В «Театрально-тюремном этюде на Таганские темы» (1974) Высоцкий упоминает своего друга и соавтора ряда спектаклей Театра на Таганке: «Привет тебе, Андрей, Андрей Андреич Вознесенский, / И пусть второго бог тебе пошлет]» (АР-4-202); а в рукописи песни «Про речку Вачу и попутчицу Валю» (1976), прикрываясь ролевой маской, с юмором говорит о своем отношении к вере: «Но послал господь удачу [Будет господу свеча] Заработал свечку он (Я не зря в него влюблен). / Углядев, как горько плачу, / Он шепнул: “Валяй на Вачу — / Торопись, пока сезон!”» (АР-2-91). При этом выделенный курсивом оборот встречается еще в ряде песен: «Но послал <мне> господь попутчика — / Как и я, он служил в пехоте» («Про попутчика», 1965; АР-5-15), «Послал же бог на головы нам олухов! / Откуда нефть — когда кругом тайга?» («Тюменская нефть», 1972; АР-2-76), «Как-то добрый наш всевышний осерчал, / И послал господь родителям сыночка» («Мореплаватель-одиночка», 1976; АР-10-132).
Такой же прием используется в «Балладе о детстве» (1975): «Спасибо вам, святители, / Что плюнули да дунули, / Что вдруг мои родители / Зачать меня задумали». Да и в «Балладе о маленьком человеке» (1973) «послал господь родителям сыночка»: «Не жди от ближнего, / Моли всевышнего — / Уж он всегда тебе пошлет ребенка лишнего» (АР-6-134). В данном контексте стоит отметить наличие в «Балладе о детстве» скрытой полемики с известной блатной песней: «Я вышел родом из еврейского квартала, / Я был зачат за три рубля на чердаке. / Тогда на всех резины не хватало, /Ия родился в злобе и тоске» —> «Но зачат я был ночью, порочно <…> Я рождался не в муках, не в злобе» (другая вариация этого мотива встречается в «Моем Гамлете»: «Я был зачат как нужно, во грехе, / В поту и в нервах первой брачной ночи»).
А теперь вернемся к цитате из «Мореплавателя-одиночки»: «Как-то добрый наш всевышний осерчал, / И послал господь родителям сыночка», — и сравним ее со стихотворением «Вооружен и очень опасен» (также — 1976): «Всевышним чаша испита <…> Он так устал от добрых дел <…> Осточертели вы ему» (АР-6-181) («всевышний осерчал» = «Всевышним… осточертели вы ему»; «добрый» = «добрых»).
Похожая ирония имеется в «Лекции о международном положении» (1979): «Плывут у нас по Волге ли, по Каме ли / Таланты — бог над ними перст простер. / Руслан Халилов — мой сосед по камере. / Там Мао делать нечего — хитер!» (АР-3-136).
Таким образом, взаимоотношения Владимира Высоцкого с Богом и с христианством были достаточно сложны и неоднозначны (что, впрочем, характерно для любого настоящего поэта). Как говорил журналисту Андрею Земскову друг Высоцкого Леонид Мончинский: «Ты знаешь, после того, как он впервые пережил клиническую смерть, я его спросил: как там? Он тогда рукой махнул: ни черта там нет![1241] А вот после второго раза Володя сильно изменился внутренне, стал очень верующим человеком, беседовал со священниками»[1242] [1243].
«Первый раз», напомним, случился в июле 1969 года в Москве, а второй — в июле 1979-го в Бухаре. И в том же 1979 году во время очередного приезда в Америку Высоцкий рассказал Павлу Леонидову историю, ставшую впоследствии знаменитой благодаря пересказам Сергея Довлатова: «Знаешь, я в Канаде был. В Монреале. Жил в отеле “Хилтон”. И там окончательно убедился, что Бог есть. У меня эти сволочи из всех песен на записях Бога изымают.^37 <…> А перед Канадой я, естественно, был дома на Малой Грузинской. Перед запоем был. И оттого не спал. Вышел как-то раз на улицу. Покурить. Подошел к фонарю. Время пять утра. Прикурил. Гляжу, подходит ко мне паренек. Обаятельный, до чертиков! Подходит и говорит, как к иконе обращается: “Вы — Владимир Высоцкий? Дайте мне, пожалуйста, автограф!” <…> а я в эти свои периоды — злой, как собака. Ты же знаешь. Я ему в ответ: “Иди ты..!” <.. > А вот сейчас был в Монреале… или в Торонто, ночью не сплю.[1244] Я теперь и на всех стадиях не сплю. Там, в отеле “Хилтон”, знаешь — длинный балкон. <…> Выбираюсь я на балкон. Закуриваю и вдруг вижу: чуть поодаль стоит мой самый распролюбимый киноактер Чарльз Бронсон. Надо же! Я к нему. По-французски я объясняюсь. Подхожу и начинаю, мол, вы мой любимый артист, а я — тоже артист, а он, не поворачивая головы, даже и не говорит мне, а швыряет в меня: “Гоу!”. И я вспомнил того мальчугана. И подумал: “Чтобы плюнуть в ответ так точно! Нет, Бог есть всюду, везде и всегда”»[1245].
