, если не полушепотом, то негромко. И поразили меня (а были мы там с дедом и папой) мужики, они казались очень взрослыми, пожилыми, а на самом деле им было по 40, по 50 лет, бывшие танкисты. И эти белые, белоснежные нейлоновые рубашки, которые входили в моду, и на их фоне – обожженные руки, кисти, грудь, шея. С одной стороны, было очень страшно, а с другой стороны, это вызывало большое уважение.
Также я помню разговоры взрослых о переименовании Сталинграда в Волгоград и до сих пор сомневаюсь в правильности этого действия. Есть Сталинградская битва и есть площадь Сталинграда в Париже, а у нас нет такого города. Достаточно смешно. Сталинградская битва проходила на территории города Волгограда.
Тогда же появился первый советский юбилейный рубль – такая монета с изображением солдата Трептов-парке с мечом и с девочкой на руках. Их было много, я думаю, и сейчас где-то в коллекциях сохранились.
Я уже говорил, в этом же году была поездка на юг, я был свидетелем разговоров старших в компании Станислава Андреевича Раевского, его друзей из аппарата Совета министров и крупных провинциальных руководителей. Упоминалось о снятии Хрущева, о неком пленуме, я чувствовал, что в стране что-то произошло и произошло очень важное. И на самом деле так было.
И надо сказать, что тогда, с приходом Брежнева, конечно, никто не знал, какая эпоха нас ждет, но, что удивительно, люди из его когорты, которые реально воевали, говорили не о Победе, они говорили почти практически до конца жизни: «Война закончилась» – это для них было главное, не только то, что мы разбили фашистскую Германию, а то, что кончилась война, перестали погибать люди, перестали погибать товарищи. Сейчас, к сожалению, эта доминанта заменена – из телевидения слышно людей, которые вообще никакого касательства ни к Победе, ни к армии не имеют, скорее даже наоборот – кликушествуют о Победе: «Мы победили». Да ничего мы не победили – наше поколение, скорее, потеряло результаты той Победы. А они радовались тому, что кончилась война.
И самое главное впечатление и событие 1965 года – я пошел в школу. Это была 11-я школа, никакая не гимназия, не лицей. Школа расположена была рядом с моим домом, где мы жили, буквально через один дом, это было очень удобно. Это была добротная, хорошая школа, которая располагалась в специализированном здании – здании, кстати, с очень интересной историей. Сначала была построена до войны как школа, потом был госпиталь, потом в послевоенные годы там располагался Челябинский политический институт, нынешний ЮУрГУ, а рядом было несколько бараков, где располагались макеты какой-то техники, и мы мальчишками лазили и смотрели в щелки что-то похожее на паровоз, что-то похожее на тракторы или танки, какие-то машины, было страшно интересно.
Надо сказать, что мне очень повезло со школой – это была добротная советская школа. Первая учительница, Зинаида Васильевна Калинина, по сути, простая русская женщина, образованная без изысков, но очень любящая детей и знающая детскую душу. Она многому меня научила. И первые школьные впечатления (я же в садик не ходил, я бабушкин внук) – для меня это тоже было большим событием, так сказать, стрессом. Там я познакомился с Лешей Фокиным, с которым дружба, искренняя дружба, связывала меня в школьные годы, потом с некими шероховатостями – до зрелого возраста, но, к сожалению, люди меняются, деформация личности происходит, и закончилось все достаточно грустно. Но там было очень хорошо.
И появилось несколько одноклассников, разных ребят. В частности, вспоминаются разные истории (понятно, что в памяти остаются какие-то конфликтные, острые вещи). Так, например, такая история. Был у нас Костя Осипов, лилипут, который жил в деревянных домах, там, где сейчас расположен «Гипромез». Во время строительства новых зданий скалы взрывали динамитом, у Кости Осипова в доме треснула печка, и мы всем классом ходили смотреть, почему-то казалось это очень интересным – печка с трещиной на стене, в общем, но, видите, я помню до сих пор.
Костя, видимо, вследствие необычности своего вида, был мальчик очень конфликтный, где-то злобный. И однажды он поссорился со своей соседкой, с Нинкой Лопатиной, и воткнул ей в ногу перо от перьевой ручки, испачканное чернилами, и вроде бы была даже капля крови и был след. Второй инцидент, тоже из таких хулиганских, это Петя Елисеев, который, опять же, поссорился со своей соседкой. А нас пытались рассаживать мальчик-девочка, мальчик-девочка, только я сидел вместе с Лешей Фокиным, но нас тоже потом рассадили из-за болтовни, но это случилось не сразу, все-таки мы, мальчики домашние, были весьма дисциплинированные.
Так вот, Петя Елисеев, обидевшись, на перемене обошел ряд, подошел к портфелю, расстегнул его и, пардон, написал туда все, что у него было. На взгляд современных детей, когда я одной из современных первоклассниц рассказывал, она спрашивала: «А что кому было?» Я говорю: «Первого выгнали из класса, вызвали родителей, второго выгнали из класса, вызвали родителей». Она говорит: «Да, несправедливо – разные проступки, а наказание одно. Ну, написал в портфель – вылила, просушила, а тут ведь в ногу воткнул и след остался».
Вот такой насыщенный 1965 год был у мальчика Андрюши Важенина.
В этом богатом на события 1965 году произошло еще два интереснейших события. 14 апреля родился мой брат Алексей, которого я искренне полюбил где-то уже после семилетнего возраста. В младшем возрасте это маленькое создание меня страшно раздражало, я ревновал, был даже определенный комплекс, что он маленький, все внимание, которое отдавалось мне, передалось ему. Но потом (наверно, это естественный процесс) все это сгладилось и вылилось уже во взрослую дружбу и уважение, которое, к сожалению, волею судеб продлилось не очень долго – в 30 лет мы его потеряли.
Так вот, родился Алексей 14 апреля, а 18 марта (опять 18 марта!) состоялся полет Алексея Архиповича Леонова и космонавта Беляева в космос и выход Леонова в открытый Космос. Это я уже помню очень хорошо, с телепередачами, и я примерно соображал, что речь идет о крупном техническом достижении. Опять же – это очень грамотно, празднично подавалось, вызывало искреннюю радость и уважение к стране у окружающих без исключения, не могло быть вообще никакого скепсиса.
Я думаю, что если бы тогда рассказали о тех сложностях, которые сопровождали полет, в полном объеме, уважения бы прибавилось. А тогда было понятно, потому что было передано, что посадка проходила в ручном режиме, в нештатном; что приземлились в нерасчетной точке; что около двух суток спасательная экспедиция искала ребят. То есть не было такой лакировки действительности, как говорили позже.
Так вот, как связаны эти события? Я настолько был поражен этим событием, проникнут, что когда решался вопрос, как же назвать брата, родители хотели назвать его Сашей, но я, семилетний мальчишка, устроил такой бой, что назвать можно только Алексеем, иначе невозможно, и подходить не буду, и вообще – как это? – случилось событие, Алексей Леонов вышел в Космос, а мы назовем брата каким-то дурацким именем Саша. В итоге Алексей стал Алексеем.
