3) «А он кряхтел, кривился, мок» /5; 78/, «А доктор бодро доктор сел за стол, / Икнул осатанело» /5; 383/ = «А она сопит, икает» /5; 461/.

Однако действия главврача напоминают поведение не только Нелегкой, но и Кривой: «Но и врач не лыком шит — / Он хитер и осторожен» = «Вдруг навстречу нам живая / Колченогая Кривая — / морда хитрая»

И главврач, и Кривая обещают лирическому герою спасение и обращаются к нему, используя похожую лексику: «Смени, больной, свой быстрый бег / На здравый смысл больничный!» /5; 375/ = «Ты, — кричит, — стоишь над бездной, / Я спасу тебя, болезный» /5; 459/ (а «над бездной» герой находился и в «Истории болезни»: «Я лег на сгибе бытия, / На полдороги к бездне, / И вся история моя — / История болезни»; похожа даже рифма в этих цитатах: «бездной — болезный» и «бездне — болезни»).

В песне «Ошибка вышла» герой говорит о своем состоянии во время пыток: «И слезы с искрами из глаз» (АР-11-39). Поэтому Кривая скажет ему: «…слёзы вытру я!».

В обоих произведениях герой оказывается в изоляции от людей: «Мне здесь пролеживать бока / Без всяческих общений» /5; 407/ = «Ни души вокруг единой» /5; 458/. Но, ухватившись за возможность спасения, он готов даже выпить с врачами и угостить выпивкой Кривую: «И я воскликнул: “Свят-свят-свят!”, / И грохнул персонал <.. > Я, обнаглев, заверещал: / “Бегите за бутылкой!”» /5; 388, 390/ = «“Брось креститься, причитая: / Не спасет тебя святая богородица”. <.. > Я воскликнул, наливая: / “Вывози меня, Кривая! / Я на привязи”. <…> И упали две старухи / У бутыли медовухи» (АР-1-14, 16) («И я воскликнул» = «Я воскликнул»; «Свят-свят-свят!» = «святая богородица»; «за бутылкой» = «у бутыли»). Кстати, на привязи оказался герой и в песне «Ошибка вышла»: «Подручный — бывший психопат — / Вязал мои запястья» (а реплика Нелегкой «Не спасет тебя святая богородица!» по сути повторяет слова ворона из первой песни: «И ворон крикнул: “NevermoreV»).

Перед этим же лирический герой унижался: «Я даже на колени встал, /Як тазу лбом прижался» = «Падал я и полз на брюхе», — так как понимал, что его может ожидать: «А вдруг обманут и запрут / Навеки в желтый дом?» /5; 389/ = «Подо мной песок зыбучий / да обманчивый» /5; 462/; «Напоминает — прямо в морг / Выходит зал для пыток» /5; 80/ = «Место гиблое шептало: / “Жизнь заканчивай!”» /5; 462/.

Но наряду с этим герой называет себя баламутом: «И раньше был я баламут» /5; 395/ = «Не везло мне, обормоту, / И тащило баламута / по течению» /5; 467/. Поэтому он пытается вырваться на свободу: «Я злую ловкость ощутил / И прыгнул, как марран» /5; 404/ = «Озираюсь, задом пячусь, / с кручи прыгаю» /5; 133/.

И напоследок отметим еще один пример одинаковой лексики, что говорит в пользу единого подтекста: «Яздесь баклуш могу набить / Несчетное число!» /5; 407/ = «Занесет ли в повороте, завернет в водовороте — / Бью баклуши я» (АР-1-22).

Примерно в одно время с «Двумя судьбами» шла работа и над стихотворением «Палач», поэтому между ними также наблюдаются сходства — например, одинаковое обращение палача и Кривой к лирическому герою: «Он сказал мне: “Приляг”» (АР-16-188) = «Сядь, — сказала, — на закорки» (АР-1-16); «Успокойся, не плачь» = «Не горюй, — кричит, — болезный» (кстати, болезным, то есть вызывающим жалость, предстанет герой и со слов палача: «При ваших нервах и при вашей худобе / Не лучше ль чаю или огненный напиток?»); «Он взял салфетку и отёр меня шутя» (АР-16-188) = «Слёзы вытру я!»; «Я — твой верный палач» = «Я — Нелегкая!».

Да и сам герой одинаково реагирует на поведение палача и двух судеб: «Он сбросил черное, я взвыл и лег ничком» (АР-16-188) = «Взвыл я, ворот разрывая <…> Падал я и полз на брюхе» (АР-1-8, 10); «Я был настолько этим жестом ошарашен. / Что я замолк и шмыгнул носом, как дитя» (АР-16-18 8) = «Глядь, плыву не в одиночку — / со старухою. / Я молчал и удивлялся» (АР-1-15); «Я кричу: “Я совсем не желаю петлю!”» /5; 474/ = «Я кричу — не слышу крика»; «Я нахально леплю» (АР-16-192) = «Вру, как стерва, я» (АР-1-16).

