Кстати, выражение «делиться опытом» — распространенный коммунистический штамп — обыгрывается и в песне А. Галича «Мы не хуже Горация» (1966): «Бродит Кривда с полосы на полосу, / Делится с соседской Кривдой опытом», — что можно сравнить с советской пропагандистской риторикой: «Коммунистическая партия Советского Союза считает своим обязательным долгом не только делиться своим опытом, но и заимствовать для себя всё полезное из опыта братских партию^².

Если же говорить о творчестве Высоцкого, то предшественницей «Сказки про нечисть» является «Нейтральная полоса» (1965), где враги героев охарактеризованы так же, как нечисть: «Слышен русский громкий плач и нерусский — тихий» /1; 424/ = «Где по веткам скачут бесы, не по-русски говорят» /1; 526/. А положительные герои «Нейтральной полосы» ведут себя так же, как стрелок в «Сказке про дикого вепря» (1966): «Наши пограничники — храбрые ребята» = «А стрелок: “Ну, хоть убей — не возьму!”»; «Ему и на фиг не нужна была чужая заграница» = «Мол, принцессу мне и даром не надо». Да и враги ведут себя похоже: «Будет свадьба, — говорит, — свадьба, и шабаш!» = «А король: “Возьмешь принцессу — и точка!”» (черновик: «…и баста!»: АР-11-11). Еще раньше так высказывался лагерный повар в стихотворении «На мой на юный возраст не смотри…» (1965): «Бог накормить тремя хлебами смог, / По пайке выделил — и хватит, благодарствуй! / И повар наш шурует на глазок: / “Сам бог велел обвешивать — и баста!”» (АР-4-176).

Отметим еще ряд общих мотивом между «Песней Соловья-разбойника и его дружков» и «Маршем футбольной команды “Медведей”» (1973): «Вперед, к победе! / Соперники растоптаны и жалки — / Мы проучили, воспитали их» = «Как да во бору дремучем / Добра молодца прищучим, / Уму-разуму научим, / Пропесочим и проучим» (АР-12-96); «Приятен хруст ломаемых костей» (АР-6-115)81з = «На кустах костей навесим» /4; 180,/ (сравним также в черновиках «Таможенного досмотра»: «“Под пресс его, под автоген!” — / В костях какой-то скрежет»; АР-4-207); «Мы — дьяволы азарта / Кошмарные'.» /4; 374/ = «У меня такие слуги, / Что и самому мне страшно» /4; 181/; «В тиски медвежие / Попасть к нам — не резон» = «Ну-ка, рукава засучим, / Путника во тьме прижучим»; «Соперники растоптаны и жалки» = «Пропесочим и прищучим»; «А в общем, мы — ребята нежные / И с юношеской чистою душой» (АР-6-114) = «Мы — ребята битые <.. > Даже совесть чистая» /4; 180–181/.

Таким образом, «Медведи» — эта же самая нечисть, иллюстрацией чему может служить также перекличка между «Песенкой про Козла отпущения» и «Песней Соловья-разбойника и его дружков»: «Например, Медведь — баламут и плут — / Обхамит кого-нибудь по-медвежьему» = «Воду во реке замутим».

Наконец, если нечисть в «Песне Соловья-разбойника и его дружков» грозится: «Свалим и в песке зыбучем / Пропесочим и прищучим», — то и «спецотряд из тех ребят» в «Дне без единой смерти» (также — 1974) ведет себя идентично: «И будут вас валять в пыли, / Достанут вас из под земли» (АР-3-86), «Приказано валять в пыли / И доставать из-под земли / Еще дышащих, тепленьких, в исподнем. / Мы будем вас снимать с петли / И напоказ валять в пыли…» (АР-3-90). А восходит этот мотив к стихотворению 1968 года: «Не печалься, не качайся / Под тяжелой ношей золотой, / Ведь на приисках начальство / С позолоченной душой! / Как узнаешь, что он хочет, / Что он на сердце таит? / Он сначала пропесочит, / А потом позолотит» /2; 577/.

В подобном же смысловом ключе говорится о «пропесочивании» и в лагерной песне «В младенчестве нас матери пугали…» (1977): «Не раз нам кости перемыла драга — / В нас, значит, было золото, братва!». Причем последняя строка напоминает песню «Старательская. Письмо друга» (1969): «Не боись: если тонешь, дружище, — / Значит, есть и в тебе золотник».