Эту же историю, но с несколько иными подробностями, рассказал Михаил Шемякин: «Как-то раз я потащил его в кино на фильм “Однажды на Диком Западе”. С тех пор он стал грезить Бронсоном. Ввалился ко мне по возвращении из Северной Америки. И первое, что произнес: “Мишка! Бог есть!”. На одном из приемов в Монреале он увидел Бронсона, который стоял у колонны и в одиночестве курил. Высоцкий подошел, чтобы выразить свое восхищение. Тот, не оборачиваясь, сквозь зубы произнес: “Fuck off!”. <…> Володя сильно переживал унижение, а потом сказал, что вспомнил, за что был наказан. Рассказал мне: стою я как-то в шесть утра в Москве. Голова гудит с похмелья. Промозгло, зябко, метет легкий снежок. Одна только мысль — где достать бутылку. Останавливаю подряд несколько такси. Как назло, ни у одного таксиста водки нет. А тут какой-то одинокий прохожий, молодой парень, вдруг меня узнал. Подходит: вы Высоцкий? Я вас узнал! А я ему так зло говорю: иди на х..! Ведь одна мысль только в голове: где достать выпить. Парень был ошеломлен, как будто я влепил ему пощечину, тихо так повернулся и поплелся прочь. Когда он скрылся за углом, у меня дико защемило сердце. Что же я наделал?! И вот через Бронсона свершилась расплата»^40.
В конце 0 970-х Высоцкий говорил режиссеру Лесю Танюку о закарпатском городе Мукачево: «Я туда пацаном ездил. К родичам. Отдыхали на Латорице. Красотища — не нарисуешь! Замок на горе, в небесах, выше — один Бог»10^.
А режиссер Одесской киностудии Владимр Мальцев привел такую деталь: «Володя сам иногда поражался, откуда ему пришло в голову то, что он написал. Он считал, что это через него с нами разговаривают небеса»™42.
Интересными воспоминаниями о встрече с Высоцким в октябре 0975 года поделилась врач кардиологической бригады скорой помощи Ростова-на-Дону Светлана Гудцкова: «За день до отъезда попросил отвезти его в Новочеркасск на заутреню в собор. Я, конечно, нашла машину и договорилась встретиться следующим утром у входа в “Интурист”.
А ночью, в первом часу, позвонил Бортник: “Света, приезжай. Володя плохо себя чувствует!..” Я никуда не поехала: ночь же! Утром подкатила на автомобиле своей подруги Шуры Губаревой в 6 утра — это помню точно. Вахтер сказал, что Высоцкий просил меня подняться в номер. Вхожу — Володя лежит с температурой: снова почки. С ним Ваня… Мы, конечно, никуда не поехали. Я дала несколько таблеток, сделала инъекцию анальгина.
Настроение у Володи было — хуже некуда. Сказал, что ночью ему звонили, вроде бы из КГБ, обвиняли в том, что он якобы был в казацком курене и пел антисемитские песни»1043.
Таким образом, в октябре 1975 года Высоцкий не смог посетить заутреню по причине звонка из КГБ, который его окончательно вымотал. А два месяца спустя вся эта история найдет отражение в «Разбойничьей песне»: «Не успеть к заутренней — / Больно рано вешают».
Еще несколько важных свидетельств на данную тему оставил Леонид Мончинский. Например, с его слов известно о посещении Высоцким 14 июня 1976 года (в день прилета в Иркутск) Никольской церкви, расположенной в поселке Листвянка — в 500 метрах от озера Байкал: «Таких людей, как Володя, я больше не встречал. У него было уникальное чувство Господа; я наблюдал его не раз. Вот случай. Однажды мы посетили Никольский храм в Забайкалье. Какие чудесные глаза у него были в церкви! Глядишь — не насмотришься… Там глаза не лгут. Верующая дама, которая отперла для нас храм, узнала песенного “блатаря” Высоцкого и очень ревностно наблюдала за нами. Но, пообщавшись, поразилась Володиному ощущению Бога. Когда Господь призвал его к себе, он не сопротивлялся…»1044. А в ноябре 2009-го Мончинский рассказал следующее: «…когда он жил у меня в Иркутске, то вставал утром на молитву вместе с моей верующей мамой, совершал крестное знамение и молился. Мы с ним заходили в действующий храм»11145.