Кроме того, палач говорит герою: «Право, я не шучу, / Я смотрю делово». А в черновиках «Двух судеб» уже сам герой обратится к Кривой: «Ты от веку деловая, вывози меня, Кривая» (АР-1-20). Такой же характеристикой наделяются «главный спец по демократам, бывший третий атташе» в «Инструкции перед поездкой за рубеж»: «Но инструктор — парень дока, I Деловой, попробуй срежь!», — и власть в черновиках «Дня без единой смерти»: «Указ составлен делово: / Не нужно пулям бить поклонов, / Во имя жизни миллионов / Не будет смерти одного» (АР-3-89). Этот мотив был разобран в главе «Тема пыток» при сопоставлении «Палача» с «Таможенным досмотром» (с. 939).

Но продолжим анализ «Палача» и «Двух судеб».

И палач, и Кривая обещают герою помощь: «Чем смогу — помогу» = «Я, мол, вывезу».

В «Палаче» герой иронически признаётся: «И исчез к палачу / Неоправданный страх», — и этот же страх у него возникал перед Нелегкой: «Не вяжу от страха лыка».

И палач в «Палаче», и «гиблое место» в «Двух судьбах» обращаются к лирическому герою шепотом: «Вдруг сзади тихое шептанье раздалось» = «Место гиблое шептало: / “Жизнь заканчивай!”» /5; 462/ (а в первом случае у героя тоже заканчивалась жизнь: «… Что завтра — пытка, завтра — казнь, и кончен бег» /5; 475/).

В концовке «Палача» читаем: «Но мне хотя бы перед смертью повезло», — и в «Двух судьбах» герой говорил о невезении: «Не везло мне, обормоту» /5; 467/.

И, наконец, если с палачом герой пьет чай, то Кривой он наливает медовуху, причем в обоих случаях занимается самобичеванием, так как испытывает симпатию к Кривой и к палачу: «Посадила на закорки. / Это было даже мило <..> И упали две старухи / У бутыли медовухи» (АР-1-16) = «Я почти раздавил свой неострый кадык, / Когда в келью вошел этот милый старик» /5; 474/ (а конструкция «это было даже мило» находит еще более точное соответствие в «Палаче»: «Но он залез в меня, сей странный человек, — / И ненавязчиво, и как-то даже мило» /5; 475/); «Я воскликнул, наливая» = «Друг другу льем — беседа льется — благодать!» /5; 474/.

Если же сопоставить стихотворение «Палач» с «Песней о Судьбе», то и здесь можно заметить одинаковое обращение с лирическим героем Судьбы и палача. Например, оба «пугаются» его активной деятельности: «Бывают дни, когда я голову в такое пекло всуну, / Что и Судьба попятится, испуганна, бледна» = «Когда я об стену разбил лицо и члены / И все, что только было можно, произнес, / Вдруг сзади тихое шептанье раздалось: / “Я умоляю вас, пока не трожьте вены»; и берут его на жалость: «Скулит, глаза навыкате, и слезы — как слюна» /5; 427/ = «Мы гоняли чаи — / Вдруг палач зарыдал» /5; 142/.

В свою очередь, и герой одинаково обращается к своим врагам: «Не надо за шею!» /5; 105/ = «Я не очень люблю, / Когда душат меня» (АР-16-192); «Уже сатанею…» /5; 105/, «Плету ахинею, / Что ласков я с нею» (АР-17-130), «А сам я наглею» (АР-17-130) = «Я нахально леплю, / Сам себя сатаня» (АР-16-192)[2523]; «В обнимочку с нею, / Люблю и лелею» (АР-17-130) = «Накричали речей / Мы за клан палачей»; «А сам я балдею» (АР-17-130) = «Я совсем обалдел — / Чуть не лопнул, крича»; «Я стал тогда из жалости подкармливать Фортуну» /5; 104/ = «И посочувствовал дурной его судьбе» /5; 140/; «Кричу на бегу: / “Не надо за шею!”» /5; 105/ = «Я кричу: “Я совсем не желаю петлю!” <…> Что завтра — пытка, завтра — казнь, и кончен бег» /5; 474–475/ («кричу на бегу» = «кричу… бег»; «Не надо за шею!» = «не желаю петлю!»).

Различие же наблюдается в том, что в «Песне о Судьбе» лирический герой говорит: «Палач мне поверит — / Зайду невзначай» (АР-17-130). А в ранней редакции «Палача» (1975) так поступит сам палач: «Печальный тихий человек — случайный гость» (АР-16-190). Здесь же герой изъявляет желание повеситься, поскольку не в силах больше биться головой о стену: «Ну хоть бы крюк, ну хоть бы верный ржавый гвоздь» (АР-16-190) (как в стихотворении «Свечи потушите…», 1972: «Иль поглубже вбейте под карниз гвоздок. <…> Без палача / (Палач освистан) / Иду кончать / Самоубийством»). А в «Песне о Судьбе» он сам хочет пойти к палачу, чтобы тот его повесил: «Неужто старею? / Пойти к палачу — / Пусть вздернет на рею, / А я заплачу».