Несколько мгновений казалось, что дракон попытается взбунтоваться, но Роан вспомнил своё состояние, когда ему приходилось объезжать диких шатзийских ящеров, и перенёс его внутрь.

В рычании дракона послышались нотки обиды и даже что-то вроде поскуливания. Вспомнились слова Берси: «Совсем ещё малыш».

Вот так, в двадцать два года стать воспитателем новорождённого дракона. Роан снисходительно усмехнулся и мысленно погладил расстроенное существо. И стихии начали успокаиваться. Не совсем, конечно. Роана по-прежнему сильно тянуло дальше. Но теперь он чувствовал грань между своим растущим желанием и нетерпением дракона. Хотя, да, иногда они соединялись в одну общую жажду, снова заставлявшую его ускорить шаг. Но ведь он справится с этим? Верно?

Чем глубже Роан заходил в парк, тем больше тот становился похожим на лес. Но опытная рука мастера чувствовалась здесь даже больше, чем в прогулочной части, где клумбы чередовались с подстриженными кустарниками и причудливо изогнутыми деревьями. Среди тёмно-зелёных хвойных деревьев драгоценной россыпью рубинов и золота виднелись островки лиственных, высаженных с учётом осенних перемен. Такие парки растят поколениями.

Одного Роан не понимал, что заставило молодую красивую девушку искать уединения в дни, когда замок полон гостей, когда можно покрасоваться в новых нарядах, обсудить новости с подругами, пофлиртовать с приезжими аристократами.

Последняя мысль неожиданно вызвала у него такую ярость, что часть листвы с ближайших деревьев сорвало воздушной плетью. Он вынужден был снова остановиться, чтобы восстановить дыхание и выслушать вредное драконье шипение: «М-моя. Не от-дам».

– Заткнись, не то поверну обратно, – пообещал Роан, не особо веря, что сможет так поступить. Нет, дракона он переборет, но вот что делать с собственным желанием?

Однако ему поверили. Рассерженное шипение затихло. И тогда Роан доверительно сказал:

– Не сердись, дружище, мне это самому не по нутру. Разберёмся.

Отголоски недовольства развеялись.

Ещё через несколько шагов воздушный вересковый след свернул с основной дороги. Роан нырнул вслед за ним в заросли по едва различимой тропинке.

Лес стал гуще. Как-то резко, по-особому. Толстые стволы деревьев обвивал дикий плющ, сплетаясь над головой в сплошную сеть. Стихии Роана заволновались, почуяв магию. Он замедлил шаг и прислушался к себе, но опасности не ощутил. Скорее всего, здесь была поставлена несложная магическая защита, отводящая глаза, чисто ради того, чтобы не толкалось слишком много посторонних в местах, которые хозяева считали только своими. Подобная защита делалась для удобства, а не для безопасности, и против магов не работала.

Роан знал, что у них во дворце устроено так же. Но он именно знал, а ощущение магии до сегодняшнего дня было ему недоступно. Там, дома, эти места его, разумеется, принимали. А вот здесь в том своём прежнем состоянии он вряд ли прошёл бы.

Деревья расступились, образуя большую залитую солнцем поляну. Пока что Роан видел только её края справа и слева, потому что путь ему преградила изящная беседка, увитая плющом. Примерно половина её окружности была занавешена плотной тканью, внутри оттоманка и небольшая тумбочка со стопкой книг.

Здесь аромат малины и вереска был так силён, что Роан невольно оглянулся в поисках той, кто оставил его. Это было явно любимое укромное местечко Тэффи. Но, нет, девушки здесь не было. Только небрежно брошенная на оттоманке раскрытая книга говорила о том, что недавно она была здесь. А вот если беседку обогнуть…

Роан в который раз остановился, пытаясь унять пустившееся вскачь сердце. Тэффи там, он знал, осталось сделать всего несколько шагов, и он её увидит.

Сухой щелчок спущенной тетивы, свист стрелы и глухой удар в отдалении заставили его вздрогнуть и броситься вперёд.

Книжка, которую мне так не терпелось дочитать ещё вчера, одним своим видом вызывала тоску. Я перелистнула страницу и отбросила её. Ощущения героини показались надуманными и вычурными. Охи, ахи, мурашки, и ни словечка о настоящем, о том, как это бывает в жизни, как больно сжимается сердце, когда не можешь, не имеешь права даже смотреть на того, к кому так невыносимо тянет. А ведь ещё вчера я даже не знала о том, что он существует.