А в песне «Ошибка вышла» (1976) лирический герой подробно расскажет о том, как власть пропесочивает его самого: «Тут не пройдут и пять минут, / Как душу вынут, изомнут, / Всю испоганят, изорвут, / Ужмут и прополощут».

Одновременно с «Песней Соловья-разбойника и его дружков» были написаны «Куплеты нечистой силы» и «Куплеты кассира и казначея», главные герои которых тоже ведут одинаково, что говорит в пользу упомянутого подтекста: «И кто я теперь — самому не понять» = «И я забыл, кто я?» (АР-12-124); «Скуку да тоску наводим» = «Но нас берет тоска» (АР-12-120); «Как в обстановке такой сохранять / Нашу нечистую силу?» (АР-12-134) = «Потому и стараемся / Изнутри и извне / Сохранить равновесие / В этой самой казне» (АР-12-122) (заметим, что сохраняет равновесие и один из трех ликов персонифицированной власти в черновиках «Четверки первачей», написанной примерно в это же время: «А последний соблюдает статус-кво: / Он бежит ни для чего, ни для кого» /4; 428/; а про власти, которые вместо сломанной Таганской тюрьмы начали в 1974 году строить новое здание для Театра на Таганке, в «Театрально-тюремном этюде на Таганские темы» было сказано: «Затеяли на площади годков на десять стройку, / Чтоб равновесье вновь восстановить»). Кроме того, бахвальство кассира и казначея: «Мы не тратим из казны / Ни копейки просто! / Это с нашей стороны — / Чистое геройство» /4; 409/, - напоминает концовку «Песни Соловья-разбойника и его дружков»: «Всё путем у нечисти, / Даже совесть чистая!».

Что же касается образа леса, то, начиная с 1966 года, он прочно входит в систему художественных образов Высоцкого. Уже в следующем году появляются «Сказка о несчастных лесных жителях» и «Сказка о том, как лесная нечисть приехала в город». Сравним последнюю с концовкой «Сказки про нечисть»: «Ходит в лес человек безбоязненно (1966) = «Забывши про ведьм, мы по лесу едем» (1967). А «по лесу» поедет лирический герой и в «Погоне» (1974): «Лес стеной впереди — не пускает стена» (вспомним, как сам Высоцкий называл свои взаимоотношения с советской властью: «борьба с ватной стеной»[1025] ^[1026]).

Здесь будет уместно сопоставить «Погоню» с «Райскими яблоками».

В обеих песнях лирический герой скачет на лошадях: «Я лошадкам забитым, что не подвели…» = «А тем временем я снова поднял лошадок в галоп»; «И коней морил постным голодом» (набросок815) = «Недосыту кормил, но бегут, закусив удила» (АР-3-160).

В первом случае героя не пускает «лес стеной впереди», а во втором — его и других зэков не пускают в «литые ворота». Герой критикует себя за беспечность: «Вот же пьяный дурак» = «Он — апостол, а я — остолоп», — поскольку не ожидал увидеть «лес стеной» и лагерную зону: «И вокруг взглянул, и присвистнул аж» = «Прискакали, гляжу — пред очами не райское что-то».

Если в «Погоне» лирический герой присвистнул от удивления, то и в «Райских яблоках» он поражен: «Чур меня самого! Наважденье, знакомое что-то».

И в лесу, и в раю царит негативная атмосфера: «Али воздух здесь недобром пропах*? <.. > Спаси бог вас лошадки, / Что целым иду» = «Я пока невредим, но и я нахлебался озоном», — которая несет смерть: «Ведь погибель пришла, а бежать — не суметь!» = «…от мест этих гиблых и зяблых». Поэтому нужно спасаться бегством: «Кони прядут ушами, назад подают» = «Клячи, глядь, на дыбы! /5; 509/, «И погнал я коней прочь...» (СЗТ-2-372).

Еще одна песня 1977 года, которая продолжает тему «Погони», — это «Побег на рывок».

Если в первом случае описывается погоня, то и во втором сказано: «А за нами двумя — / Бесноватые псы» (в «Погоне» функцию псов выполняют волки: «Пристяжной моей / Волк нырнул под пах»).

Лирический герой критикует себя: «Вот же пьяный дурак» = «Целый взвод до зари / С мене дурь выбивал» (АР-4-10); и говорит о приближающейся смерти: «Ведь погибель пришла» = «С кем рискнул помереть», — поскольку не верит в возможность спасения: «…а бежать — не суметь!» = «Нам — добежать до берега, до цели, / Но свыше — с вышек — всё предрешено».