Какой ханг принёс его в наши края? Ну почему он не проехал мимо? И эта дурацкая охота. Если бы я не встретилась с ним на берегу, скорее всего, просто не заметила бы его в толпе гостей.

Я попыталась представить, как вижу его за праздничным столом, пробегаю равнодушным взглядом, и мне всё равно. Ну да, ну да… не заметила бы. Кого я пытаюсь обмануть?

Он пришёл вместе с магистром к отцу, а, значит, скорее всего, будет сегодня на ужине. Мне нельзя туда идти, совсем нельзя. Я совершенно не умею притворяться.

Зато там будет Вилена, которую он так нежно держал за ручку. Вот она-то своего не упустит. Я почувствовала боль в ладонях. С трудом разжала их, с удивлением увидела след от собственных ногтей.

Некоторое время я сидела, растирая дужки вмятин подушечками больших пальцев, и злилась на себя. Если глаза на мокром месте, нужно просто разозлиться. Очень помогает.

А ещё лучше вспомнить советы дяди Сигмара:

«Если что-то тебя встревожило, расстроило, если в душе гнев, бери лук и стреляй, пока подряд девять стрел не лягут точно в центр».

Когда-то, ещё при моём деде, он возглавлял гарнизон замка. А когда состарился, и его место занял Ингар, для Сигмара нашлось не менее важное дело – учить новичков стрельбе из лука и арбалета. Именно он взялся и за моё обучение.

Поэтому берём в руки себя и лук.

Далеко идти не придётся. Площадку для стрельбы я попросила оборудовать прямо здесь, на поляне за беседкой, в стороне от чужих глаз. Её и имел в виду отец, когда запретил мне охоту.

Девять стрел в центр. С первой попытки получилось положить рядышком только три, остальные разбрелись по мишени. И злиться бесполезно. Злость, гнев, переживания сбивают дыхание. А, значит, и рука становится не твёрдой.

Со второго захода пять. Уже лучше, Тэффи. Просто дыши спокойнее.

Восемь. Я почти молодец и почти успокоилась. Вот только для такого расстояния я выбрала более мощный лук, и руки уже устали.

Сейчас я вряд ли попаду девять раз подряд, только потому что пальцы мечтают побыстрее отпустить тетиву. И никакие напальчники не спасают.

Дядя Сигмар ушёл к Асхару год назад, но, как ни странно, при воспоминании о нём я испытываю только светлое и лёгкое чувство. Иногда мне кажется, что он стоит рядом и строго смотрит на меня, если я ленюсь.

Вот и сейчас, когда дыхание успокоилось, а лишние мысли ушли из головы, у меня появилось искушение остановиться на восьми попаданиях. Но, нет, я вздохнула и заставила себя пойти собирать стрелы. Хорошо меня вымуштровал старый лучник. Мне всего десять лет было, когда я пристала к нему с мольбой научить меня стрелять.

Он не стал отказывать, но сразу же предупредил: «На одну тебя тратить время не буду. Хочешь учиться – учись вместе со всеми. Но никаких поблажек. Будешь ныть – пойдёшь шить-вышивать».

Вот так. «Шить-вышивать» я не любила. Девять, значит, девять. Только отдохну немного.

Руки перестали дрожать, и я решительно настроилась на последнюю попытку.

Щелчок тетивы. Свист. В центр. Мир сузился до чёрной точки на мишени. Вторая стрела легла на указательный палец.

И в этот момент меня захлестнул запах хвои и специй. Размеренный, спокойный выдох сменился судорожным вдохом. Можно было не проверять, куда полетела стрела. Уж точно не в цель. Столько времени потрачено зря. Я повернулась, дрожа от ярости:

– Я опять промахнулась из-за вас, – получилось резко.

– Простите, Стефания. Я вас напугал, – негромкий голос с бархатными нотками вызвал во всём моём теле уже иную дрожь.

Он снова был слишком близко ко мне, непозволительно близко для постороннего мужчины. Чтобы смотреть ему в лицо, нужно было поднять голову, а я не могла решиться на это. Опять оцепенею и выдам себя. Поэтому взгляд мой остановился на уровне его груди.